Понятие, согласно рассмотренному выше, есть единство бытия и сущности. Сущность есть первое отрицание бытия, которое вследствие того стало видимостью, понятие есть второе или отрицание этого отрицания, стало быть, бытие восстановленное, но как бесконечное опосредование и отрицание его внутри себя самого. Поэтому в понятии бытие и сущность уже не имеют определения, как бытие и сущность, а равным образом не состоят в таком единстве, что каждое имеет видимость в другом. Поэтому в понятии нет различия по этим определениям. Оно есть истина того субъективного отношения, в котором бытие и сущность достигают одно через другое своих полных самостоятельности и определения. Истиною и субстанциальностью оказывается субстанциальное единство, которое есть вместе с тем только положение. Положение есть существование и различение, поэтому в понятии бытие в себе и для себя достигло соответствующего себе и истинного существования, ибо это положение есть само бытие в себе и для себя. Это положение образует различение понятия в нем самом; его различения, поскольку оно непосредственно есть бытие в себе и для себя, суть сами полное понятие; они общи в их определенности и тожественны со своим отрицанием.

Теперь мы достигли самого понятия понятия. Но это еще только его понятие, или, иначе, понятие само есть еще только понятие. Так как оно есть бытие в себе и для себя, поскольку оно есть положение или абсолютная субстанция, поскольку оно обнаруживает необходимость различаемых субстанций, как тожество, то это тожество должно быть самоположением того, что оно есть. Моменты движения отношения субстанциальности, через которое становится понятие, и изображенная через это реальность находится лишь в переходе к понятию, она еще не есть свое собственное, происходящее из понятия определение; она падает еще в сферу необходимости, своим же может в нем быть лишь его свободное определение, существование, в котором оно тожественно с собою, моменты которого суть понятия и положены через него само.

Поэтому понятие, во-первых, есть лишь в себе истина; так как оно есть только нечто внутреннее, то оно есть также только нечто внешнее. Оно есть, во-первых, вообще нечто непосредственное, и в этом виде его моменты имеют форму непосредственных, твердых определений. Оно является, как определенное понятие, как сфера простого рассудка. Так как эта форма непосредственности есть еще несоответствующее его природе существование, ибо оно есть лишь к себе самому относящееся свободное, то она есть некоторая внешняя форма, в которой понятие может считаться не сущим в себе и для себя, а лишь положенным или чем-то субъективным. Вид непосредственного понятия образует ту точку зрения, с которой понятие есть субъективное мышление, некоторая внешняя для вещи рефлексия. Эта ступень образует собою поэтому субъективность или формальное понятие. Его внешность проявляется в твердом бытии его определений, вследствие чего каждое выступает для себя, как нечто отдельное, качественное, состоящее лишь во внешнем отношении к своему другому. Но тожество понятия, которое именно и есть внутренняя или субъективная его сущность, приводит его в диалектическое движение, через которое снимается его отдельность, а с тем вместе отделение понятия от вещи, и, как его истина, возникает полнота, образующая собою объективное понятие.

Во-вторых. Понятие в своей объективности есть сама сущая в себе и для себя вещь. Через свое необходимое дальнейшее определение формальное понятие обращает само себя в вещь и тем самым утрачивает отношение субъективности и внешности к ней. Иначе, наоборот, объективность есть выступившее из своей внутренности и перешедшее в существование реальное понятие. В этом тожестве с вещью оно имеет тем самым собственное и свободное существование. Но это еще непосредственная, еще не отрицательная свобода. Как единое с вещью, понятие погружено в нее; его различения суть объективные осуществления, в которых оно само снова есть внутреннее. Как душа объективного существования, оно должно сообщить себе ту форму субъективности, которую оно, как формальное понятие, имело непосредственно; таким образом, в форме свободного, которой оно еще не имело в объективности, оно выступает в противоположности с последнею, и тем самым обращает тожество с собою, которым оно, как объективное понятие, в себе и для себя обладает с ним, также в положенное.

В этом своем завершении, в котором оно и в своей объективности также имеет форму свободы, адекватное понятие есть идея. Разум, который есть сфера идеи, есть самой себе открывшаяся истина, в которой понятие находит совершенную соответствующую ему реализацию, и свободно постольку, поскольку оно познает этот свой объективный мир в своей субъективности, а последнюю в нем.

Понятие есть, во-первых, формальное, понятие в начале или такое, которое непосредственно. В непосредственном единстве его различение или положение, во-первых, само ближайшим образом просто и есть только некоторая видимость, так что моменты различения суть непосредственно полнота понятия и образуют собою понятие, как таковое.

Но, во-вторых, так как оно есть абсолютная отрицательность, то оно уничтожает само себя и полагает себя, как отрицательное или как другое себя самого; и именно потому, что оно есть прежде всего непосредственное, это положение или различение имеет то определение, что моменты становятся безразличными один относительно другого, каждый становится для себя; единство понятия в этом разделении есть лишь внешнее отношение. Как такое отношение своих положенных самостоятельными и безразличными моментов, оно есть суждение.

В-третьих, суждение, правда, содержит в себе единство распавшегося на свои самостоятельные моменты понятия, но это единство не положено. Таковым оно становится через диалектическое движение суждения, которое тем самым становится умозаключением, вполне положенным понятием, так как в умозаключении положены также и моменты его, как самостоятельные противоположные стороны, и опосредывающее их единство.

Но так как непосредственно это единство, как соединяющее среднее, а моменты, как самостоятельные крайние, ближайшим образом противоположны, то это противоречивое отношение, имеющее место в формальном умозаключении, снимает себя, и полнота понятия переходит в единство целостности, субъективность понятия в его объективность.

Под рассудком обыкновенно разумеется вообще способность понятия, и он тем самым отличается от силы суждения и способности умозаключения, как от формального разума. Но, главным образом, он противополагается разуму и в этом смысле он означает способность не понятия вообще, а определенных понятий, причем господствует представление, будто понятие есть только нечто определенное. Если рассудок в этом своем значении отличается от формальной силы суждения и формального разума, то его следует признавать способностью единичных определенных понятий. Ибо суждение и умозаключение или разум суть сами, как формальное, лишь нечто рассудочное, так как они подчинены форме отвлеченной определенности понятия. Но здесь понятие считается вообще не только отвлеченно определенным; поэтому рассудок отличается от разума лишь так, что первый есть вообще лишь способность понятия.