— И какой же вывод ты делаешь из этого? — спросил Киага.

— Они ревностно соперничали друг с другом за большее влияние при тебе, которого каждый из них, по его собственному мнению, заслуживает больше другого.

Такого рода соперничество за милость властителя — более чем достаточный повод для убийства.

— Значит, ты решил, что Говорящий с Тенями убил Кровавую Стрелу? — Киага явно от души веселился.

— Я просто не утверждаю, что он вне подозрений.

— Твои подозрения безосновательны.

— В чем же их ложность?

— А вот в чем: Говорящий с Тенями был со мной всю ту ночь, когда произошло убийство.

— Неужели? — невозмутимо ответил Нистур. — А я-то думал, что тебя в лагере не было до следующего утра.

— Я пообещал своим вождям и посланникам, что присоединюсь к ним не позднее этого срока. Получилось так, что я прибыл как раз на закате предыдущего дня. И всю ночь я провел, консультируясь с моим шаманом.

— Понятно, — сказал Нистур, явно разочарованный. — И все же среди посланников были другие вожди, которые не очень-то ладили между собой и даже, осмелюсь огорчить тебя, высказывали некоторую неудовлетворенность твоим владычеством над ними.

— Да что ты говоришь? Ты слышал это от самого Правителя Тарсиса?

— Из его собственных уст, — признал Нистур со вздохом.

Киага, не выдержав, рассмеялся:

— Позволь мне объяснить тебе, что именно ты слышал, мой друг. Из уст лживого и жалкого человека, каким является этот Правитель, лился яд, которым он рассчитывал отравить мои отношения с верными мне вождями. Он надеется вновь посеять между нашими племенами семена старой вражды. Он хочет убедить меня в том, что вожди плетут против меня заговор, а их — в том, что я недостоин править ими, что я недостаточно ценю их ум, силу и преданность.

Но я скажу тебе то, что ты можешь передать жалкому Правителю слово в слово: Киага — Меткий Лук — не дурак! И вожди его племен — тоже не дураки. Да, я слышал своими ушами, вожди рассказывали мне, как Правитель и его советники плели свои сети вокруг них, подкупая, натравливая друг на друга и настраивая против меня. Все произошло именно так, как я предупреждал их, снаряжая в посольство! Но верность моих подданных непоколебима!

— Я уверен в этом, — негромко сказал Нистур. — И все же мы хотели бы провести свое расследование по задуманному нами плану, безусловно, учитывая то, что услышали от тебя. Нам ведь нужно представить доклад Правителю. Надеемся, что ты поймешь нас.

Киага развел руками и вновь широко улыбнулся под маской:

— Ну разумеется!

Затем его глаза остановились на Железном Дереве, и Вождь сказал:

— А твой приятель-то не очень разговорчив.

— Зато он хорошо слышит, — ответил Нистур. — И действует решительно.

— Отличные качества, — прокомментировал Киага, — что для советника, что для воина.

— И я уверяю тебя, что он хорош как в одной роли, так и во второй. А что касается твоих вождей, то я…

Киага неожиданно встал:

— Не хочу быть невежливым, но у меня много дел. Моя армия готовится к войне. Итак, вы можете пользоваться в моем лагере полной свободой. Можете входить в любой шатер и допрашивать кого угодно, невзирая на ранг.

Все встали, и Нистур поклонился:

— Тогда мы приступим к делу. И я могу тебя заверить — убийца будет доставлен тебе в срок.

— Посмотрим, как вам это удастся. — С этими словами Киага развернулся и вышел из шатра.

Снаружи донесся яростный вой, вырвавшийся из нескольких сотен глоток. Это армия кочевников приветствовала своего обожаемого Вождя.

Когда следователи вышли из шатра, Киаги уже не было видно. С ним ускакала и большая часть его личной стражи.

— Ну и что ты о нем скажешь? — спросил Железное Дерево.

— Он совсем не такой, каким я его себе представлял. То, что он не безмозглый и невежественный варвар, — видно за версту. Если Правитель Тарсиса думает, что примитивные дипломатические уловки пройдут с этим парнем, то он глубоко заблуждается. Готов поклясться, что никакой он не варвар по крови, этот Киага. Спорим, что его лицо не похоже ни на одно лицо из этого лагеря. А закрывает он его для того, чтобы воин из любого племени мог представить лицо Вождя таким, каким ему хочется. И еще одно странное наблюдение. Говорил-то он со мной, но смотрел все время на тебя. Не думаешь ли ты, что вы могли встречаться с ним раньше?

— Как знать, может быть, в какой-нибудь армии. За столько лет с кем я только не встречался. Всех не упомнишь.

Железное Дерево помолчал, напрягая память, а затем сказал:

— Нет, вряд ли. Такого человека я бы не забыл.

Нистур повел разговор дальше:

— То, что он так клянется в верности ему вождей, лишь возбуждает подозрения, что он сам глубоко сомневается в ней.

— По крайней мере, он угостил нас, — сказала Ракушка, — и теперь мы можем быть уверены в нашей безопасности. Я много слышала про законы гостеприимства, принятые у кочевников. Если гость зашел к тебе в шатер и ты накормил его, то напасть на него означает прогневать богов.

— Да, это их закон, — согласился Железное Дерево. — Даже если гость оказался твоим врагом, после того как он уйдет из твоего дома, нельзя преследовать его еще день и ночь.

— С другой стороны, — возразил Нистур, — сдается мне, что этому Киаге глубоко наплевать на то, что подумают о нем боги кочевников.

— Ну и с кого начнем? — поинтересовалась Ракушка.

— С человека по имени Гуклак, — ответил Нистур.

Они прошли по лагерю, спрашивая дорогу у встречных воинов, и вскоре вышли к участку, занимаемому кочевниками с Великой Ледяной Реки, чьим вождем и был Гуклак. Этот народ кочевал, разбивая на стоянках невысокие полукруглые юрты из войлока. Лошади племени были невысокими, мохнатыми и неприхотливыми животными, хотя и уступали многим другим скакунам в скорости. Сами кочевники с Ледяной Реки тоже были невысоки ростом и заплетали свои рыжие или светлые волосы в множество тугих косичек. Среди воинов почти половину составляли женщины, сражавшиеся на равных с мужчинами. И те и другие носили на своих телах множество разноцветных татуировок.

Перед юртой вождя стоял вкопанный в землю штандарт высотой футов в двадцать. С нескольких его поперечных перекладин свисали человеческие черепа.

Троица «следователей» внимательно разглядывала этот внушительный символ, ожидая, что кто-нибудь из проходящих мимо подскажет им, где найти вождя.

— Симпатичный штандарт, не правда ли? — раздался позади них голос, принадлежащий мужчине, столь же внимательно, но еще и с удовлетворением разглядывавшему покачивающиеся на ветру черепа.

— Просто великолепный, — поспешил выразить свой восторг Нистур. — Я полагаю, это все головы достойных воинов?

— Именно так, — кивнул незнакомец. — Каждый череп некогда принадлежал вождю какого-либо племени. И все они были снесены с плеч одним из моих предков.

Теперь их отвага и доблесть перешли к моему племени.

— Ты — Гуклак? — спросил Железное Дерево.

— Да. Я Гуклак — Укротитель Лошадей, сорок четвертый вождь народа Великой Ледяной Реки. Мои предки владели горами и долиной реки на северо-западе сотни поколений с тех пор, когда мы отвоевали эти места у Змееголовых Людей, когда сами боги были еще молоды.

— До тех пор, пока Киага не присвоил себе всю верховную власть, — продолжил за Гуклака Нистур.

— Киага — Меткий Лук — необыкновенный человек, — твердо заявил Гуклак. — Он — великий завоеватель, отмеченный богами и предсказанный шаманом. Нет позора в том, чтобы признать его господином. И в прошлом мои предки порой следовали за чужими вождями, участвуя в войнах, не видя в этом для себя бесчестья.

Гуклак с вызовом глядел на чужаков, словно приглашая их оспорить его слова.

— Никто и не предполагал, что такой сильный вождь, как ты, покрыл бы себя позором, — заверил его Нистур. — Киага должен быть счастлив, зная, что у него такие верные подданные. Он и сам сказал нам, что все его вожди столь же верны и преданы ему, как ты.