– Это мое не настоящее имя.

Том говорил, что Карин Маккензи – лгунья. Может, это у них семейное, ведь, похоже, он ей еще ни разу правду не сказал. Явился на вечеринку без приглашения, причем нарочно, а не случайно, как объяснил сначала, и нарочно заговорил с ней, потому что знал, кто она такая. Даже сейчас он смотрел на нее вроде бы дружеским, заинтересованным взглядом, но, видимо, это всего лишь игра.

– Ты красивая, – проговорил он вдруг. – Волосы растрепались, но тебе идет.

Она даже не покраснела и не ответила глупость вроде «о нет, что ты» – знала, что все это ложь, что он пытается ею манипулировать.

– Пойду я, пожалуй, – сказала она. – Как-нибудь увидимся.

– Как-нибудь увидимся? В такую даль притащилась уже уходишь?

– Прости. Дурацкая была идея.

– Нет, не дурацкая. Не уходи, у меня перерыв. Возьму куртку, и посидим на улице.

– Там холодно.

– Значит, сядем поближе друг к другу.

Он улыбнулся, и она не удержалась и улыбнулась в ответ. Ей саму себя стало жалко. Знает ведь, что он пытается ее одурачить, – и все равно он ей нравится. Она как безмозглая девица из фильма ужасов, та, которой все кричат с той стороны экрана: беги, дура! – а она не понимает, что вот сейчас же надо бежать, иначе маньяк из тебя фарш сделает.

– Я сейчас, – проговорил он, – не уходи.

Она встала у выхода, обдумывая возможные варианты. Можно, конечно, сесть на автобус в город и никогда больше с ним не встречаться. Или остаться и выяснить, что он затеял. Ведь подтверждается же, что вся семейка Маккензи – лгуны, а значит, Том говорит правду. А если он говорит правду, то ей нужно отбросить все глупые сомнения по поводу того, что случилось той ночью, и помочь ему, как и должна помогать родная сестра.

К тому же, если она порасспросит Майки, пококетничает с ним и заставит потерять бдительность, возможно, и узнает информацию, благодаря которой дело вовсе до суда не дойдет. Станет героем, и отец с Томом будут вечно у нее в долгу.

Сделав глубокий вдох, она включила улыбку. Слишком уж хорошая возможность, такую никак нельзя упустить.

Когда он вернулся, что-то в ней переменилось, потому что она взяла его за руку – прямо вот так взяла за руку – и повела через стоянку к парапету.

– Там есть скамейка, – сказала она, – пойдем.

Был отлив, обнажилась полоска берега. Майки посмотрел в обе стороны, но, кроме парня с собакой и рыбака, поблизости никого не было.

– Пойдем спустимся к воде, – предложил он. – Там не так ветрено.

– Нет, давай лучше здесь. Тут вид лучше.

Она села и похлопала по скамейке с собой рядом. Он поразился, какая же она красивая, – это осознание на него словно снисходило постепенно, как будто она хорошела с каждым разом, чем дольше он смотрел на нее. Ее кожа была идеально гладкой, а глаза совершенно удивительные – голубые с крапинками серого. Он огляделся. И правда, какая разница, где сидеть? Пусть тут более открытое место, но, кроме Джеко, никто в здешних краях ее не знает. Он натянул капюшон на всякий случай и сел.

Она чуть приблизилась и прильнула к нему.

– Смотри, – проговорила она, – какое море, и никого, кроме нас двоих.

Майки не раз видел, как другие люди это делают – просто сидят и смотрят на море, на волны. Не то чтобы он не любил ветер или запах пляжа и неутомимые волны – он просто не видел в этом смысла. Но сегодня все было иначе. Сегодня рядом была Элли.

Он должен вести себя правильно, относиться к ней правильно. Разве не этому его всегда мать учила? Хочешь понравиться девчонке – слушай, как женщина, люби, как мужчина. Мать считала, что мужчины никогда не задают вопросов, а если и задают, то не слушают ответы на них.

Пожалуй, начать стоит с чего-нибудь попроще, для затравки.

– Ты почему не в школе?

– Прогуляла.

– Второй раз за пять дней?

– Такая я плохая.

При этих словах у него мурашки по коже пробежали. Захотелось прикоснуться к ней, особенно к волосам. Они растрепались на ветру. Волосы – как у девчонки, что долго жила на море, с золотыми и выбеленными солнцем прядями. Он закашлялся, заерзал на скамейке, одернул куртку, попытался сосредоточиться.

– А ты как сюда добралась? – спросил он. – Пешком или на автобусе?

– Брат подвез. – Тишина. – Ты же его знаешь, да? Он кивнул, полез в карман за табаком:

– Да, кажется, виделись на вечеринке. Всего минуту, ближе к концу.

– Ну да, – повторила она, – на вечеринке. На той, куда ты явился без приглашения.

Он высыпал щепотку табака на папиросную бумагу и свернул самокрутку, чувствуя, что она сверлит его взглядом.

– Ты прямо как коп меня допрашиваешь.

– Раз я коп, то ты преступник.

Как быстро она придумывает ответы. Так и блещет остроумием.

Он предложил ей сигарету:

– Хочешь?

– Не курю.

– Молодец.

Она по-прежнему не сводила с него глаз. Он закурил и глубоко затянулся.

– А с кем ты поссорилась, не хочешь рассказать?

– Долгая история.

– Я никуда не спешу.

– Давай лучше о тебе поговорим.

Такого он не ожидал. Какой смысл расспрашивать девчонку о чем-то, если та не хочет отвечать? И что делать, если она применяет твое же оружие против тебя и сама начинает задавать вопросы?

– Расскажи мне какую-нибудь тайну, – продолжала она. – Что-нибудь о себе, чего я еще не знаю.

Что она хочет услышать? Что он женат или голубой? Майки сделал затяжку, потом другую, и тут придумал идеальный ответ.

– Ладно, – сказал он, – я на самом деле не учусь в колледже.

Она, кажется, удивилась:

– А почему соврал?

– Подумал, что не понравлюсь тебе, если будешь думать, что у меня мозгов маловато. Я здесь работаю полный день, но зато учусь тому, чему никогда бы в колледже не научился. У нас прекрасный шеф-повар, я у него уже столько опыта перенял.

Он не был уверен, понимает ли она, как все это для него важно, но он хотел, чтобы она знала. ,

– Всегда любил кулинарные шоу по телевизору… тоже смотришь, наверное? Хочу быть, как Джейми Оливер, чтобы у меня была своя кухня. Но это очень сложно, этому годами учатся.

Элли кивнула: кажется, она действительно его внимательно слушала. Спросила, давно ли он работает в пабе и по какому графику. Расспросила про Джеко, давно ли они знакомы. Он ей все рассказал, даже о своей мечте работать в ресторане в Лондоне. Вообще-то, не хотел, но с ней было так легко – казалось, для нее каждое его слово имеет вес. Он мог бы так сидеть и говорить с ней целый день. Но потом вспомнил совет матери.

– Теперь ты поделись тайной, – сказал он.

– Хорошо. – Она склонилась чуть ближе. – Вот моя тайна. Я совсем не умею готовить, даже торты из готовой смеси, даже по рецепту, где пошагово все прописано, но… – с этими словами она придвинулась еще ближе, так, что он почувствовал ее горячее дыхание, – мне кажется, мужчины, которые умеют готовить, очень сексуальны, и я бы хотела, чтобы однажды ты показал мне, как это у тебя получается.

Он рассмеялся:

– Обещаю, так и сделаю.

Странно как-то. В пабе она казалась напуганной, словно волновалась, что он не захочет ее видеть. Но здесь совсем перестала тушеваться. Откровенно кокетничала с ним, и это было здорово. Очевидно, она хочет, чтобы между ними что-то случилось. Это придало ему уверенности.

– А что еще в мужчине тебе кажется сексуальным?

– Легко отвечу на твой вопрос. – Она вытянула руку и стала считать на пальцах. – Когда мужчина играет на гитаре, умеет меня насмешить, если у него милая улыбка и он никогда не лжет.

Черт! Далеко ему до этого идеала, особенно до последнего пункта.

– А ты на гитаре играешь? – спросила она.

– Нет, но брал уроки игры на ударных.

Она закатила глаза – это же совсем не то! Что ж, тогда пусть попробует ее насмешить.

– Хочешь, расскажу любимый анекдот своей сестры?

– Валяй.

– Как называют безногую овцу?