Сагрий лишь растерянно обошел место побоища и приказал укрепить лагерь со стороны неприятеля, заставив сторожить его отличившихся в этой вечерней суматохе солдат.

— Что же это получается? — громогласно восклицал Уильям, то и дело преследуя свиту маршала. — Пока эти свиньи пируют, лучшие воины Арондала должны охранять их сытые животы?! Наше назначение разметать по полю врага, а не постыдно служить сборищу наемников!

Между тем перебежчики, проникающие в лагерь, сообщали, что на помощь осажденным движется большое войско. Так что, сколько бы арондальцы не выпячивали грудь, считая себя хозяевами положения, а очень скоро их армия будет разбита. Маршала же публично казнят на стене крепости вместе с остальными командирами.

От этих слухов воинство пришло в сильное волнение. Когда опасность погибнуть резко возросла, многие зароптали о необходимости вернуться домой. Начались самовольные исчезновения солдат и целых отрядов. Дезертиры прихватывали с собой не только оружие, но и продовольствие, которое и без того стало резко сокращаться по причине неравномерного распределения между воинами и прибывающими в лагерь лишними ртами.

Сам Сагрий отлично понимал нависшую над армией опасность, но никак не мог переломить дерзкие настроения людей герцогов, по-прежнему отказывающихся подчиняться его приказам. Спустя три недели с начала осады маршал рискнул устроить неподготовленный штурм крепости. Жестокое поражение и горы трупов заставили всех еще больше усомниться в возможном успехе этого самолюбивого полководца.

Однако подкрепление мейлиндцев задержалось в пути, а в подчинение маршалу прибыли свежие резервы. Решив, что держать в осаде крепость можно и малым числом, Сагрий выдвинул армию навстречу противнику, рассчитывая быстро разбить его, используя превосходство в численности.

Заканчивался Месяца Тишины. В краях Мейлинда прочно обосновалась морозная ночь. Северный ветер, завывая подобно стае волков, выдувал из палаток тепло, вынуждая воинов обкладывать их большими камнями. Норлаг, как называли его местные в честь своего бога, проникал под одежду, находя самые изощренные пути к телу сквозь складки тканей. Кольчуги и панцири только способствовали охлаждению, делая патрулирование вдоль лагеря невыносимым. Голые степные просторы приносили настоящее бедствие даже без лютых холодов.

В один из морозных вечеров в палатку к Алларду заглянул Уильям и поделился с ним планами маршала.

— Не подумайте, что я желаю нашим войскам поражения, но вы же сами видите, в какие отбросы превращается наша армия, — угрюмо сказал он, то и дело, теребя свою отросшую за время компании бороду.

— Полагаете, что даже такое толпой Сагрий сможет одолеть приближающееся к осажденным подкрепление? — спросил его Уинсон.

— Так оно и будет, потому как по близости нет естественных укреплений. Но поверьте, даже в открытом бою мы понесем очень тяжелые потери. И мне не хочется, чтобы на острие копья выступили мои воины. Не хочется ценой их жизни прославить Сагрия.

Горестный тон командира явно выдавал в нем желание выйти из подчинения маршалу. Возможно, не последнюю роль в этом играло и честолюбивое стремление Уильяма к куда более высоким вершинам, чем его настоящая должность. Как знать, возможно, Сагрий догадывался о планах Девлета продвинуть своего любимчика на место командующего. А каким еще способом можно было убрать с пути соперника, как пользуясь своей властью, отправить его в самое пекло сражения?

— Я слышал, после вчерашней успешной вылазки вы привели в лагерь несколько пленных, — сказал ему Аллард после некоторых размышлений.

— Пленные действительно имеются, — безжизненно ответил тот. — Сагрий намерен для устрашения осажденных предать их смерти прямо перед крепостными стенами, но мне это кажется омерзительным варварством.

— Подождите, Уильям. Про эти замашки маршала мы поговорим позже. Меня сейчас интересует вот что: как думаете, возможно ли одному из ваших пленников незаметно удрать и предупредить своих о планах наступления?

От этих слов командир изменился в лице. На его шее возникла красная полоса, которая быстро выбравшись из-под воротника, поползла вверх.

— Это ужасно! — задохнулся он в первую минуту. — Это же измена и никак иначе!

— Разве вы не согласились тогда во дворце с мнением лорда Девлета? — мягко спросил Аллард, готовясь осторожно подавить у командира эту несвоевременную преданность своему делу.

— Одно дело согласиться, другое дело подставлять под удар всю армию. Хотите, чтобы нас разбили в пух и прах? Только кем я потом должен командовать? — продолжал недоумевать Уильям.

— Успокойтесь, я тщательно продумываю свои действия. А вот вы слишком громко говорите, забывая, что мы сейчас не на поле битвы, — Аллард усадил его на единственный в палатке стул и налил гостю полный кубок вина, который тот незамедлительно опустошил. — Нам нужно лишь затянуть войну, а для этого необходимо, чтобы мейлиндцы отступили. Ньерн нам еще долго не взять. Однако если помощь достигнет осажденных, они могут принять ошибочное решение устроить решающее сражение. И кто бы ни победил — для нас с вами это будет равносильно поражению.

— Я понял вашу хитроумную затею, — Уильям снова принялся щипать свою бороду. — Нужен бежавший из плена мейлиндец, который правдоподобно донесет им сведения о наших передвижениях. Своему они поверят. Но вот как его освободить, чтобы он сам поверил в это? Боюсь, в противном случае мы будем только лишь рисковать понапрасну.

— Не беспокойтесь за это. Мой человек сделает всю самую сложную работу. Вам же лишь необходимо создать коридор, чтобы он мог безопасно вывести пленника. Тем более именно ваши солдаты охраняют все выходы из лагеря.

Рыцарь нервно заходил по палатке, то и дело бросая опасливые взгляды на выход, хотя и прекрасно знал, что караул там несут его воины.

— Хитро придумали: нет сражения — нет успеха. Но мне нужно время подготовиться к такому опасному мероприятию, — наконец, решился он.

— Не беспокойтесь, все тонкости я продумаю. Лишь бы ваши солдаты не подвели в нужную минуту. А вот времени у нас совсем нет. Как только армия начнет движение, в ее рядах порядка станет куда больше, чем сейчас.

Несмотря на все опасения Уильяма, осуществить побег одного из офицеров Мейлинда оказалось куда проще, чем ожидалось изначально. Ловкий Дейк легко исполнил роль перебежчика, который «рискуя» своей жизнью спас пленника от неминуемой смерти. В самом же лагере творился такой бардак, что обеспечить незаметное бегство удалось без особых хлопот.

После потекли дни ожидания. Добрался ли пленник до своих? Поверил ли сведениям, что передал ему Дейк? И главное — поверили ли в их истину сами мейлиндцы?

Никто так и не узнал, как было на самом деле. Но, вопреки ожиданиям, выдвинувшаяся вперед армия Сагрия Блейка противника не нашла. Мейлиндцы предпочли отступить и закрепиться на Холодных холмах, превращенных в непроходимые укрепления еще с прошлой войны.

* * * *

— Я не ослышался, командир Твиллер?

— Никак нет. Я не могу выполнить ваш приказ. И на то у меня имеется особое предписание короля. К счастью я не могу делать вещи, которые сродни предательству.

Все, кто в этот день присутствовали в большом маршальском шатре, остолбенели и были способны лишь безмолвно наблюдать за противостоянием Сагрия и Уильяма.

— Все ваши предписания лишь ворох бесполезной бумаги, — с трудом сохранял спокойствие военноначальник. — Я здесь маршал, а не вы! Так что потрудитесь выполнять мои команды!

— Только когда их начнут выполнять наемники с севера, — дерзко отвечал ему Уильям.

— Значит, подчиняться отказываетесь?

— Напротив. Мой приказ — одержать победу над врагом. Но если я слепо поведу наступление на укрепленные холмы, то потеряю единственный боеспособный корпус нашей армии. Кто, по-вашему, будет сражаться дальше? Этот сброд? — Уильям указал рукой на командиров рыцарей Антинары и Шелвида. — Любители быстрой наживы и мародеры умеют убивать только крестьян. Стоит им встретиться с организованной силой и эти вояки разбегутся кто куда.