Где-то ближе к середине, Храмовый Путь слегка заворачивал к северу, огибая неизменный центр Кхури-Хана, огромный артезианский колодец, известный как Нак-Сафал. Это название было сложно перевести. «Бездонное Озеро» было простейшей из слышанных Кериан трактовок.
Их путешествие не вело их так далеко. Их цель была в начале Храмового Пути, и именно она являлась источником перезвона: Храм Элир-Саны. Каменная стена окружала священное место. Всего полутора метров высотой, она несла скорее декоративную, чем защитную функцию. По ее верхушке тянулся ряд изогнутых медных прутьев. С каждого свисали тонкие диски того же металла. Когда было движение воздуха, диски били по прутьям, образуя звонкий хор. Он должен был символизировать журчание падающей воды, но Кериан и Гитантас, родившиеся и выросшие в зеленых землях Квалинести, отмечали мало сходства. Тем не менее, этот звук был приятным и загадочным. Когда стены не было видно, этот звон казался порожденным самим воздухом.
Стена огораживала большой внутренний двор, мощенный кремовым известняком. В центре двора находился Храм Элир-Саны. Он не был большим, но Кериан подумала, что это, несомненно, самое прекрасное здание в Кхури-Хане. Оно не шло ни в какое сравнение, конечно же, с великими святилищами Квалиноста, но в нем был определенный стиль. Построенный из ослепительно белого мрамора, этот храм, как и внутренний двор, сейчас частично был в тени. Когда солнце находилось выше, бледный камень храма и внутреннего двора отражали свет с практически невыносимым сиянием.
Идеально квадратный храм окружала колоннада. Гладкие белые колонны у основания были уже, чем у вершины, подражая причудливой конструкции городских домов. Храм венчал купол, вырезанный из цельного блока бледно-голубого мрамора, редкий цвет для этого камня. По меньшей мере десяти метров в диаметре, купол был отполирован до толщины ногтя. Как древние кхурцы сотворили такое чудо, и что еще невероятнее, водрузили его на храм, являлось вопросом, на который не мог дать ответ ни один из ныне живущих.
Металлическая дверь была отворена, и двое эльфов въехали во внутренний двор и спешились. Кериан отдала свои поводья Гитантасу, сказав, что ему нужно подождать ее снаружи. «Мужчины не допускаются в этот храм», — сообщила она. — «Как и оружие, к сожалению».
Она обмотала портупею вокруг луки седла, а также оставила свой кинжал в ножнах. Гитантас напомнил ей, что они должны покинуть город до заката. Она кивнула. До этого срока все еще оставались часы.
Сахим-Хан постановил, якобы ради собственной безопасности эльфов, что ни один лэддэд не может оставаться в городе от заката до рассвета. У Львицы было твердое мнение о Сахиме и его эдиктах, но прежде, чем она смогла озвучить его, скрежет железа заставил ее развернуться, немедленно насторожившись.
Четверо мужчин в кхурском облачении ворвались во внутренний двор сквозь единственный проход в стене. Поверх льняных гебов у каждого был аффр — халат с капюшоном, по колено длиной, излюбленное одеяние кочевников из сердца пустыни. Их лица скрывали шарфы, оставляя видимыми лишь глаза. Каждый держал в руке излюбленное оружие кочевников — длинный меч с узким лезвием без гарды.
Львица без промедления извлекла свой меч. «Назад!» — предупредила их она. — «У нас дело к святейшей жрице, и мы не хотим ссориться с вами».
«Мы ссоримся с вами, лэддэд. Сегодня ваши жизни оборвутся!» — произнес один из людей, его голос был приглушен шарфом. Немедленно, все четверо атаковали.
В отличие от городских стражников у ворот, эти люди, по-видимому, не были знакомы со своими врагами. Трое из них направились к Гитантасу, считая его большей угрозой. Только один остался заняться Львицей. Ее меч рванулся вверх, целясь в глотку мужчины. Неожиданно ловко, ее соперник парировал укол и нанес ответный удар. Она уклонилась от его атаки, но гладкая поверхность известняка подвела ее. Львица поскользнулась — не сильно, но достаточно, чтобы потерять равновесие. Она почувствовала, как клинок мужчины задел ее левое ухо.
Он тихо засмеялся. Она отчетливо услышала это. Он быстро снова атаковал, повторив то же самое движение, что и прежде.
Губа Львицы изогнулась. Он полагал, что играл с ней! Умный воин воспользовался бы преимуществом, когда она оступилась, чтобы нанести смертельный укол. Вместо этого, кочевник довольствовался повторением своей предыдущей успешной атаки, на этот раз, порезав ей правое ухо. Он явно не рассматривал как реальную угрозу.
Ее охватила ярость, не из-за удачных попаданий этого глупого человека, а за все те оскорбления и унижения, которые ей и ее народу пришлось терпеть шесть ужасных лет.
Легким движением она скользнула за человека, развернула меч и воткнула ему в спину. Сталь легко прошла сквозь его одеяние пустынника, кожу и плоть и заскрежетала по кости. Когда он сделал судорожный вдох, Кериан еще глубже погрузила клинок, утопив его по самую рукоять.
В это время Гитантасу пришлось яростно отступить, выигрывая время, чтобы вытащить свой собственный меч. Его окружали мелькавшие острия и лезвия, жаждущие его плоти. Один из врагов нанес удар по его левой руке, но кольчуга, которую Гитантас носил под гебом, отразила клинок. Эльф нанес широкий круговой удар, целясь в лица людей — даже самого отважного бойца испугал бы его взгляд — и нападавшие отступили. Все, кроме одного.
Это человек был слишком медлителен, и эльфийское острие прочертило кровавую полосу поперек его лба. С хриплым криком, человек прижал к ране руку. Кровь заструилась, пропитывая закрывавший его лицо шарф.
Двое оставшихся людей оттолкнули в сторону своего раненого товарища и снова ринулись в бой. Гитантас отступил, затем еще, и еще, с трудом удерживая их клинки на расстоянии, пока не уперся спиной в храмовую стену и не мог отступать дальше.
Пока один человек в маске атаковал, отвлекая Гитантаса, его товарищ нагнулся, набрал полную ладонь тонкого песка и швырнул эльфу в лицо. Гитантас не ожидал этого. Внезапно он ощутил болезненную слепоту. Он, отчаянно защищаясь, вытянул вперед меч, в ожидании ощущения погружающегося в его тело железа.
Вытащив меч из спины мертвого врага, Львица ринулась на защиту своего помощника. К тому времени, когда Гитантас прочистил глаза, один из нападавших был мертв, а другой убегал. Гитантас хотел, было, погнаться за ним, но был остановлен резким приказом.
«У нас есть пленник». — Львица указала на человека, которому Гитантас нанес рану на лбу. С лицом, покрытым запекшейся кровью, тот лежал на окровавленной земле, пытаясь незаметно уползти.
Кериан приказала ему подняться, а когда тот стал жаловаться на свое ранение, прорычала: «Вставай, трус, или я подрежу тебе поджилки!»
Он сделал вид, что встает, затем внезапно перекатился, его рука вскинулась, чтобы метнуть короткий кинжал. Кериан описала мечом полудугу, отбивая снаряд. Кинжал полетел назад, туда, откуда прилетел, и воткнулся в шею своего хозяина. Убийца издал булькающий вскрик и прижал руку к ране, между его пальцами заструилась кровь.
Уставившись на Львицу полными ненависти черными глазами, он простонал: «За Торгана!» На его губах запузырилась кровавая пена, и вытянутое тело обмякло.
Гитантас восхитился ее изумительным парированием, но Львица, глядя на мертвого кочевника, не признала мастерство. Она положила меч на плечо и сказала: «Я не хотела его убивать. Он мог рассказать нам, кто его послал».
Следуя ее указаниям, Гитантас обыскал одежду мертвецов. Он не обнаружил ничего, ни монет, ли личных вещей, ни даже щеточки для одежды, которую большинство городских жителей считали важнейшим предметом. Один странный факт: у каждого из людей на левой половине груди была алая татуировка в виде припавшей к земле птицы со сложенными крыльями и странно опущенной головой. Она казалась Кериан немного знакомой, но Львица никак не могла вспомнить, где видела ее.
«Кто это? Орел?» — спросил Гитантас.
«Кондор».
Незнакомый голос заставил обоих эльфов обернуться. В тени храмовой колоннады стояла женщина. Выйдя на свет, она медленно приблизилась. Ее длинная мантия была ослепительно белой. Ее длинные волосы также были белыми, уложенными в косы, и в них были вплетены лазурные ленточки и крошечные медные колокольчики. Ее коричневое и гладкое, как полированное дерево, лицо скрывала тень широкой плоской шляпы. Ее руки были спрятаны в рукавах мантии.
