Но сейчас, под воздействием магии клирички, пещера полностью изменилась. Добрая сотня легких болотных огоньков, практически прижавшись к стенам и заливая комнату неярким приятным светом, повисла примерно на уровне моих глаз. Стены затянули шелковые драпировки. В глубине пещеры возвышалась гора мягких подушек — судя по всему, иллюзорных. Если бы клиричка могла материализовывать предметы, она бы не шлялась с командой, а была бы при чьем-нибудь дворе!
Я оглянулся. Выход из пещеры закрыла стена медленно падающей воды. Тоже морок. Причем плохо сделанный — я даже прохлады от нее не чувствовал.
Окинув взглядом окружающее пространство, я вновь повернулся к Амате:
— Ну и зачем ты меня сюда привела?
Клиричка, теребя когтями рукав балахона (Нет, странная она все-таки: днем выглядит лет на двадцать пять-двадцать семь, а сейчас, в пещере, этой когтистой на вид больше пятнадцати и не дашь, — что за мутант?), тихо вздохнула:
— Диран… Я… Ты… Я поняла… Ты не такой плохой, каким хочешь казаться. Ты хороший… Сегодня вон от гоблинов нас спасал… А еще, ты симпатичный…
Я непонимающе уставился на нее. Н-ну? И к чему это она?
А клиричка вдруг облизнула губы (а язык тоже зеленый! Боги, что за кошмар?!) и мурлыкнула:
— Ди-и-ира-а-а-ан, ну подойди ко мне… — Она вскинула руки. На кончиках когтей заметались розовые огоньки. — Ди-и-и-ира-а-а-ан…
Ч-чего это она? Чего ей от меня надо? Ой, пойду я отсюда, на всяческий случай! Мне вдруг стало по-настоящему страшно. Впервые в жизни…
Один. В пещере. С какой-то полоумной и мурлыкающей дурищей. Которая тянет ко мне когтистые лапки и хочет неизвестно чего! Клиричка еще раз медленно, очень медленно облизнулась (меня в холодный пот бросило!) и пропела:
— Ди-и-и-ира-а-а-ан…
Покусает! Нет, ну точно покусает! Чего ж она, если не за этим, так зубками сверкает и ручки ко мне тянет? Не целоваться же в самом-то деле лезет?
— Ам-мата, т-ты ч-чег-го?? — только и смог выдавить я. — Теб-бе п-плохо, д-да? П-помочь? — Я с готовностью сплел пальцы в исцеляющее заклинание. Оно, конечно, емкое — но жить мне хочется гораздо больше!
Клиричка остановилась так резко, словно врезалась носом в невидимую стену… А потом рванулась ко мне.
Из головы мгновенно вылетели все защитные заклинания, жесты… даже самые простые. Перепуганным мархангом я взвился вверх и всеми конечностями уцепился в расщелины в потолке, отчаянно жалея, что не могу просочиться куда-нибудь в щелочку…
Амата промчалась подо мной как ужаленная. А в пещере все погасло, и снова опустилась темнота. Нет, ну вот решительно не понимаю я ее. Что за гадость ее цапнула?
Я расслабился и чуть не грохнулся на пол, еле-еле успев приземлиться на ноги. Одни неприятности от этой клирички.
Некоторое время я стоял неподвижно, приходя в себя, а потом осторожно развернулся и направился к выходу из пещеры, зажегши для подстраховки светлячка. А то мало ли, как выпрыгнет из темноты нечто, клиричкообразное, одной «Стрелой Тьмы» и не отмахаешься…
Засыпать мне пришлось под бесконечные всхлипывания Аматы. Не самое лучшее сопровождение, скажу я вам, но куда уж лучше ее завываний в пещере…
Отступление второе, почти романтичное
Он проснулся часа за два до рассвета. Некоторое время неподвижно лежал на спине, а потом легко перекатился на бок и вскочил на ноги. Теперь одеться.
Благо особо здесь мудрить нечего. Брюки и рубашку он забыл снять еще с вечера. Сутки в седле, а потом еще надо проследить за установкой лагеря. Это вымотает кого угодно.
Так… Сапоги. Облегченная мириновая кольчуга — от арбалетного болта не защитит, но вражеский меч на пару мгновений задержит (хотя какие тут враги, в землях Темной империи-то?). Колет из тонкой кожи. И перевязь с кортеласом[5] и поигнардом,[6] вечером заботливо оставленная у изголовья походного ложа.
Некоторое время он стоял, прислушиваясь к доносящимся снаружи звукам, а потом, откинув полог палатки, подобно легкой тени выскользнул из шатра.
Свежий ветерок коснулся лица, звезды лукаво подмигивали с небес, луна-чародейка мелькала меж бегущих в вышине туч, да горело несколько костров. Но для принца из рода Властелинов, почти уже прошедшего посвящение, хватало и этого освещения. Теренс Дорийский легко выбрался из лагеря.
Лишь отойдя от поляны, где был расположен бивак, и убедившись, что становище не видно за деревьями, он осмелился ускорить шаг: не хватало еще, чтобы под ногой хрустнула какая-нибудь ветка и — все! Всем планам — большой ек!
В ветвях над головой гулко расхохотался филин. Наследник престола вздрогнул, тихо ругнулся и отбросил с лица прядь золотых вьющихся волос.
Тут, пожалуй, следует остановиться поподробнее. Да, Его Высочество наследник престола Темной империи Теренс ас'Аргал гар Тарркхан Дорийский, властелин Филарии и Мараны, герцог Кэйрандский и Скертский, правитель Привена и Драна, барон Велеста и прочая, прочая, прочая… был блондином!
Вообще, когда его отец разглядел, что на голове первенца пробиваются золотые волоски… Мягко говоря, Темный Властелин был в шоке. И даже заподозрил супругу в чем-то нехорошем. К счастью, Гойр, приятель Его Величества еще с детских времен (именно с будущим начальником стражи Кардмора, в компании с такими же лоботрясами, нынешний император переходил Вьюжный перевал, совершая набеги на близлежащие Светлые королевства… Сколько нот протеста было тогда прислана егойному отцу… И не перечесть!), перерыл всю библиотеку Кардмора и обнаружил-таки сведения о том, что Владирен Свирепый — сын того самого чудика, что начал строить Коридор, — тоже был блондином. Кто знает почему? Может, сказалась кровь матери Владирена, красавицы Тильвйтег, представительницы малочисленного народца, живущего где-то в краю Хорских озер, или еще что… В любом случае, еще с тех далеких времен в рода Властелинов нет-нет, да и проскользнет принц-блондин…
Короче говоря, пришлось Аргалу извиняться перед супругой, попутно залечивая синяки, портящие имидж непобедимого Темного Властелина. Их-то практически никакая магия не берет.
С тех пор прошло много лет. Принц вырос, возмужал. Сейчас, в свои двадцать два года, он одинаково великолепно владел как мечом, так и любыми другими видами оружия, вполне достаточно изучил и магию, разбирался в точной науке и политике… И в то же время его совершенно устраивало существующее положение вещей. Теоретически Теренс был готов к восшествию на престол, но предложи кто ему сделать это сейчас (всего-то и надо-маленький мятежик!) — придушил бы собственными руками.
А еще у него был секрет. Тайна, которую он в ближайшее время не собирался открывать никому. Ни родителям — их это не касается! Ни Гилберту — тот пока увлечен только небом да фехтованием, куда ему о чем-либо более важном задумываться! Ни Марике — еще начнет ехидничать! Ни Дирану — тот вообще ребенок!
Именно эта тайна и заставила наследника престола бросить лагерь, уверенно пробираясь теперь вперед среди зарослей.
Еще несколько шагов, и, пожалуй, достаточно. Лагерь уже не виден за стеной деревьев. А магия, которая сейчас будет твориться, не относится ни к Свету, ни к Тьме, ни к стихиям, а значит, вряд ли кто заметит ее отголоски.
Принц протянул руку и закрыл глаза, вспоминая…
Каштановые прямые волосы, перевитые лентой и спускающиеся до пояса. Высокий лоб. Карие глаза. Бархатная кожа. Серебристое узкое платье, подхваченное пояском-цепочкой из черного металла…
Он не видел, как разлилось меж деревьев голубоватое сияние, принимающее очертания человеческой фигуры… Но в тот момент, когда Теренс склонился поцеловать руку долгожданной гостье, та обрела плоть и кровь…
Первый Рыцарь Тьмы выпрямился, и некоторое время они стояли молча глядя друг на друга. Потом принц улыбнулся:
— Ты как всегда прекрасна…
— А ты как всегда галантен, — тихо рассмеялась она в ответ…