Оби-Ван кивнул.

— Мы хотим поместить его в безопасное место — навсегда, — объяснил он.

На лице Дейдры появилось печальное выражение.

— Это было бы хорошо, — сказала она. — Он уже причинил так много бед столь многим.

Она бросила быстрый взгляд в сторону гостиной. Оби-Ван понял, что она говорит отнюдь не о древней тирании ситхов.

— Психическое состояние Омала нестабильно, — объяснила она. — Лучше не упоминайте Ланди или голокрон в его присутствии.

— Я это учту, — сказал Оби-Ван, ощущая приступ вины. — Вы знаете, что случилось?

Дейдра встала и начала распаковывать продукты. Похоже, она собиралась кормить Омала.

— Я знаю только, что он находится в этом состоянии с тех пор, как десять лет назад профессор Ланди взял отпуск для научной работы, — сказала она.

Дейдра достала из сумки овощи и начала их мыть. Оби-Ван заметил, что её руки слегка дрожат, и она не отводит глаз от своего занятия.

— И это всё, что вы знаете? — спросил Оби-Ван, пристально глядя на неё.

Дейдра вздохнула, её руки упали в воду.

— Нет, не все, — согласилась она.

Оби-Ван терпеливо ждал, пока она продолжит.

— Десять лет назад Омал поехал на Кодей вслед за Норвалом, ещё одним ближайшим учеником профессора Ланди. Норвал зациклился на голокроне и, стремясь завладеть им, тайно вступил в одну из сект. Он догадался, что Ланди отправляется за ним, и решил, что профессору понадобится его помощь. Омал хотел остановить Норвала, чтобы тот не препятствовал доктору Ланди. Он считал, что могущество, о котором рассказывал Ланди, слишком велико, чтобы Норвал сумел справиться с ним.

Дейдра выключила воду и повернулась к Оби-Вану.

— Я не знаю, что там произошло, но ясно, что для Омала это тоже было слишком, — шёпотом сказала она. — И когда профессор Ланди попал в клинику, я догадалась, что это было слишком и для него.

Мгновение Оби-Ван молчал, размышляя.

— Что же случилось с Норвалом? — спросил он в конце концов.

В глазах Дейдры появилась мука.

— Я не знаю, — сказала она. — Но лучшее, на что я могу надеяться — что он умер.

Энакин вытаращил глаза. Она сказала ужасную вещь. Даже в детстве, когда он был рабом на Татуине, он никогда не хотел, чтобы его жизнь прервалась. Смерть казалась чем-то таким неизменным, таким окончательным.

— Мы тогда не знали, что Норвал как одержимый изучал работы доктора Ланди, — быстро объяснила Дейдра, заметив реакцию джедаев. — Он приобрёл вкус к власти, и отчаянно жаждал её. Это учение изменило его.

Энакин не был уверен, что понял, что имеет в виду Дейдра. Он знал, что это как будто очень сильно чего-то хочешь. Он хотел выиграть гонки на Татуине. Он хотел освободить свою мать. Он хотел стать джедаем, но не считал, что эти желания в действительности меняют его. Они были просто частью его самого.

Несколько мгновений все молчали. Энакин почувствовал, что учитель собирает информацию воедино, пытаясь мысленно систематизировать её.

Воцарившееся в кухне молчание внезапно прервал голос Омала. Он что-то бормотал в другой комнате. Слов было не разобрать, но интонация была отчаянная. На лице Дейдры появилось беспокойство, она обернулась к гостиной.

— Я пойду проверю, как он там, — предложил Энакин.

Он оставил Оби-Вана и Дейдру в маленькой кухоньке и направился обратно в гостиную. Омал все ещё сидел на полу, но теперь его голова была склонена набок. По его лицу бежали слезы, из носа текло.

Одну долгую секунду Энакин пристально смотрел на Омала. Он чувствовал к нему жалость и хотел сделать что-нибудь, чтобы ему помочь. Если то, что сказал учитель, было правдой, Омал ужасно и бесповоротно изменился.

— Ты в порядке, — мягко сказал Энакин, пробудившись от своих мыслей. — Нам надо просто тебя умыть.

Он нашёл лоскуток относительно чистой ткани и вытер Омалу лицо. Один краткий миг Омал с благодарностью смотрел на него, затем его глаза опять стали безумными, и он снова принялся раскачиваться взад-вперёд.

Энакин смотрел на Омала, казалось, целую вечность. Когда он в конце концов отвёл глаза, то ощутил сильное желание сделать что-нибудь такое, что помогло бы им продвинуться в выполнении задания. Он должен узнать, что послужило причиной безумия Омала — что заставило Совет джедаев поднять оружие.

Он хотел сделать это прямо сейчас — и уйти, сбежать из этого дома. Дейдра уже рассказала им всё, что знала, а Омал уж точно не собирался ничего рассказывать. И что Оби-Ван до сих пор делает на кухне? Что его там держит так долго?

Энакин начал нервно оглядываться. По полу были разбросаны кучи грязной одежды, объедки и прочий мусор. Но не было ничего, что казалось бы особенно значительным или интересным.

Затем краем глаза Энакин заметил, что из-под валяющейся туники выглядывает что-то блестящее. Он подобрал его и увидел, что это маленький голопроектор. Энакин попытался его включить, но почти сразу понял, что тот сломан. Сидящий на полу Омал начал приглушённо стонать.

— Нет, Норвал. Нет, — повторял он.

Энакин едва слышал его. Он любил технику, и не мог противиться желанию совсем чуть-чуть повозиться с проектором. Он достал из пояса отвёртку и начал вскрывать проектор, но тот заело.

— Проклятье! — воскликнул Энакин. Он сам удивился своему раздражению. Обычно ему нравились подобные задачки.

Энакин уже собирался отбросить неисправный проектор, но вдруг тронул нужную цепь, и тот внезапно ожил. Вначале изображение было смазанным, и Энакину трудно была разобрать, что это. Затем, когда он начал осознавать, на что смотрит, он в изумлении открыл рот.

Это было изображение зверски убитого рыцаря-джедая.

Энакин застыл, глядя на картинку. Стоны Омала за его спиной становились громче. В конце концов этот звук заставил Энакина очнуться, и он попытался выключить проектор. Только теперь его опять заклинило, и он не выключался.

Сцена убийства возникла снова, а затем ещё раз. Джедай-иторианин поднял свой световой меч, но его поразил в спину выстрел из бластера. Джедай рухнул на землю мёртвый.

Сердце Энакина бешено застучало. Он попытался не смотреть на эту картину, но что-то, казалось, удерживало его взгляд. И что-то в том, что он видел, казалось знакомым. Как будто он уже видел это раньше и почему-то хорошо знал. Он почувствовал дурноту.

Энакин с силой повернул что-то внутри проектора, и изображение исчезло. Он бросил прибор обратно на пол и повернулся к выходу. Руки у него слегка дорожали, а колени тряслись. Стоны Омала выражали то, что он сейчас ощущал.

Энакин глубоко вздохнул и попытался придать ясность мыслям. Он, конечно, знал, что подобные послания были разосланы по всей галактике. Он был на собрании в Совете джедаев и слышал всё, что о них говорилось. Но он в самом деле не ожидал, что увидит такое послание. Он не был к этому готов.

И теперь страшная картина поселилась в его мыслях. Энакин взглянул на Омала. Тот перестал стонать, но его взгляд метался, перескакивая с Энакина на сломанный голопроектор на полу.

Энакин собрался было подойти к нему, когда в гостиную ворвался Оби-Ван, за ним следовала Дейдра.

— Меня вызвали с корабля, — сказал он. — Похоже, доктор Ланди опять решил заговорить. И ещё пилот считает, что вокруг ангара сидят в засаде бродяги. Он угрожает высадить Ланди и улететь.

На Энакина накатила волна облегчения. Он только теперь понял, насколько визит в жилище Омала и послание в голопроекторе выбили его из колеи. Он хотел выбраться отсюда, и прямо сейчас было бы не слишком быстро.

— Вы сказали ему, чтобы он держался? — спросил Энакин, с благодарностью следуя за Оби-Ваном к двери.

Оби-Ван кивнул.

— Но я не знаю, как долго он будет нас ждать. С тех пор, как мы покинули Корускант, он немного нервный.

— Вы можете ещё раз повторить ему это, — сказал Энакин. — У парня нет твёрдости характера.

Джедаи попрощались с Омалом и Дейдрой и поспешили обратно на корабль. Энакин знал, что ему следовало бы рассказать учителю о проекторе и послании, но ему почему-то не хотелось. Странно, но он чувствовал себя виноватым. Словно он нёс какую-то ответственность за то, что оно содержало.