Вдоль затемненной периферии комнаты шепотом консультировались друг с другом целители. Раздраженная их бормотанием, Кериан приказала очистить комнату.
Она села на свою сторону веревочной кровати, стараясь не перекрывать легкий ветерок от вентилятора. При слабом освещении она видела пот на лбу и вокруг рта Гилтаса. Его дыхание было медленным и ровным, но слегка хриплым. Его глаза были закрыты. Когда она коснулась его щеки, то почувствовала пылающий внутри него жар.
«Я нашла долину, Гил», — тихо сказала она. «Она оказалась прямо там, где и сказал твой библиотекарь, но, боюсь, там нам не место. С ней что-то не так, какое-то проклятие», — она скривилась от столь безграмотного слова, но не смогла подобрать другого, — «лежит на этом месте. Какая-то сила уносит живых существ, включая наших солдат. Мы так и не нашли, куда они исчезли. В Инас-Вакенти совсем нет животного мира, даже ящериц или мух. Я знаю, это место очаровывает тебя, и мы, несомненно, можем отправить других исследователей, чтобы изучить ее, но эта долина не может быть убежищем для нашего окруженного врагами народа».
Он не шевельнулся. Она взяла его руку. Несмотря на пот у него на лице, рука была сухой и горячей, как песок снаружи. Она приблизила лицо вплотную к его лицу, желая, чтобы он очнулся, поправился, услышал.
«Ты должен отказаться от дурацкой идеи, что мы можем обрести новую родину. У нас есть дом. На самом деле, даже два дома. Наш священный долг и наша судьба вернуться и вернуть их. Вот что нам следует сделать, что мы должны сделать!»
Она поняла, что сжимает его руку. Отпустив ее, Кериан встала и начала расхаживать по комнате, словно пойманный в клетку ее тезка.
«Знаешь, в палатках говорят обо мне. Говорят, что я оставила своих воинов, чтобы прийти домой к тебе. Я не могу это отрицать, но не буду извиняться за это. Я прилетела сюда, чтобы быть рядом с тобой».
Она прекратила ходить.
«Гил, нам нужно выбираться отсюда. Как только Сахим-Хан высосет из нас все наши сокровища, он продаст нас Рыцарям, или быколюдям, или еще кому из полудюжины желающих истребить нас группировок. Или кочевники с торганцами объединятся против нас, и избавят его от неприятностей. Что нам тогда делать?»
Он не ответил, лишь лежал, медленно дыша. Находясь в двух метрах от нее, с таким же успехом он мог быть на другом краю континента. Ее мужа здесь не было. Он ушел туда, куда она не могла добраться. Страх, разочарование и беспокойство сдавили ей сердце. Она не могла больше просто сидеть, уставившись на него.
Прихватив свой шлем и портупею с кресла у кровати, она вышла. Добравшись до зала приемов, она отправила целителей обратно.
«Вылечите Беседующего», — коротко сказала она.
В абсолютной тишине она проследовала большими шагами мимо Хамарамиса и Планчета, мимо ожидавших молчаливых групп придворных, мимо верных слуг ее мужа. На площади снаружи огромной палатки она встретила вызванный ею отряд. Один из воинов держал поводья ее лошади. Она, не касаясь стремени, вскочила в седло.
Львица в сопровождении сорока вооруженных воинов в доспехах ускакала в сторону Кхури-Хана.
Гилтас внезапно вздохнул и открыл глаза.
«Сердце мое», — задыхаясь произнес он. Целители ринулись к нему, подумав, что Беседующий жалуется на орган в своей груди, но он имел в виду другое. «Я слышал тебя», — тяжело дыша, продолжил Гилтас. — «Вернись, сердце мое!»
Но Кериан уже ушла.
Вода от недавних дождей окрасила стены развалин виллы из белого известняка. Случайные семена, давно дремавшие в почве, пустили ростки, покрывая посыпанные галькой дорожки и бывшие сады обилием ворсистых зеленых ростков.
Львица слышала полный отчет Гитантаса о его приключении с Фитерусом и монстрами мага. Когда она и ее всадники добрались до развалин виллы, в центре которых была разрушенная башня, она отправила двадцать эльфов отыскать туши песчаного зверя и мантикоры, а сама с двадцатью оставшимися осталась обследовать территорию поместья, пытаясь найти подсказки к возможному местонахождению мага.
Облака над головой висели неподвижно, и воздух между груд булыжника и опрокинутых колонн не шелохнулся. В атмосфере было тяжелое выжидательное ощущение надвигающейся грозы. Это заставляло нервничать эльфов и их лошадей.
Мертвых чудовищ было довольно легко отыскать. Обезглавленная мантикора распростерлась на груде булыжника. Ближе к вилле подобным же образом растянулся разлагающийся труп песчаного зверя. Эльфам пришлось повязать поверх носов платки, чтобы просто приблизиться к его телу.
Кериан вошла через парадный вход поместья. У нее под ногами валялись обрывки пергамента. Она наколола один кончиком меча и подняла, чтобы прочитать. Он выглядел опаленным. Каждая строчка чернил рукописи была обуглившейся. Ее навыки чтения были ограниченными, но Кериан узнала завитки и узор волшебного символа. Хрупкий пергамент развалился. Его фрагменты, кружась, упали на пол.
Один из воинов окликнул ее. Он обнаружил в разрушенной башне кабинет волшебника. Кериан вошла в башню через большую дверь, которая бесшумно повернулась внутрь на смазанных петлях. Интерьер освещался лишь слабым дневным светом через открытую дверцу люка над головой. Она приставила лестницу, которую они наспех сколотили из найденных в доме деревяшек, и поднялась в бывшую резиденцию Фитеруса.
Круглая комната была заполнена коврами, гобеленами и бесчисленными подушками. Дневной свет проникал сквозь тонкие трещины в стенах башни. Кроме переизбытка убранства, все, что они обнаружили, это лишь еще обрывки хрупкого пергамента, ошейник и поводок мантикоры, и пустую клетку из ивовых прутьев.
Один из эльфов нагнулся, всматриваясь в тени. Внезапно он разогнулся, чертыхаясь.
Кериан подошла. «Что там?»
«Мертвые птицы!» Шесть обычных голубей, бич торговцев по всему Кхури-Хану, лежали мертвыми на коврике. Их обезглавленные тельца образовывали четкую линию.
Кериан заметила приземистую урну в углу. Узнав в ней кхурский сосуд для масла, она подняла его и потрясла. Тот был наполовину полон. Она отослала своих воинов. Когда они спустились по лестнице, Львица начала лить бараний жир на толстый ковер. Отшвырнув пустую урну, она сгребла в кучу на пропитанном маслом ковре обрывки пергамента. При помощи кремня и огнива она высекла сноп искр на маленькую щепотку трута. Вскоре побежал первый красный язычок. Когда она присоединилась к остальным эльфам, из люка уже валил дым.
Снаружи Кериан заметила, как первые языки пламени вырываются из окон виллы и поняла, что дело сделано. Она не только отнимала у врага его крепость, она посылала ему четкое послание: Львица начала кампанию против него, и не будет никакой пощады.
В садах другая половина ее отряда обвязала дюжину веревок вокруг туши песчаного зверя. Гангренозная рана на его бедре принесла Кериан огромное удовлетворение. Может, Хенгриф и сразил зверя, но она со своими воинами замедлила его, так что Хенгриф смог завершить начатое. Если бы он повстречал песчаного зверя как они в первый раз, у нее не было сомнений, что тот убил бы рыцаря также легко, как и ее отважных воинов.
Привязав зловонную тушу к своим протестующим лошадям, эльфы ожидали ее следующего приказа.
«Следуйте за мной», — велела им Кериан.
Отряд покинул Хабалу и въехал в Кхури-Хан. В хвосте процессии шесть всадников волокли за собой безжизненное тело песчаного зверя. Кхурцы из открытых окон и дверей реагировали с ужасом, когда разлагающиеся останки тащили мимо их домов, оставляя след из крови и кусков плоти. Некоторые визжали, многие проклинали лэддэд, когда те шествовали мимо них.
Ехавший рядом с Львицей воин спросил: «Генерал, зачем мы?..»
«Это подарок Сахим-Хану», — невозмутимо ответила она.
Эльфы сохраняли строй, но все гадали, не было ли это самоубийственной поездкой. Известно было, что хан людей убивал за много меньшие оскорбления.
Массивная туша заставляла их держаться широких оживленных улиц. Те вели их сквозь сердце Кхури-Хана. К тому моменту, когда они обошли стороной Большой Суук, позади них собралась толпа. Львица не обращала внимания на враждебных рассерженных кхурцев и размеренно продолжала движение.