— Может, к перемене погоды, — попыталась она хоть как-то отвлечь Ольгу от ночного кошмара.

— Нет, бабушка, нет, — словно стала о чем-то догадываться Ольга. — Это она меня, кажется, предупреждает.

— Кто тебя предупреждает?

— Лайма!

Ирина Петровна удивленно посмотрела на Ольгу.

— А ты часом не заболела, внученька?

— Бабушка, — тихо произнесла тут Ольга, — я же тебе не всё сказала.

Ольга спрятала свое лицо на плече у бабушки.

— Я ведь никому не говорила, никому, поверь. Лайма-то из-за меня умерла!

Удивлению Ирины Петровны не было предела.

— Свят, свят, свят, внученька, окстись. Что ты такое говоришь? Что значит — из-за тебя?

— Из-за меня. Я ведь спала с Сергеем, понимаешь, спала, а Лайма всё узнала! — вдруг разрыдалась Ольга, тесно прижавшись к Ирине Петровне. Тут наконец и до Ирины Петровны дошло, что Ольга хотела ей сказать:

— Вот так дела, — совсем растерялась она. — Так ты это… с ним?

— Да, бабушка, да! — продолжала рыдать Ольга.

— И она…

— Она узнала. А потом, потом… Ты всё знаешь.

На минуту в комнате воцарилось молчание. Ирина Петровна попыталась собраться с мыслями. Она и предположить не могла, что такое может случиться. Ольга ведь с Лаймой были близкими подругами, прямо неразлейвода. И она никогда не замечала, чтобы у Ольги было такое серьезное чувство к Сергею. Он до армии приходил к ней, уходил… Ольга сама говорила: «У нас с Сергеем просто дружба». Да если бы Ольга влюбилась в Сергея, разве она не заметила бы? Это ведь не утаишь.

— Ба, мне страшно, — всхлипнула снова Ольга. — Я ничего не понимаю, ба. Что делать?

Ирина Петровна не знала, что ответить. У неё все перемешалось в голове.

— Попробуй заснуть, милая, — только и сказала она.

Ирина Петровна разволновалась не на шутку. Поначалу сны Ольги, её опасения и беспокойство казались ей пустыми, не стоящими внимания. Но после ночного разговора, после того, что ей рассказала Ольга, она не находила себе места. Какими-то тревожными казались ей последние события.

Утром недолго думая она позвонила своей старой приятельнице Глафире Федоровне, женщине, чувствующей, как ей казалось, все необычное. В семь утра та давно уже не спала.

Глафира Федоровна выслушала её внимательно, потом несколько секунд молчала, как будто обдумывая услышанное, и наконец сказала:

— Пусть твоя внучка приезжает, я с ней сама поговорю.

Договорились, что Ольга подъедет к десяти утра. У Ирины Петровны немного отлегло от сердца. Она была уверена, что Глафира Федоровна поможет.

Едва Ольга проснулась, Ирина Петровна села рядом, накрыла её ладонь своей.

— Ну, как ты, солнышко мое? — улыбнулась она.

— Вроде ничего, — ответила Ольга.

— Знаешь, я не могла уснуть после всего, что ты мне рассказала, — Ирина Петровна не хотела лишний раз напоминать Ольге о её переживаниях. — Я думаю, что это серьезно, и тебе на самом деле нужна помощь.

Ольга посмотрела на нее вопросительно. Ирина Петровна, видя, что внучка готова её слушать, не стала долго тянуть:

— В общем, я тут по телефону разговаривала с одной старой приятельницей. Она отличная гадалка, ну и всё такое, и согласилась встретиться с тобой, выслушать, может, посоветовать что. Тебе, я думаю, нужно обязательно к ней сходить. Поверь, она женщина понимающая, серьезная, я просто уверена: она поможет тебе.

Ольга с сомнением посмотрела на Ирину Петровну.

— В чем она может помочь мне, бабушка? Мне сейчас, кажется, никто не может помочь.

— И все же сходи к ней, сходи. Вреда не будет, а пользы, может, и прибавится. Как в народе говорят: лучше пропасть, чем терпеть злую напасть.

Ольга еще пребывала в сомнении.

— Не знаю, бабушка, выйдет ли из этого что-нибудь?

Она считала, что нет. Разве ей сейчас к гадалке обращаться надо? Скорее, к психиатру. Кто знает, какие еще ей приснятся сны. Бессонные ночи совсем не в радость.

Но может, тут действительно доктора не помогут? Может, бабушкина знакомая все-таки подскажет что-нибудь? От нее ведь не убудет, если она сходит к гадалке. Хотя бы ради того, чтобы успокоить бабушку.

Ольга поднялась с постели, пошла на кухню, где бабушка готовила завтрак.

— Я решилась, — сказал Ольга. — Расскажи мне, где живет твоя колдунья.

Ирина Петровна довольно улыбнулась.

— Знаешь, когда она мне гадает, я прямо диву даюсь, откуда она все знает. Вот увидишь, она тебе всю правду скажет, от и до.

Ирина Петровна рассказала, как добраться до её знакомой. Ольга приняла душ, позавтракала, оделась и отправилась к Глафире Федоровне.

Гадалка жила в одном из самых старых районов их городка Дома там были двухэтажные из красного кирпича и отличались от других широкими зубчатыми фронтонами, арками над входом в подъезд, высокими узкими окнами, трехметровыми потолками и отсутствием санузлов, потому что строились еще до революции.

Несмотря на утреннюю прохладу, у подъезда дома Глафиры Федоровны уже собрались старушки и кому-то перемывали косточки. Ольгу они окинули недоверчивыми взглядами. Видимо, им давно надоели посторонние.

Квартира Глафиры Федоровны находилась на втором этаже. Ольга негромко постучала в деревянную покрашенную в коричневый цвет дверь. Из-за нее вскоре послышалось шарканье. Щелкнул замок, и в щели показалось круглое, обрамленное косматой сединой и изборожденное глубокими морщинами старушечье лицо. Глаза вцепились в Ольгу так настороженно, что девушке стало не по себе. Она спросила:

— Вы Глафира Федоровна?

— Нет, — ответила та. — А вы кто?

Ольга сказала. Старуха еще раз окинула её взглядом, потом отворила дверь пошире и сказала:

— Входите.

Ольга вошла.

— Здесь можно раздеться, — указала старуха на вешалку в узкой прихожей.

Ольга скинула курточку и берет, повесив их на свободный крючок.

— Сюда, — указала старуха Ольге на стеклянную непрозрачную дверь.

Комната была небольшая, светлая, но так плотно заставлена, что между столом, стоявшим посредине, и прочей мебелью расстояние было не больше полуметра. Ольга подумала, что хозяева перемещаются исключительно боком. Однако, несмотря на обилие всяких антикварных безделушек, дилетантских пейзажей и портретов, комнатных растений и фотографий на стенах, комната не казалась перегруженной, даже чувствовался уют и какой-то шарм, присутствующий даже, мнилось, в атмосфере. Кровать была аккуратно застелена красным китайским покрывалом с золотистыми фазанами, на диване лежали небольшие подушечки из красного и синего атласа, во всем царили ухоженность и порядок. Видно было, что проживающие здесь женщины чрезвычайно порядочны и чистоплотны.

— Вы Ольга? — неожиданно раздался сзади негромкий, но твердый голос. — Внучка Ирины Петровны?

— Да, — тихо ответила Ольга, оборачиваясь к женщине. Она невольно вздрогнула от заставшего её врасплох голоса.

— Садитесь, — пригласила её Глафира Федоровна, сама устраиваясь напротив.

Глафира Федоровна оказалась очень полной, ширококостной женщиной лет под пятьдесят, а может, чуть больше. Взгляд был таким же цепким и пронизывающим, как и у старухи, которая впустила Ольгу. Волосы чуть взбиты и покрашены в каштан.

Глафира Федоровна уселась за стол, положила на него свои полные смуглые руки и, не отрывая взгляда от Ольги, спросила:

— Итак, как я поняла из рассказа твоей бабушки, у тебя, дорогая, серьезные неприятности.

Ольга поникла и кивнула.

— Ладно, сейчас все узнаем, — сказала Глафира Федоровна и протянула руку к картам, лежавшим слева от неё на серванте.

Ольга опустилась на диван, и теперь Глафира Федоровна, сидящая за столом, будто возвышалась над ней.

— Пока я буду раскладывать карты, думай только о том, что ты хочешь узнать. Не отвлекайся на пустяки и постарайся сосредоточиться, — говорила ей гадалка, тасуя колоду.

Когда все необходимые карты были разложены, Глафира Федоровна стала их читать, передвигая пухлыми холеными пальцами от одной тройки к другой. Несколько раз она поднимала голову, встречаясь взглядом с Ольгой. Девушка заметила в глазах гадалки беспокойство и встревожилась: