Непроизвольно северянка начала всхлипывать. Рей отстранился и испуганно посмотрел на нее. А потом поднялся, сгреб ее в охапку и сел вместе с ней в мягкое кресло, покрывая поцелуями мокрое лицо.

— Прости меня, — шептал он яростно после каждого поцелуя. — Прости!

— За что, Рей? — Мира заглянула ему в глаза.

— Ты не должна была здесь оказаться. Прости, что не смог остаться, что не смог защитить! Прости за это, — он аккуратно взял ее левую кисть с клеймом и легчайшим касанием губ дотронулся до корочки.

— Ты ни в чем не виноват, любимый, — она гладила его по голове, улыбаясь сквозь пелену слез. — Это все Богдана, она наняла кого-то, чтобы меня украли и продали в рабство.

Рей чуть отстранился от нее и серьезно посмотрел.

— Кто такая Богдана?

— Старосты нашего жена. Ей не понравилось… — Мира вспомнила тот нелепый поцелуй и благоразумно умолчала о нем. — Как он на меня смотрит. Помнишь, я рассказывала, что он должен был жениться на мне, но в итоге выбрал ее, потому что у Богданы приданое больше?

— Это тот, который в начале зимы приезжал к тебе? — сощурился мужчина, и Мира почувствовала, как его руки непроизвольно дернулись и сжались.

Она осторожно кивнула.

— Что ж, в таком случае я ее прекрасно понимаю, мне тоже совсем не понравилось, как он на тебя смотрел, — видя возмущенный взгляд женщины, он тут же исправился, добавив: — Но это, конечно, совсем ее не оправдывает. Расскажи мне все подробно, — попросил он, прижимаясь губами к ее виску.

Когда она закончила, Рейчар без слов аккуратно повернул Миру к себе спиной, поднял простую белую рубаху, в которой она пришла, и зашипел.

— Плохо? — спросила она.

— Я его убью, — сказал он ледяным тоном, будто об уже свершившемся факте.

— Рей, не нужно, не бери грех на душу. Он лишь торговец, который переправил товар с одного берега на другой. Не он, так другой.

Моноец опустил рубаху и позволил Мире снова повернуться к себе лицом, она удобно устроилась у него на коленях, положив голову на плечо.

— Прости, если бы я знал о спине, то не стал бы сейчас…

— Перестань, — она улыбнулась. — Никакая боль не сравнится с тем удовольствием, которое ты мне подарил.

— Ладно, — он снова поцеловал ее, на этот раз в щеку. — Но в следующий раз ты будешь сверху, — он лукаво улыбнулся. — Сейчас мне нужно идти, но ты ведь придешь ко мне ночью?

Снова этот неуверенный взгляд.

— З-з-зачем ты спрашиваешь? — даже не нашлась, что ответить она.

Он глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду.

— Мира… Я хочу чтобы ты понимала: несмотря на то, что по закону моей страны ты теперь принадлежишь мне, это ничего не меняет. Я ни в чем не буду неволить тебя. Стоит только сказать! Все, что я говорил тогда, возле горячего источника, это правда. Я никогда и ни в чем тебе не лгал. Все мои чувства — истина. Ты веришь мне?..

Вместо ответа она взяла его голову в ладони и, не отрывая взгляда, поцеловала. Долго, глубоко, нежно.

— Но тебе нужно знать еще кое-что.

Почему-то это «кое-что» звучало очень подозрительно. Мира понимала, что он скажет нечто, что ей не понравится, и подсознательно напряглась.

— Мы сейчас в доме моего отца. Скоро я стану командующим флотом, мой личный дом уже строится, но пока мы здесь, нужно быть предельно осторожными. Отец не должен знать о том, что между нами на самом деле. И уж точно нельзя позволить ему догадаться, что я знал тебя до того, как ты появилась в Сидрахе. Он не поймет этого. И я боюсь, что он может тебе навредить… — моноец опустил глаза. — Я и так чуть все не испортил, когда не дал этому лису Аджаю ударить тебя. Но я не смог бы просто смотреть на это.

Мира вздохнула.

— Я буду вести себя, как примерная рабыня, чтобы не вызывать подозрений, — серьезно пообещала она.

Кажется, сами боги устроили ее судьбу. Она так противилась такой жизни, но раз все произошло помимо ее воли, значит, так и должно быть?..

Рей улыбнулся уголками губ.

— Но ты никогда не говорил мне, что так близок к императору. Если не ошибаюсь, это он назначает у вас на такие должности?

— Это все отец, он командовал пехотой. И давно хлопотал об этом, но когда я пропал, а потом внезапно появился, вопрос решился в мгновение ока…

За зиму, проведенную рядом, Мира успела неплохо узнать этого человека, чтобы понимать: его не прельщает военное дело. Он любил стихи и книги, знал наизусть высказывания каких-то мудрецов, о которых женщина узнала только от него, хорошо разбирался в зодческом деле, мог вырезать из дерева диковинные фигуры…

— Но разве тебе самому этого хочется? — спросила она тихо.

Он начал вставать, Мире пришлось слезть с теплого местечка. Она поплелась надевать шаровары, уже не надеясь на ответ, но Рей все же сказал, когда поправил свою одежду:

— Не всегда приходится делать то, что хочется, Мира. По сути, я точно такой же раб. И пожалуйста, давай больше не будем об этом. Главное, что теперь у меня есть ты. Потому что когда я уплывал тогда от тебя…

Он резко замолчал, отвернулся, делая вид, что занят поиском чего-то. Мира подошла сзади и положила руку ему на спину.

— Что, Рей?..

— Неважно, — отрезал он сухо.

Северянка прижалась к нему сзади, обняла за талию и тихо проговорила:

— Мне важно, пожалуйста, закончи мысль.

— Я чуть было не бросился в воду, чтобы плыть к тебе обратно, — голос его дрожал.

По щекам Миры снова тихо ползли обжигающе горячие слезы, впитываясь в его рубаху.

— Прости, что не поехала с тобой сразу…

Он высвободился и резко развернулся к ней. Чуть коснулся ее губ своими и улыбнулся.

— Я позову тебя сегодня вечером, а пока располагайся там, где покажет Налура. Только не доверяй ей. Она может казаться милой, но эта та еще змея.

Мира стояла в небольшом помещении без окон, выложенном глазированным блестящим синим камнем. Все окутал густой теплый пар. У ног в большой чаше, утопленной прямо в пол, была вода. Туда могли бы поместиться по меньшей мере пятеро.

Сзади тихо подошел Рей, положив ладони на ее плечи. Он стал массировать их — у женщины чуть не подкосились ноги от блаженства. Он аккуратно расплел ей косу, а потом медленно снял с нее рубаху, оставив только в тончайших шароварах, руки нашли ее грудь — соски тут же отреагировали на прикосновения. Мира застонала.

— Это купальня. Не так горячо, как в ваших банях, но больше пара.

— Мне нравится, — с трудом произнесла Мира.

Рей продолжал играть с ее грудью, то сжимая, то отпуская упругие бугорки. Повернул северянку к себе лицом. Мужчина сам оставался только в легких штанах. Она завороженно смотрела, как вздымается и опускается его грудь с изображением солнца. Сейчас можно было не спешить. Их никто не потревожит. У них много времени впереди. Может быть — вся жизнь…

Он коснулся ее щеки своей, губы нашли мочку уха, спустились на шею, пальцы при этом нежно порхали по спине. Моноец дошел до ключиц, опустился перед женщиной на колени, взял в рот один сосок, прикусив его. Мира прерывисто вздохнула, запустив пальцы в его волосы. Он опускался ниже, влажный язык чертил дорожку к животу. Потянул за ленту, удерживающую шаровары, обеими руками уверенно спустил их на бедра — вещь упала на пол. Мира осталась перед ним обнаженная. Рей смотрел снизу вверх, не переставая целовать ее бедра, от этого взгляда захватывало дух. Она потянула его за плечи вверх. Он поднялся, сам освобождаясь от последнего предмета. Почему-то на ум Мире приходило лишь одно слово: божественный.

Она обвила его шею руками, он взял ее под ягодицы и, чуть приподняв, вошел в теплую воду, опускаясь по ступенькам все глубже. Вскоре они стояли посреди купели. Вода доходила ему до живота, ей — почти до груди. Это все очень напоминало их последнюю близость перед расставанием — в горячем источнике. Разве что светлячков не хватало, вместо них горел огонь в нескольких металлических светильниках. Только тогда ей было больно от сознания того, что он покидает ее навсегда, а теперь внутри все успокоилось. Получилось, как получилось. Теперь она здесь, рядом с ним. И этого пока достаточно.