— Иди в свою комнату.

— Да, папа, — прошелестел покорный голос.

— И забудь, слышишь, забудь даже о существовании этого Тери!

— Да, папа…

Под утро Амата, видимо, рассчитывая на жалость светлых, принялась всхлипывать с утроенной силой. Интересно, она что, действительно не спала всю ночь, не сменяясь? Не, что не говори, а у нее обострение! Чего, правда, непонятно, но я слышал, у психов это бывает. Говорят, обычно это происходит весной и осенью, а сейчас начало лета. Так ведь Амата у нас феномен… Со всех сторон. Как будто кто-то в этом сомневался!

Окончательно проснувшись, открывать глаза я все-таки не стал. А то знаю я этих светлых! Они ж сразу на меня всех собак понавешают! Мол, Диран, это все ты виноват! Ага, еще бы я знал, чего она от меня хотела и чем я ее так обидел?

Судя по звукам, эльфийка и воинша тоже проснулись и сейчас встревоженно прыгали вокруг клирички:

— Ах, ох, Аматочка, ты чего? Что случилось, солнышко? Ой, уй, ай-ай-ай!

— Ничего-о-о-о!!

— Ну, Аматочка, ну не плачь, ну хорошая, ну красивая, ну замечательная!

Потом послышалось какое-то невнятное шебуршание, и всхлипывание Аматы стало вроде как звучать тише. Я осторожно приоткрыл один глаз. Так и есть: Тайма и Аэлиниэль подхватили клиричку под белы рученьки и повлекли в сторону уже знакомой мне пещерки. Успокаивать.

Ну и маргран с ними! Хоть сон досмотрю.

Угу. Как бы не так! Со светлыми разве насладишься хоть чем-нибудь? Стоило мне зажмуриться, как над головой раздался мерзкий голос Шамита:

— Эй, темный, вставай, или ты до зимы спать собираешься?

— Ага, — буркнул я, натягивая на голову плащ.

— Кака-а-ая ра-а-адость! — пропел рыжий. — Вангар, Торм, вы слышали? Уезжаем, пока он не проснулся!

Доставить рыжему удовольствие? Ну уж нет! Я вскочил на ноги, отшвырнув в сторону плащ и… наткнулся на полный ехидства взгляд оборотня.

Тихо фыркнув, я направился к Триму, делая вид, что только за этим и встал. Может, тронов тоже надо чистить? Как обычных коней?

Конечно, Трим и без скребницы неплохо проживет, но ведь светлым этого знать не обязательно.

О! К слову, о птичках! А как там наша светленькая клиричка? Зря я, что ли, на Тайму «следилку» ставил? Так хоть узнаю, чего эта ушибленная на голову Амата от меня хотела! Любопытство свойственно всем, а не только светлым. Проводя по и без того блестящему чешуйчатому боку Трима скребницей, я сделал необходимый жест и…

— Нет, ну почему он та-а-а-ак! — дурным голосом взвыла клиричка, едва не оглушив меня к марграну болотному. Непроизвольно дернувшись, я уменьшил громкость, а разомлевший Трим недовольно покосился на меня и переступил на месте.

— Ами, маленькая, — заворковала эльфийка, — ну не плачь! Ну подумаешь, какой-то темный сказал гадость! Ну разве ты не знаешь, что все темные — козлы? Они без подлостей прожить и дня не могут!

Ого! Не ожидал от эльфийки таких слов!

— А чего-о-о-о о-о-он??? Я ему-у-у-у!!! А о-о-о-он: «Амата, тебе плохо-о-о-о?!» А я его просто поцеловать хотела-а-а-а!!

Ик, ой, да… Я поперхнулся и едва не закашлялся, вовремя уткнувшись лицом в бок грона. Поцеловать? А когтями тогда зачем так махала?

— Ну Амата, — тихо протянула Тайма, — ну что ты плачешь?

— А то-о-о-о-о!!! Чего он испугался-а-а-а-а?? Я виновата, что у меня ко-о-о-огти-и-и-и?? Я виновата, что у меня папа — коре-э-эд???

Я, едва не выронив скребницу, вцепился в седло Трима, чтобы окончательно не упасть. Отец — коред? С ума сойти!

И есть от чего! Почти вся нечисть относится ко Тьме. А раз так, то они шастают по просторам Темной империи и Светлых земель, ища, кем бы перекусить. Кореды пошли другим путем. Во-первых, они принадлежат Свету (что, кстати, довольно трудно доказать с их-то обликом): представьте сами, сидите вы за столом, ужинаете, а в окошко дома заглядывает нечто такое красноглазое и с когтями под десять дюймов длиной и ласково просит: «Дайте хлебушка покуша-а-ать…» Пожалуй, хуже может выглядеть только попытка принца из рода Властелинов официально устроиться в школу в Светлых землях. Ну а во-вторых… Да, по-моему, тут и «во-первых» хватит!

Интересно, а глазками Амата в кого пошла? Хотя в этом случае вопросов меньше возникает. Небось от матери получила способность к Свету, а чтоб, значит, имиджу соответствовать, радужку подкрасила и зрачок вытянула…

— Амата, — осторожно поинтересовалась Тайма, — ну объясни мне, что ты нашла в этом темном?

— Он краси-и-ивы-ы-ы-ый! — Ой, бедные мои уши, нервы и прочие части тела.

— Но ты же старше его лет на десять!

— Неправда!!! — аж взвилась Амата, забыв даже про. свое всхлипывание. — Я не старше! Мне всего пятнадцать! Это из-за папиной крови я старше при дневном свете выгляжу!

— Тогда ты еще маленькая! — Тайма обрадовалась, что нашла лазейку.

— В Заркинском монастыре совершеннолетие наступает в четырнадцать лет… — тихо вздохнула Аэлиниэль.

— А при чем здесь Заркинский монастырь? — удивилась воинша. — Мы же в Темных землях находимся. А Заркин — на юге Светлых.

Амата тихо вздохнула:

— У меня мама была там послушницей. А потом папа тяжело раненный туда пришел. — Голос клирички звучал чуть глуховато. — А потом я родилась. А папа домой в Лифтские горы ушел. А я в девять лет из монастыря сбежала. С Лин встретилась…

— А с матерью что сталось? — чуть слышно спросила Тайма.

Тихий всхлип:

— Она…

Дальше я слушать не стал. Зачем? Все, что хотел, и так выяснил.

Хмыкнув, я мотнул головой. Нет, это ж надо?! Поцеловать она меня хотела! Нет, ну поражаюсь я этим светлым!

Женская половина команды вернулась в лагерь минут через десять. Амата уже успокоилась, привела себя в порядок и свысока глядела на меня.

Потом был короткий завтрак. И снова дорога…

Когда солнце заползло в зенит, мы наконец добрались до заброшенной гномьей шахты, и Вангар объявил привал. Сама шахта не представляла собой ничего необычного. Огромная пещера, вход в которую перегораживала тяжелая, чуть приоткрытая деревянная дверь. Типа, заходи, кто хочет, бери, что надо, но вот как ты оттуда выйдешь — твои проблемы, родной!

От самой шахты вела вымощенная булыжником дорога. Меж брусчаткой проросла сорная трава, часть камней отсутствовала, они были вытащены запасливыми аборигенами из близлежащих деревень. А в целом… Дорога как дорога, и что ее Марханговой обозвали?

В любом случае, пока мы ехали, Амата угрожающе хлюпала носом, а Аэлиниэль с Таимой старались держаться поближе к ней.

Легкий обед. Опять этот маргранов пеммикан! Я ж повешусь скоро! До леса рукой подать, под ногами перепелки шмыгают, зайцы прыгают, а эти светлые… Боги, за что мне такие муки? Так. Стоп! А в этом так называемом Последнем городе перед перевалом мы разве еду не покупали? И куда эти светлые все заныкали? Они что, специально морят голодом мой хрупкий и растущий организм?! Чтобы, значит, по естественной причине до школы не доехал? Ладно-ладно… Сейчас пожую эти сушеные «веревки», а потом они у меня потанцуют, все эти светлые.

После обеда, когда все уже были готовы к отъезду, выяснилось, что куда-то пропал гном. Нет, ну что за маргран, а? Они, вообще, хоть на свои похороны успеют?!

Тяжело вздохнув, воины спешились, осторожно сползла с седла клиричка. Только оборотень да эльфийка не стали спускаться. Да и я тоже. Что я, рыжий, вверх-вниз прыгать из-за какого-то гнома? Рыжий у нас другой…

— То-о-о-орм!!! — Голос воина разнесся по опушке.

— То-о-о-орм!!! — присоединилась Тайма. Оборотень медленно оглянулся по сторонам — черная радужка медленно перетекала в золотую. Н-ну, так разве лучше видно? Не думаю…

— Диран, — окликнула меня Аэлиниэль, — а твой кристалл, ну, которым ты искал, где мы находимся, не может показать, где Торм?

Гм… А мне казалось, первой об этом клиричка должна задуматься. Я покосился на зеленоволосую, но та стояла зажмурившись, вскинув руки к небу, и что-то тихо бормотала себе под нос. По поляне начали протягиваться невидимые нити светлого поискового заклинания.