Тервел начал от маленькой круглой площади, где находились самые изысканные публичные дома и едальни с самыми дорогими и редкими блюдами, и двигался в сторону гавани. Он заходил то в одно заведение, то в другое; Альда следовала за ним.

Несколько раз к ней подходили мужчины и приглашали разделить трапезу, или послушать прославленную певицу, или посмотреть на петушиные бои. Ни один не попытался схватить её, потащить куда-то против воли или просто облапать, как это было бы с обычной жительницей города, осмелившейся появиться в Звонком квартале в одиночку. Ей разве что кричали вслед что-то про секковийских шлюх и прочие пошлости, но когда она оборачивалась, понять, кто выкрикнул, было невозможно. Секковиек и их длинных ножей побаивались, а Альда могла располосовать наглого ублюдка не хуже секковийки и даже лучше.

Тервел заглянул уже больше чем в дюжину заведений, но каждый раз быстро возвращался на улицу, пока, наконец, не задержался в «Кошачьем сердце». Это значило, что или Тервел нашёл компанию Эстоса Вилвира, или же у него возникли проблемы. В любом случае, Альде нужно было пойти за ним.

«Кошачье сердце» освещали большие, как колесо повозки, светильники, подвешенные под потолком, но в главном зале и его ответвлениях царил тёплый, чуть туманный полумрак.

К Альде тут же подскочил прислужник, предложив досточтимой госпоже сесть там, где будет лучше всего слышно знаменитого певца, но Альда отмахнулась от него, сказав, что выберет место по вкусу сама. Она прошла мимо купцов в расшитых золотом одеждах, куривших трубки с длинными, чуть не в рост человека чубуками, мимо большой компании солдат Серого полка, мимо одинокого наёмника рядом с одиноким кубком вина, мимо моряков, сидевших в обнимку с ярко разряженными шлюхами, пока не заметила Тервела.

Он присел с края длинного стола, на другом конце которого разместилась большая компания, заказавшая множество еды и напитков. Перед Тервелом уже стояла миска с похлёбкой и грубо сделанный кувшин, в какие разливали дешёвое вино. Тервел делал вид, что что-то высматривает в тарелке, но на самом деле он поглядывал перед собой. Там у противоположной стены сидело пятеро мужчин.

Альда сразу распознала двоих, на которых ей ранее указали как на друзей третьего господина. Угадать, кто из остальных — её жертва, тоже было несложно. Его одежда, пусть и неброская, была дорогой. Тёмный дублет был пошит из тонкой кожи особой выделки и украшен серебряными заклепками; на рукояти короткого меча, который третий господин отстегнул и положил на стол рядом с собой, блестели пусть и некрупные, но драгоценные камни.

Она видела его со спины, так что о его внешности она пока судить не могла. Он был высок и широк в плечах; волосы цвета светлой бронзы вились и спускались до плеч.

Альда заняла стол напротив Тервела и попросила служку принести ей жареной рыбы, запечёных овощей и красного пива.

Она сидела спиной к Эстосу и его друзьям, но зато очень близко: она могла бы коснуться Эстоса, просто заведя руку назад. Она не могла их видеть, зато до неё долетали обрывки разговоров. Говорили о лошадях из конюшен Соколиного дома, потом прервались послушать певицу, потом опять о лошадях, потом о недавних проигрышах в кости, потом начали вспоминать какие-то событий времён войны.

Альде тем временем принесли заказанное, а Тервел уже своё доел. Он потягивал вино из стакана, вольготно развалясь на стуле и нагло оглядывая зал. Даже те, кто пришёл большой компанией, старались не встречаться с ним взглядами: наёмников в поисках драки — а вид у Тервела был именно такой — побаивались.

Наконец Альда чуть заметно кивнула ему.

Пора начинать.

— Я вспомнил! — Тервел стукнул по столу, а потом ткнул пальцем в сторону Альды. — Вспомнил, где тебя видел!

Альда с деланным равнодушием подняла на него глаза и произнесла с секковийским выговором:

— Никогда тебя не видела.

— Караван Гундьокки! Ты была там!

На вкус Альды, Тервел кричал это не слишком правдоподобно, но делу это не помешало: все, кто был в заведении, повернулись и уставились на Тервела. Альде пожалела, что сидит спиной к Эстосу Вилвиру и не может его видеть. Она только слышала, как проскребли ножки его стула по полу.

— Ты была вместе с это бешеной сучкой! Я тебя запомнил! — Тервел поднялся на ноги. — Я тоже там был!

Он обежал вокруг стола, и Альда тоже вскочила на ноги. Она рывком выдернула из ножен кинжал и выставила перед собой.

— Не лезь ко мне! Иначе закончишь так же, как те ублюдки из каравана!

— Ах ты тварь! Ты будешь…

— Эй, уймитесь! — раздался громкий голос сбоку.

Альда с Тервелом обернулись туда: посреди зала стоял, зацепив большие пальцы за широкий кожаный ремень, огромный стражник с бритым черепом.

— Никаких кинжалов в этом заведении! Убирайтесь оба!!!

— Я с тобой и так справлюсь, — тихо пообещала Альда, пристально глядя на Тервела.

Она медленно вложила кинжал в ножны.

— Наизнанку тебя выверну! — выкрикнул Тервел и кинулся прямо к Альде.

Этот приём они многократно отрабатывали, когда учились рукопашному бою: один нападает, другой отступает вбок, перехватывает руку, заводит ногу… Альде не пришлось даже думать, так хорошо всё помнило её тело. Она думала о другом, о том, как отступить, чтобы задеть рукой Эстоса.

Она закончила движение, Тервел грохнулся на пол, уронив сразу два стула, а Альда, притворившись, что потеряла равновесие, сделала два шага назад.

Она взмахнула рукой, точно ища опоры, — и нашла её. Её ладонь коснулась плеча Эстоса. Альда вцепилась в него, как будто пыталась удержаться.

— Поосторожнее, — послышался ровный, низкий голос.

Тем не менее, Эстос даже не попытался её оттолкнуть. А мог бы… Он — третий господин Соколиного дома, сын самого могущественного человека в стране, а она… Кто она? Простая секковийка из тех, что приходят в столицу наниматься к купцам в охрану…

Альда мельком глянула на него, но не успела по-хорошему разглядеть. Было понятно лишь, что Эстос не носит ни бороды, ни усов, и глаза у него светлые…

Потом её отвлёк Тервел. Он продолжал играть свою роль и, едва поднявшись, снова кинулся на Альду.

— Гадина! — выкрикнул он, скорчив страшную рожу. — Я тебя по стенке размажу!

Альда отпустила плечо Эстоса, за которое до сих пор держалась, — она уже сделала то, что хотела…

Когда Тервел попытался ударить её в живот, она взяла его в захват и начала потихоньку сдавливать шею.

Её совершенно не хотелось это делать, даже если она и знала совершенно точно, когда остановиться… Нужно было, чтобы все поверили в их представление, поэтому Тервел должен был начать задыхаться, к лицу должна была прилить кровь, а глаза начать лезть из орбит…

В нужный момент Альда отпустила, и Тервел, задыхаясь, грохнулся на пол.

— Убирайся, — выдавила Альда сквозь зубы. — Ещё раз подойдёшь ко мне — убью.

— Она… — Тервел указал на неё пальцем, обращаясь теперь ко всем. — Она была была в караване Гундьокки! Вы что, не знаете? Она же из этих! Эти шлюхи искалечили… Они опозорили…

— Да, я была там, — сказала Альда. — Но не среди этих. Мне тогда было тринадцать. Жаль, что так мало и мне не позволили…

Тервел с бешеным рычанием кинулся на неё — это было так яростно и так неожиданно, что Альда на секунду поверила. Она отшатнулась, опять наткнувшись на стоявшего позади Эстоса Вилвира.

К Тервелу наконец подбежали тот лысый громила и ещё один мужчина. Они схватили его под руки и потащили к дверям.

Альда надеялась, что они просто выставят его из заведения и не станут избивать или что-то вроде того. Но если вдруг надумают — им же хуже.

Когда вопли Тервела затихли за дверью, в зале воцарилась тишина. Все смотрели на Альду. Про караван Гундьокки до сих пор помнили, хотя прошло уже семь лет. Ну и пусть смотрят. Главное, теперь, после того, какой шум поднял Тервел, никто не будет сомневаться в том, кто она… Даже если её черты тоньше, чем обычно у секковиек и выговор не совсем такой, всё равно люди только и будут говорить: «О, эта девка из тех, что были в караване Гундьокки. Слишком мала была, чтобы участвовать, но она из тех самых…». И она сможет появляться не только в этом заведении, но и в каких угодно других, — слухи разносятся быстро.