Утомленный просьбами придворных, Хан удалился в маленькую боковую комнату. Бурлящая толпа просителей, подхалимов и лизоблюдов поклонилась, когда он выходил.

Комната, в которую он вошел, освещалась единственной масляной лампой; другими словами, в ней было темно, как в могиле. Сахим сбросил на пол тяжелое придворное облачение и почесал бока. Его ребра зудели уже битый час, но вряд ли он мог сидеть на троне Кхура и чесаться, словно шелудивый пес. С большей осторожностью он снял корону Кхура и положил на стол, а затем поскреб ногтями зудящую голову.

Когда он налил себе из кувшина, в самом темном углу комнаты что-то шевельнулось. Сахим не утруждал себя взглянуть. Характерный едва заметный неприятный запах мог принадлежать только одному человеку.

«Выходи. Не прячься в углу словно крыса», — произнес он и осушил свой кубок.

Сгорбленная фигура прохромала к свету. Она была облачена в объемную коричневую мантию, чей большой капюшон полностью скрывал черты лица. На мгновение показались длинные белые пальцы с выпуклыми суставами, прежде чем скрыться в обширных рукавах. Сахим взглянул на истрепанное одеяние и покачал головой.

«Тебе не душно в этом наряде, Фитерус?»

«Наоборот, Могущественный. Мне кажется, здесь холодно». — Голос был сухим, хриплым и шепчущим от почтенного возраста. — «Ты знаешь, я впервые пришел в Кхур из-за его климата».

«И когда это было, снегокровный?»

«Задолго до тебя, Великий Хан. Задолго».

Сахим фыркнул. Даже ему, рожденному и выросшему здесь, этот климат казался тяжелым. Этот шаркающий маг уже год был у него на службе, а Сахим по-прежнему считал абсурдным, что кто-то может расхаживать в таком тяжелом облачении.

Он налил еще вина. «Ты слышал прием?» Старец кивнул, шуршащее движение многослойного капюшона. «Итак, что ты скажешь об идее лорда Хенгрифа? Та еще справедливость, не находишь?»

Фитерус переминался с ноги на ногу, словно его хромые ноги причиняли ему боль. «Справедливость и деньги не могут сосуществовать, Великий Хан. Лучше позволить Сыновьям Кровавого Стервятника омыть руки эльфийской кровью. Когда все лэддэд будут мертвы, ты сможешь без хлопот забрать их сокровища».

Золотой кубок замер в сантиметре от губ Сахима. Его черные брови поднялись. «Что? Ты предлагаешь мне истребить твой собственный народ, самую древнюю расу в мире?»

Из глубины капюшона раздался дребезжащий звук — то ли смех, то ли кашель. «Они не мой народ. Я своей собственной расы».

«Ну, кем бы ты ни был, теперь ты мой, купленный и оплаченный. И у меня для тебя есть дело: выясни, кто и почему напал на эльфийскую принцессу. То ли Минок и его торганцы, то ли Хенгриф и неракская сталь, я хочу знать». Он поставил пустую чашу. «Все ясно?»

«Вполне, Могущественный».

Вино согрело кровь Сахима. Даже в безрукавке ему казалось в комнате слишком жарко, слишком душно. Исходивший от его наемника-колдуна запах теперь стал сильнее, несвежий и кисловатый, словно запах огромного подземного городского резервуара, где тот обитал. Сахим подавил мгновенный приступ тошноты. Живое тело не могло так пахнуть. Воняло не плотью Фитеруса, а медленно разлагавшимися старыми костями.

В дверь комнаты постучали. Приглушенный голос придворного лакея попросил разрешения войти. Не успел Сахим ответить, а Фитерус уже снова скрылся в тени.

Лакей доставил новости и быстро ретировался, зная, что принесенное послание не обрадует хана. Минок ухитрился ускользнуть от стражи.

Сахим шагнул в ворох своего придворного облачения. Начав одеваться, он обнаружил, что Фитерус исчез. В комнате была другая дверь, напротив той, через которую входили Сахим и лакей, но она всегда была заперта. Конечно же, подобная преграда — ничто для Фитеруса. Запертые двери, толстые стены, глубокие пропасти — ничто не могло помешать ему. Он шел, куда желал.

Возможно, ему следовало поручить Фитерусу утихомирить Минока, раздумывал Сахим, снова водружая на голову корону. Кажется, они оба обладают талантом растворяться в воздухе.

Рев медных корнетов возвестил о прибытии эльфийской армии. Хотя небольшие передовые отряды уже день как были в лагере, лорд Таранас с основными силами только теперь появились в поле зрения. Они собирались у западной границы Кхуриноста, где их ожидал Беседующий, чтобы приветствовать с возвращением. Слабая тень того войска, что когда-то защищало Квалиност и охраняло поляны Беседующего со Звездами, вся армия состояла из тридцати тысяч конных воинов. Они не всегда сражались верхом, но выживание такого небольшого отряда зависело от его мобильности; в нем не было места медлительной пехоте. Солдаты были из всех слоев эльфийского общества, от пожизненных воинов сильванестийского Дома Защитников до пронырливых диковатых эльфов из квалинестийских лесов.

Покрытая пылью от долгого скорбного путешествия, колонная конных эльфов замедлила ход и остановилась, когда передовые всадники заметили выстроившуюся, чтобы приветствовать их, делегацию. Беседующий, справа от него Львица, слева лорд Мориллон Амбродель, стоял во главе смешанной толпы квалинестийцев и сильванестийцев. Позади них располагались восемь горнистов, выдувавших фанфары. Все щурились от ослепительного света, несмотря на сооруженный над ними Планчетом навес.

Армия приспособила пустынное облачение поверх брони; солнечные лучи за несколько часов могли поджарить плоть под металлом. Самым первым ехал необычайно высокий эльф в кхурской панаме. Осадив лошадь, он снял перчатки и отсалютовал Беседующему.

«Приветствую вас, лорд Таранас», — Гилтас протянул руку.

Пожав руку своему повелителю, воин посмотрел за Беседующего на Львицу. «Генерал, представляю вам Армию Эльфийских Наций! Вы снова командуете», — сказал он.

«Хорошая работа, Таран», — тепло ответила она. — «Как прошло путешествие по побережью?»

«Чертовски жарко. И не только из-за солнца».

«Потери?»

«Двадцать девять убитых. Сорок четыре раненых».

«Так много?» — спросил Гилтас. — «По какой причине?»

«Обычные, сир: жара, жажда, дизентерия, ядовитые укусы и безумие — все то, что пустыня обеспечивает в изобилии. И еще одна напасть». — Таранас помрачнел. — «От Мыса Смотрящего Кендера нас два дня преследовали кочевники, обстреливавшие нас из-за дюн. Они были вооружены арбалетами».

Люди пустынных племен обычно носили короткие изогнутые луки, им не хватало материалов и мастерства для изготовления арбалетов. Новости Таранаса вызвали оживление и шепот среди окружения Беседующего.

«Откуда у кочевников арбалеты?» — спросил Лорд Мориллон.

«Вы знаете, откуда», — прошипела Львица. — «Неракцы!»

«Нет доказательств…»

«Дайте мне три дня, и я принесу вам доказательства — кочевников и их луки!» — рявкнула она, прерывая аристократа.

Никто не сомневался, что любой кочевник, которого доставит Львица, будет мертв по прибытии. Хотя некоторым советникам, включая Мориллона, было не по себе от ее кровожадности, другим явно это нравилось.

Тем не менее, ослепительные пески были не местом для обсуждения политики. Гилтас прекратил дискуссию, сказав: «Генерал Таранас, ваш Беседующий и ваш народ приветствуют вас дома. Леди Кериансерай встретится с вами позже и отдаст новые приказы. Продолжайте обычное патрулирование. Остальные воины могут отдыхать. Еда и питье ждут всех».

Таранас отсалютовал и подал сигнал колонне двигаться вперед. С фланговыми и разведчиками по обеим сторонам, колонна вытянулась на милю. Заняло немало времени, пока все усталые подавленные воины проследовали мимо него, но Гилтас оставался на месте, приветствуя каждого всадника с возвращением. Его поведение глубоко тронуло солдат. Хотя его небесно-голубое платье начал окрашивать пот, а тяжелый обруч на лбу сдавливал спутанные волосы, Гилтас стоял неподвижно, даже когда некоторые из его окружения начали покачиваться, испытывая головокружение от жары. Каждый приближавшийся воин слегка выпрямлялся и поднимал голову немного выше при виде Беседующего с Солнцем и Звездами, с огромным достоинством стоя приветствовавшего их.