— А тебе очень хотелось бы стать тут единственным хозяином. Хрен тебе, а не мое тело! Оно мне пока что и самому нужно.

— Ладно, не кипятись, — примирительно сказал Азуриэль. — Отношения между партнерами должны быть предельно честными, поэтому я и не скрывал от тебя, что хотел бы завладеть твоей телесной оболочкой, но это не означает, что я и далее стану пытаться это сделать.

— Не понял, — Глан был буквально сражен наглостью демона, — это когда же мы с тобой успели стать партнерами?

— Между прочим, — проворчал демон, — это я тебе помог выбраться из крипты. Без меня ты бы валялся там сейчас дурно пахнущей кучкой полуразложившейся плоти.

— Значит, те два бьющих из моих ладоней луча — твоя работа?

— Ну да, не оставлять же тебя в хранилище. Вот и пришлось напрячься, вытаскивая тебя оттуда.

— Ага, чтобы тут же попытаться захапать мое тельце. Благодетель, Вельхова мать! Хорошо Шуршак оказался рядом, иначе даже не знаю, что бы сейчас со мной было.

— Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон…

— А кто забудет — не жилец, — тут же парировал юноша. — И вообще, тебя не существует, точнее, ты существуешь лишь в моем ночном сне. Примерещился ты мне, демон, поэтому от дальнейшего общения с вашей величайшей из великих задницей попрошу уволить.

— Заблуждаешься, Глан, Аз есмь объективная реальность, существующая в твоем неорганизованном сознании, поэтому хочется тебе или нет, но сотрудничать нам придется. Тебе… то есть нам грозит опасность, и мне не хочется, чтобы столь примитивное существо, склонное к принятию ошибочных решений, подвергало нашу телесную оболочку серьезному риску.

— И чего же конкретно ты боишься? — Демон оказался настолько убедительным, что юноша начал постепенно верить, что Азуриэль действительно нашел способ пробраться в его сон. — Ну помру я, ты же все равно при кольце этого самого, своего Соломона останешься.

— Не напоминай мне о том прощелыге, — грозно прорычал демон, но тут же пришел в себя и философски заметил: — Хитрожопый оказался парнишка, и если его потомкам досталась хотя бы крупица его хитрожопости, тот мир обречен томиться под игом таких же крючконосых Соломонов. Впрочем, плевать на тот задрипанный мирок, сейчас дело касается моей, то есть нашей безопасности. Да, Глан, я действительно связан с кольцом неразрывными узами, поэтому в случае твоей гибели, оно останется при тебе и проявится лишь на сороковые сутки, после того, как твоя душа навсегда покинет этот мир и отправится на очередной круг перерождения. Твое тело, разумеется, растащат дикие животные, и носитель моей сущности окажется в желудке какой-нибудь плотоядной твари, затем кольцо выйдет вместе с дерьмом наружу и смешается с грязью. Сколько оно пролежит в земле, вряд ли известно самому Создателю. Может быть, миллионы, а может, и миллиарды лет, пока в результате тектонических трансформаций материковая плита не погрузится в мантийный слой планеты и проклятое колечко наконец-то не расплавится. А теперь представь, каково это — столь долгий срок томиться в плену. Короче, как ни крути, но мы с тобой единомышленники и партнеры, если, конечно, вместо того, чтобы воплотить в жизнь свои грандиозные планы мести, ты не собираешься сложить голову в неравной битве с теми, кто скоро заявятся сюда по твою душу.

— М-м-да, — задумчиво пробормотал Охотник, — логика в твоих рассуждениях присутствует. Действительно валяться в земле без надежды, что тебя найдет какой-нибудь олух, и ты сможешь, наконец, заграбастать его телесную оболочку, перспектива незавидная. Слышь, Азуриэль, а может тебе лучше того… свести счеты с жизнью, а потом заново родиться в теле какого-нибудь симпатичного демона, или человека, на худой конец?

— Умственно ограниченный комок протоплазмы и дерьма! — все-таки не выдержал и сорвался Азуриэль. — Ну сколько можно объяснять, что Аз есмь существо высшее и бессмертное! Бессмертное!!! Твоя тупая башка! Ибо нет у меня души — чистое сознание. — И, не удержавшись от очередной шпильки в адрес недоумка, добавил: — Между прочим, отточенное как… э-э-э… клинок из льдистой стали гномьей работы.

Необъяснимо с точки зрения банальной логики, но юноша вдруг понял, что с ним действительно разговаривает самый настоящий демон. Вне всякого сомнения, сейчас Глан пребывает в собственном сновидении, более того, осознает данный факт в полной мере, чего с ним раньше не случалось никогда. Обычно во время сна он принимает все происходящее, за чистую монету и никакие странности его не удивляют. Теперь же он сидит вроде бы на реальном камне, у берега реального моря, слышит вполне реальный голос реального демона и при этом всячески пытается убедить себя в том, что все происходящее — плод его разыгравшейся фантазии. В нормальном сне такого не бывает. Отсюда сам по себе напрашивается вывод: это не обычный сон. Точнее обычный сон, в который влез вполне реальный демон. Скорее всего, иной возможности докричаться до сознания своего тюремщика у Азуриэля не было.

— Хорошо, убедил, Азур. Теперь излагай, чего конкретно ты от меня хочешь, только давай обойдемся без выпендрежа и прочих демонических закидонов, типа "червь", "ничтожество", "жалкая тварь", "Аз есмь" и так далее в том же духе. Итак, что ты там говорил об ослаблении ментальных блоков, а то пищишь как комар, несолидно как-то для могущественного существа, считающего себя крутым перцем.

— Давно бы так, — забавно пропищал своим высоким голосочком Азуриэль, однако все-таки не удержался от проявления шовинизма по отношению к человеку: — И не называй меня Азур, мы с тобой на брудершафт не пили, лучше обращайся ко мне Величайший или Господин Архидемон, на худой конец, просто Господин…

— Счассс… раскатал губу, Вельхово семя! — возмутился Глан. — Я тут хозяин и буду называть тебя так, как посчитаю нужным! Внял, страховидлище поганое?!

— Но…

— Никаких "но", Архидемон хренов! Держи карман шире и прежде заслужи мое уважение к своей персоне. Коль Единому было угодно втиснуть такую хрень, как ты в МОЁ — заметь — тело, веди себя тихо и скромно, как подобает гостю. Надеюсь, я понятно выразился?

— Более чем, — скрепя сердце смиренно проворчал демон.

— Вот и хорошо! А теперь говори, чего ты от меня хочешь?

— Закрой глаза и представь, что ты рядом с моей клеткой…

— Ну, представил…

— А теперь сам сообрази, как сделать так, чтобы наше общение не отнимало у меня последние силы.

Глан внимательно осмотрел внешний ряд огненных прутьев и усилием воли слегка уменьшил свечение прутьев огненной клетки, удерживающей сущность демона.

— Так достаточно?

— Более или менее, — ответил Азуриэль уже не комариным писком, а приятным мужским голосом баритональной окраски. — А теперь, коллега, можешь просыпаться. На дворе уже утро. А мне необходимо поднабраться сил, общение с тупоум… непонятливыми индивидами, понимаешь, чревато огромным расходом энергии. Впрочем, теперь я получил возможность пополнять её запасы более эффективно. Не боись, товарищ по несчастью, отныне мы с тобой единомышленники, к тому же я все еще в темнице, так что с моей стороны тебе ничего не угрожает, тем более в моей… гм… голове появились некоторые мысли, как нам с тобой разойтись, что называется, красиво. Но это отдаленная перспектива. Для начала нам с тобой следует позаботиться о нашей общей заднице.

После этих слов демона сознание Глана на мгновение померкло, и в следующий момент он открыл глаза.

Азуриэль оказался прав. На дворе действительно стояло утро, о чем однозначно свидетельствовал материализованный витающими в воздухе пылинками луч дневного светила, пробивающийся через небольшую дыру в куске ткани, занавешивающей вход в пещеру (нанесенные на тряпку руны эльфийского охранного заклинания были надежнее любой деревянной двери).

Молодой человек сладко потянулся, широко зевнул, затем вскочил со своего ложа и, подчиняясь неумолимому зову природы, помчался прочь из пещеры удовлетворять физиологические потребности своего юного организма.