Оби-Ван устало брёл по городским улицам. Он пережил три тяжёлых дня работы в Группе Безопасности. Было трудно, но зато им удалось нейтрализовать основные направления города. Остались только изолированные участки. Большая часть оружия была собрана и складирована в хорошо охраняемом арсенале. Безопаснее было бы хранить оружие вообще за городом до того момента, пока Совет не примет решение уничтожить его. Кеноби решил, что внесёт такое предложение на следующем заседании совета.

Со свинцового неба пошёл редкий снег. Вот-вот должна начаться зима. В ближайшее время людям понадобится топливо, а для решения этой проблемы ещё ничего не сделано. Вместо работ по снабжению Нильд требовал привлекать всё больше и больше народу для уничтожения всех Залов Памяти в городе.

Проводя большую часть времени на улицах, Оби-Ван видел гнев людей. От мыслей о войне они обратились к мыслям о выживании. Но Молодые не помогали им восстанавливать дома или кормить семьи. Росли волнения. Среднее поколение помогло Молодым выиграть войну, но теперь дети теряли эту поддержку. Недостаток численности Средние компенсировали своим влиянием. Молодые не могли позволить себе лишиться поддержки такого союзника.

«Надо что-то делать», — думал Оби-Ван.

Он увидел группу Мусорщиков, которые быстрым шагом спускались по переулку с какой-то явной целью. Оби-Ван окликнул одного из них.

— Джоли! Что случилось?

Невысокий коренастый мальчик обернулся.

— Мават позвал. Ещё один Зал Памяти сегодня надо снести. Тот, который на улице Славы, возле площади.

И Джоли бросился догонять остальных.

Оби-Ван почувствовал внезапную боль. В этом Зале находились голограммы и могилы предков Серизы. Он вспомнил, как она грустила о том, что у неё нет семьи. Может, надо сообщить ей о том, что Зал разрушат?

Забыв об усталости, мальчик поспешил к туннелю. Он нырнул в люк возле мавзолея и быстро побежал под сводами.

Сериза сидела у вычищенного надгробия, которое Молодые использовали как стол для собраний.

— Я слышала, — сказала она Оби-Вану.

Кеноби подошёл к девочке и скзал:

— Мы можем попросить, чтобы Нильд остановился…

Сериза откинула прядь коротких медных волос, упавшую ей на глаза.

— Это будет нечестно, Оби.

Оби-Ван сел на табуретку возле неё.

— Когда ты в последний раз была в этом Зале?

Сериза вздохнула.

— Уже и не вспомню. Ещё до того, как пришла в эти туннели. Достаточно давно, так что уже не помню лица моей мамы. Его уже нет в моей памяти, — она повернулась к Оби-Вану. — Я верю, что Нильд прав. Я ненавижу Залы так же, как и он. По крайней мере, раньше точно ненавидела. Но свою семью-то я не ненавижу, Оби. Моя мама, тети, дяди, двоюродные братья и сёстры. Я совсем одна… а они все там. Их лица, их голоса… У меня нет другой возможности помнить их. И так не только у меня. На нашей планете многие могут помнить близких только благодаря этим Залам. Мы же всё разрушили — дома, библиотеки, учреждения регистрации… и теперь нет записей о рождении, о свадьбах, о смерти. Если мы уничтожим все голограммы, то навсегда потеряем нашу историю. Сможем ли мы потом восстановить то, что разрушаем?

Проницательные глаза Серизы искали его взгляд, но Оби-Ван не знал, что сказать ей.

— Даже не знаю, — медленно проговорил он. — Может, Нильд слишком спешит? Может, эти голограммы надо как-нибудь сохранить? Например, в каком-нибудь склепе, куда открыть доступ только по разрешению. Таким образом, не будет культа войны и насилия, а учёные смогут изучать документы, и мы сохраним историю Мелиды-Даан.

— Это хорошая идея, Оби-Ван! — взволнованно сказала Сериза. — Это компромисс! И это то, что можно предложить нашим людям.

— Почему бы тогда не убедить Нильда, чтобы он временно прекратил снос, пока мы всё не запишем?

Оживление в глазах Серизы погасло.

— Он не захочет, — проговорила она упавшим голосом.

— Совет мог бы мог наложить запрет на работу команды Нильда до будущего изучения и обсуждения этого вопроса. У нас есть полномочия. Нильду придётся подчиниться.

Сериза прикусила губу.

— Не думаю, что я смогу это сделать. Я не могу официально выступать против него. Это же расколет движение Молодых… Нам нужно действовать вместе. Если Молодые разделятся на две группы, всё — конец миру на Мелиде-Даан… Я не могу так рисковать.

— Сериза, в городе всё разваливается, — настаивал Оби-Ван. — Люди хотят жить. А значит, мир сохранится. Но если Нильд будет упорствовать в разрушении вместо того, чтобы строить, вот тогда народ и поднимается.

Сериза обхватила голову руками.

— Я не знаю, что делать!

Вдруг в зал влетел Мават.

— Эй, Оби-Ван! — воскликнул он. — Ты нам нужен!

Кеноби вскочил на ноги.

— Что случилось?

— Вехутти собрал Старших и выступает против уничтожения Зала на улице Славы, — сказал Мават. — Собралась огромная толпа! Надо, чтобы ты сейчас распорядился выдать Молодым оружие. Мы должны отстоять наше право разрушать эти Залы!

Оби-Ван покачал головой.

— Никакого оружия я не разрешаю, Мават. Иначе этот митинг превратится в бойню.

Вожак Мусорщиков в отчаянии запустил пальцы в свои лохматые, песочного цвета волосы.

— Но по твоей милости мы безоружны!

— По единогласному решению Совета! — подчеркнула Сериза. — Оби-Ван прав.

С презрительным видом Мават отвернулся.

— Что ж, спасибочки за такое решение!

— Подожди, Мават! — окликнул его Оби-Ван. — Я сказал, что не хочу выдавать вам оружие, но это не значит, что я не хочу вам помочь.