— Ты связывался с ним при помощи Скилла? Сегодня? С ним все хорошо?

Август вскипел от моего вопроса:

— Вряд ли с ним все хорошо. Он сверх всякой меры огорчен смертью Руриска и твоим предательством. Он требует, чтобы ты брал силу у тех, кто верен тебе, потому что она потребуется, чтобы предстать перед ним.

Это все? — спросил я.

— От наследника Верити все. Принц Регал требует, чтобы ты прислуживал ему, и быстро, потому что до церемонии осталось всего несколько часов и он должен быть одет подобающим образом, а твой трусливый яд, без сомнения предназначенный Регалу, отравил несчастных Северенса и Роуда. Теперь Регалу придется обходиться необученным камердинером. Из-за этого ему понадобится больше времени, чтобы одеться. Так что не заставляй его ждать. Он в парильне, пытается восстановиться. Там ты его и найдешь.

— Какая трагедия! Необученный камердинер! — ядовито заметил Баррич.

Август раздулся, как жаба.

— Вряд ли это смешно. Разве ты не потерял Коба из-за этого мерзавца? Как ты можешь помогать ему?

— Если твое невежество не защищает тебя, Август, я мог бы его рассеять, — Баррич угрожающе встал.

— Тебе тоже придется отвечать, — предупредил его Август, отступая. — Я должен сказать тебе, Баррич, наследник Верити знает, что ты пытался помочь бастарду бежать, прислуживая ему, как будто твой король он, а не Верити. Тебя будут судить.

— Так сказал Верити? — заинтересовался Баррич.

— Да. Он сказал, что ты некогда был лучшим из людей короля для Чивэла, но, по-видимому, забыл, как помогать тем, кто верно служит королю. Вспомни это, просит он тебя и заверяет, что будет в великом гневе, если ты не вернешься, чтобы предстать перед ним и получить все, чего заслуживают твои деяния.

— Я помню это слишком хорошо. Я приведу Фитца к Регалу.

— Сейчас? — Как только он поест.

Август свирепо посмотрел на него и вышел. Занавесями нельзя успешно хлопнуть, но он попытался.

— Я не могу есть, Баррич, — сказал я.

— Я знаю. Но нам нужно время. Я обратил внимание на то, как Верити выбирал слова, и нашел в них больше, чем Август. А ты?

Я кивнул, чувствуя себя разбитым.

— Я тоже понял. Но я не могу.

— Ты уверен? Верити так не считает, а он разбирается в таких вещах. И ты сказал мне, что именно поэтому Коб пытался убить меня, — они подозревали, что ты тянешь мою силу. Так что Гален тоже верит, что ты можешь делать это, — Баррич подошел ко мне и с трудом опустился на одно колено. Его больная нога неловко вытянулась. Он взял мою слабую руку и положил ее себе на плечо. — Я был человеком короля для Чивэ-ла. Верити знал это. Ты понимаешь, у меня самого нет Скилла. Но Чивэл дал мне понять, что для такого заимствования силы это не так важно, как дружба между нами. У меня есть сила, и несколько раз, когда она была нужна ему, я охотно отдавал ее. Так что я выдерживал это прежде, в худших ситуациях. Попробуй, мальчик. Если мы потерпим поражение, так тому и быть, но по крайней мере стоит попытаться.

Я не знаю как. Я не владею Скиллом, и уж конечно я не знаю, как брать для этого чью-то силу. И даже если бы я сделал это, я мог бы убить тебя.

— Если бы у тебя получилось, наш король мог бы остаться в живых. Вот чему я присягал. А ты?

У него это все выходило так просто!

И я попробовал. Я раскрыл свое сознание. Я тянулся к Верити, и я пытался, не имея никакого представления, как это сделать, взять силу у Баррича. Но я слышал только щебетание птиц за стенами дворца, а плечо Баррича было всего лишь местом, где лежала моя рука.

Я открыл глаза. Мне не надо было говорить ему, что ничего не вышло, он знал. Баррич тяжело вздохнул.

— Что ж. Я полагаю, я отведу тебя к Регалу.

— Если мы не пойдем, нам придется вечно сомневаться относительно того, чего же он хотел.

Баррич не улыбнулся.

— У тебя настроение обреченного, — сказал он, — ты говоришь скорее как шут, чем как ты сам.

— Шут разговаривает с тобой? — удивленно спросил я.

— Иногда, — сказал он и взял меня под руку, чтобы

помочь встать.

— Кажется, чем ближе я подхожу к смерти, — сказал я, — тем смешнее все мне кажется.

— Тебе, может быть, — сказал он сердито. — Интересно, чего он хочет?

— Торговаться. Ничего другого быть не может. А если он хочет торговаться, мы, возможно, сможем что-нибудь выгадать.

— Ты говоришь так, как будто Регал следует тем же правилам здравого смысла, что и другие. Я никогда этого за ним не замечал. И я всегда ненавидел дворцовые интриги, — добавил Баррич, — по мне, лучше чистить стойла. — Он снова поднял меня на ноги.

Если я когда-нибудь задумывался о том, как действует мертвый корень на своих жертв, то теперь я знал с определенностью. Я не думал, что умру от него. Но не знал, сколько жизни он мне оставит. Ноги мои дрожали, руки мои утратили силу. Время от времени я чувствовал судороги во всем теле. Мое дыхание и работа сердца были непредсказуемыми. Мне хотелось перестать шевелиться, чтобы прислушаться к своему телу и решить, какой вред был ему нанесен, но Баррич терпеливо вел меня, и Ноузи плелся за нами.

Я никогда не был раньше в парильнях, но Баррич был. В отдельном здании-тюльпане находился бурлящий горячий источник, который использовали как ванну. Рядом с ним стоял чьюрда; я узнал в нем того, кто нес факел предыдущей ночью. Если он и подумал что-то о моем появлении, то не показал этого. Он отступил в сторону, как бы ожидая нас, и Баррич по ступенькам втащил меня к дверям.

Клубы пара туманили воздух, неся с собой запах минеральной воды. Мы прошли мимо одной или двух каменных скамеек; Баррич осторожно шел по гладкому, выложенному плитками полу. Мы приближались к источнику пара. Вода поднималась в центральном источнике, вокруг которого были возведены кирпичные стены. Желоба соединяли его с другими, меньшими ваннами, температура воды в которых различалась в зависимости от длины каналов и глубины самих ванн. Пар и шум падающей воды наполняли воздух. Мне это не показалось приятным. Мне уже становилось трудно дышать. Глаза мои привыкли к туману, и я увидел Регала, лежавшего в одной из больших ванн. При нашем приближении он посмотрел наверх.

— Ах! — Он сиял довольством. — Август сказал мне, что Баррич приведет тебя. Хорошо. Полагаю, ты знаешь, что принцесса простила тебе убийство своего брата. И, сделав это, она избавила тебя от правосудия, по крайней мере в этом месте. Мне это кажется напрасной тратой времени, но местные обычаи следует уважать. Она сказала, что теперь считает тебя частью своей родовой группы, и поэтому теперь я должен обращаться с тобой как с родственником. Она не может понять, что ты не был рожден в законном союзе и поэтому не имеешь никаких родовых прав. А, ладно. Может быть, ты отпустишь Баррича и присоединишься ко мне в источнике? Это поможет тебе. Ты выглядишь не очень хорошо, когда висишь, как рубашка на бельевой веревке.

Он говорил так сердечно, словно ничего не знал о моей ненависти к нему.

— Что ты хотел сказать мне, Регал? — спросил я без всякого выражения.

— Почему ты не отошлешь Баррича? — спросил он снова.

— Я не настолько глуп.

— С этим можно поспорить, ну да ладно. Тогда я должен отослать его, надо полагать.

Пар и шум воды скрыли приближение чьюрда. Он был выше Баррича, и его дубина уже двигалась, когда Баррич повернулся. Если бы он не поддерживал меня, то успел бы увернуться. Баррич хотел отвести голову, но дубина ударила его по черепу с ужасным звуком, какой издает топор, вонзающийся в дерево. Баррич упал, и я с ним. Я наполовину упал в один из маленьких прудов. Вода почти кипела. Я умудрился выкатиться из пруда, но не смог встать на ноги. Они не повиновались мне. Баррич подле меня лежал очень тихо. Я протянул к нему руку, но не смог коснуться его.

Регал встал и сделал знак чьюрда.

— Мертв?

Чьюрда, пнув Баррича ногой, коротко кивнул.

— Хорошо. — Регал был очень доволен. — Оттащи его назад, за этот глубокий водоем в углу. Потом можешь идти. — Мне он сказал: — Вряд ли кто-нибудь придет сюда до конца церемонии. Они слишком заняты поисками удобных мест. А там, в том углу… Что ж, я сомневаюсь, что его найдут раньше тебя.