— Не беспокойтесь, ваше величество, маршал разгромит этого самоуверенного Зигфрида, — не слишком убедительно произнес Виллей и глянул на Уильяма. Но тот лишь напряженно молчал, опустив голову и направив глаза в ковер, словно внимательно рассматривал его рисунок.

— Маршал! — раздраженный голос Алисии заставил его очнуться. Рыцарь бросил на королеву недовольный взгляд и ограничился коротким ответом:

— Сделаю, что смогу.

Никогда еще Арондал не сталкивался с таким опасным противником. Никогда еще его воины не имели дела с суровыми берсекерами восточных земель. Пришло время истины, время решающего испытания. Для всех…

* * * *

Через пару недель после отбытия маршала Уильяма навстречу виндландским захватчикам, над Вермилионом поднялась сильная метель. Снежинки жестоко кололи щеки и били по глазам. Ветер завывал в печных трубах, скакал по крышам, срывая плохо закрепленные карнизы. По дороге бежала позёмка, догоняя спешащих домой горожан. К вечеру улицы непривычно опустели.

— Да, лет пять такого не видел, — говорил стражник своему товарищу у главных городских ворот. — Метет так, что даже псы попрятались. Вот говорят в приграничье Железных гор морозы стоят лютые. Шутили наши, что там даже слова на лету замерзают и лопаются.

— Болтать любят всегда, а нынче у нас холодина не по сезону, — отвечал тот, натягивая теплые рукавицы да кутаясь в плащ. — Чем мы Ругвида только прогневали? Никак живем не по-божески. Я с малых лет помню, чему в церквях учили: любая война и насилие гневят солнцеликого.

— Плохо же ты слушал, братец. Там поправочка была — если война и насилие не чинятся против грешников да врагов нашего короля.

— Хочешь сказать, что Антинару сожгли по справедливости?

— А мне то что? Сожгли, так сожгли. Главное я живой, а остальное мне по боку.

Ветер резко усилился, и стражники принялись приплясывать, стараясь согреть замерзшие ноги. В таком нелепом виде и застали их пять путников, желающие попасть в Вермилион в этот ненастный день. На них были плащи с меховым подкладом, лица скрывались в тени капюшонов, за спинами висели небольшие походные мешки и резные луки, мало похожие на изделия Арондала.

— Кто это еще? Несет же нелегкая в такой день, — стражник тихо выругался и преградил путь отряду.

— Допускаем только по особому предписанию королевского двора! — пробасил другой караульный, выходя им на встречу. — Что погода дурна, то не моя вина. Нет бумаги — так идите откуда пришли.

Странники даже не шелохнулись. Лишь один из них красивым женским голом не то сказал, ни то пропел:

— Мы несем дар эльфийского народа королеве Алисии.

— В самом деле эльфы? — недоверчиво спросил караульный.

В ответ один из путников скинул капюшон и, показав свое лицо, предоставил тем самым неопровержимые доказательства этих слов.

— Посторожи их здесь, — зашептал караульный сослуживцу. — А я бегом старшему доложить. Он предупреждал про этих остроухих.

Вскоре начальник дозора лично прибежал засвидетельствовать эльфам почтение. Он попросил их временно подождать в одной из башен, пока будут соблюдены необходимые формальности, а сам немедля отправил вестника сообщить Джамиле о прибытии тех, кого она уже давно заждалась.

К ночи метель внезапно прекратилась, на темном небе засверкали яркие звезды. Эльфы в сопровождении отряда стражников двигались по заснеженным улицам города навстречу судьбоносной для всего их народа сделке.

В захудалой гостинице «Спящий единорог» их уже ждали. Хозяину было заплачено наперед, а потому уже полмесяца никаких постояльцев там не принимали. Как только показались покосившиеся ворота двора ночлежки, стража повернула обратно, предоставляя возможность эльфам преодолеть дальнейший путь без их компании. Во дворе вход в гостиницу эльфам преградили два десятка наемников. В их лицах и одежде безошибочно угадывались головорезы — отбросы общества, профессией которых были лишь грабежи и убийства.

— Только один, с грузом и без оружия, — предупредили эльфов, и те не стали возражать.

Отдав собратьям свой лук и клинок, один из них взял в руки мешок и двинулся внутрь. В прихожей его встретили еще четверо наемников и, не говоря ни слова, расступились в стороны. В небольшом закусочном зале, заставленном множеством свечей, гостя встретила сама Джамила.

— Ну, проходи-проходи. Не стоит робеть предо мной, — сказала она и подошла к широкому столу — единственной преграде разъединяющей их в этой комнате. Эльф, не медля, тоже подошел к столу и поставил на него свою ношу.

— Прежде, чем начнем, хочу знать, с кем имею дело, — небрежно молвила арразийка. — Не думаю, что эльфы прислали ко мне рядового парламентера.

— Я не простой стрелок, а ты не королева Алисия, — услышала Джамила поющий женский голос, и увидела перед собой прекрасное лицо девушки, скрытое до этого под капюшоном.

— Могу я знать твое имя? — спросила ее южанка.

— Меня зовут Аманиэль. Думаю, это имя тебе о чем-то говорит, — холодно и безжизненно говорила эльфийка.

— Вполне. Не ожидала, что нас почтит визитом сама правительница Хелиндельсельва.

— Я никем не правлю. Лес и его обитатели свободны и сами проживают свою жизнь.

— Оставим эти вопросы философам. Я — Джамила, и вряд ли тебе скажет что-то мое имя. Не стоит ждать в этой дыре королеву. Просто передай мне дар своего народа и можешь отправляться домой.

На непроницаемом лице Аманиэль мелькнуло подобие усмешки.

— Какие же обещание и гарантии может дать мне человек, не имеющий отношения к власти Арондала?

— Не слишком ли много для вас договоров и обещаний прошлого? — поднялись брови арразийки. — По мне, так вам хватит и приветливых слов. В любом случае ни мне тут вести с тобой слезливые беседы. Пора бы уяснить — прав тот, кто сильнее. И слабому лишь предоставляется возможность продлить свое рабское положение, ползая перед сильным на коленях.

— Иного я и не ожидала услышать от наемника, — улыбнулась эльфийка. — Какое ты имеешь отношение к этому королевству и его народу? Бежать с родины может только тот, кто был там всегда чужим. Но и здесь ты своей не станешь никогда. Не потому, что тебя никто не принимает. Ты сама не принимаешь мир и его ценности. Ты скиталец, вечный, безнадежный.

— Замолчи! — вырвался крик из Джамилы. — Не тебе рассуждать о моей жизни! Давай сюда голову Алларда, а там видно будет, что с тобой сделаем!

Аманиэль толкнула мешок и он легко проскользил по гладкой поверхности стола до арразийки. Та же, небрежно развязав его, немедленно заглянула внутрь, и не спеша извлекла оттуда мужскую голову. Некоторое время она всматривалась в потемневшее трупное лицо, скрытое за густой бородой, и вдруг сверкнув глазами, отбросила голову в сторону.

— Это не он, это не Аллард Уинсон, — медленно, почти по слогам произнесла арразийка, тяжело дыша. Сейчас она была готова не задумываясь изрубить эльфийку на кусочки.

Шум за дверью заставил ее забыть о своей ярости. Джамила замерла под спокойным равнодушным взглядом Аманиэль и отчетливо расслышала звуки борьбы. Дверь распахнулась, на пороге показался испуганный наемник покрытый кровью.

— Хозяйка, там эльфы! Со всех сторон! Их много! — закричал он и тут же, издав протяжный стон, повалился на пол. В его спине торчали две стрелы с полосатым оперением.

Джамила не стала терять слишком много времени на осознание того, что угодила в ловушку.

— Будь ты проклята, — лишь прошипела она эльфийке и незамедлительно бросила в нее свой метательный нож.

Вряд ли кто-то смог бы отклониться от смертоносного полета этого безотказного оружия. Но Аманиэль лишь качнула головой в сторону ровно на столько, чтобы пропустить нож мимо себя. Лезвие печально вонзилось в стену, а Джамила уже бежала по ступеням лестницы на второй этаж. В прихожей тем временем вовсю звенели клинки. Эльфы умело напирали на отчаянно сопротивляющихся наемников.

— Аманиэль! — услышала эльфийка свое имя. Повернувшись, она увидела Вальгира, который незамедлительно бросил ей лук с колчаном стрел. И вот уже легкой, почти невесомой поступью, она бежала по лестнице следом за арразийкой.