— Привал! — зычный голос проводника вырвал меня из сладких предвкушений прогулки в меховой обновке по улицам столицы.
Я проследила за кнутовищем в руках старшины, указывающим на небольшую полянку в стороне от дороги. Удобное такое место, не удивлюсь, если окажется, что оно специально расчищено под стоянку. Я его прекрасно помнила, по пути из столицы мой обоз точно так же останавливался именно здесь. Вон там, под орешником, бьет ключ с удивительно вкусной водой, а чуть дальше по ручью, небольшая заводь, где можно даже искупаться, если не побояться ледяной воды. Вереница телег с впряженными ящерами уже выворачивала на вытоптанное место, когда я заметила, что место не пустовало. На выжженном предыдущими путниками месте уже был сложен костер, над которым висел котелок с булькающим варевом. Поодаль стояло две телеги и странная квадратная конструкция на двух маленьких колесах, накрытая пропыленной парусиной. Под слоем пыли на ткани проглядывал какой-то рисунок. Возле кострища в напряженных позах застыли четыре человека, еще двое обретались рядом с той самой конструкцией, старательно закрепляя парусину, которую, видать, собирались перед этим снять. Старшина махнул рукой, останавливая телеги и, соскочив с зура, направился к ним. Побеседовав с занявшими поляну людьми минуты две, проводник вновь махнул рукой, телеги обоза сдвинулись с места, втягиваясь на место стоянки. Максим же, развернув своего жеребца, направился ко мне.
— Чего это он? — поинтересовался он, кивнув в сторону старшины.
— У нас принято, что первый, занявший придорожную поляну, вроде как хозяин дома. — спокойно, не удивляясь неведенью супруга начала я. — Мы, конечно, и просто можем место занять, но, вроде как, невежливо что ли.
Телеги встали полукругом, охватывая полянку со стороны леса. Наше место оказалось около того самого ящика, накрытого тканью. Муж спокойно покосился на чужака, вроде невзначай преградившего подходы к двухколёсной повозке, и, неторопливо расседлывая своего коня, неожиданно продолжил.
— Это откуда такие традиции?
— Традиции? — я недоумённо оглядела поляну. Мне даже понадобилось некоторое время, чтобы понять, о чем он спрашивает — Ты про право первого занявшего поляну? Не знаю. Говорю ж, принято так.
Максим улыбнулся. Да, я понимаю, что не довод, ну, а что я поделаю?
— Обычаи всегда из чего-то происходят. Подойду я, к примеру, к барону, и как дам ему по лицу. Он упадет, а я дальше пойду. Завтра опять его встречу, и снова по лицу его. — я хмыкнула, супруг искоса стрельнул взглядом. — Подумай, через сколько дней у барона появиться традиция падать при встрече со мной?
— Прямо взял и ударил? А он в ответ, ну или в суд.
— А я любимый внебрачный сын государя и, по совместительству, дядька мой — предстоятель Светлого, а десятник стражи — мой кум, а судья ко мне за советами ходит. И вот такой я весь из себя замечательный.
— Тогда это не традиция выйдет, страх один. Он же знать будет, чего от тебя ожидать.
— Молодец, — муж кивнул, — а теперь представь, что бью я только если он в красном плаще.
— Ну если до него дойдет взаимосвязь, то, скорее всего он избавиться от красного плаща, и всё.
— Опять молодец, — Тёмный, и с чего это я так млею от его похвалы. — Развиваем ситуацию. Приехал к нему друг его, тоже, положим, барон. Собираются они выйти погулять. Наш, по привычке уже, в синий плащ завернулся, а друг его — красный с вешалки снимает. Действия барона?
— Я так думаю, он попытается как-то уговорить друга сменить плащ.
— Ага, так и скажет, у нас тут, мол, буйный ходит, как красный плащ видит, драться начинает.
— Ну, не так, конечно, вряд ли барон…Погоди, — я нахмурилась. — ты хочешь сказать, что традиции, это способ что-то объяснить, когда не хочешь расписаться в своем бессилии изменить ситуацию?
Хор из трех голосов грянул хохотом. Трёх? Максим, Голос. Третий источник явственно колыхал парусину, скрываясь под ней. И, Заступники в свидетели, источник не принадлежал к мужскому полу. И супруг, и Голос одновременно затихли. Женский смех продолжил сольное выступление.
— Право первого занявшего стоянку родом из Велликих Степей. — женский голос из-под парусины звучал немного глухо, но угадывался переливающийся весенним ручейком акцент, с, булькающим мягкой капелью, «л» в словах. — Коллодцы на границе с пустыней бедны водой, ведер пять за раз, и то, третье с иллом на польловину. Поэтому собллюдалась строгая очередность в пополлнении водой, но право набрать вне очереди можно и купить, распллачиваясь ллюдьми. Своими ллюдьми. Они переходилли в другое пллемя, усилливая его. Вот такие переговоры об очерёдности и превратиллись в вашу гллупую традицию.
— Поговори еще мне тут, глупые традиции. — охранник замахнулся копьём, намереваясь ударить по повозке, но копьё замерло в замахе, перехваченное рукой мужа.
— Otstavit`, - гаркнул Максим, удерживая древко, поморщился. — Остынь, в смысле. — и, повернувшись к скрытому тканью источнику женского голоса, продолжил. — Интересная версия, спасибо. Кто там у тебя? — снова обратился он к охраннику, отпуская черенок копья.
— Тебе не все равно? — странно, но вооруженный сторож, похоже, робел перед моим мужем. — Проходи давай.
«Алатана, повтори вслух фразу: «Киа льлэрд зи энтлас кортл?»
Что? Я застыла, подхватив мешки с продуктами.
«Киа льлэрд зи энтлас кортл, — Голос закатил глаза. — Наречие темных ллэров, из какого ты рода, если по смыслу».
Ну, предположим, киа льлэрд зи энтлас кортл.
«Вслух, горюшко», — мне показалось, что шлепок встретившейся с лицом ладони услышала не только я.
— Киа льлэрд зи энтлас кортл? — надеюсь, я никого не оскорбила, насколько я помнила, у темных ллэров очень сильны интонационные нюансы.
«Не волнуйся, это внешняя речь, для чужаков».
Ага, если б я волновалась, то, считай, ты меня успокоил.
— Ора кортл. — теперь не только парусина глушила женский голос. — Арэ зи ортэс гаран льлэр. Арэ криндкортл этс. Ориглер зи арэ.
«Ага, я, почему-то так и подумал, все-таки этот мягкий звук «ль» ни с чем не спутаешь».
Какая прелесть, а подробности? Я, естественно, рада, что тебе вдруг стало всё понятно, но, может, ты все-таки скажешь, о чем вы так мило поболтали? Посредством меня, кстати.
«Э… нет семьи, как там ортэс… всего лишь, просто. Короче, родственники закончились, она последняя из рода и не имеет право на родовое имя, просто тёмный ллэр. Жаль, можно было бы заработать, сообщив родственникам, или врагам где она. А без родового имени у неё ни родственников, ни кровников».
Тёмный ллэр! В двух шагах, под этой парусиной!
«Алатана, я в лёгком недоумении. — Голос сдавлено хихикал. — Ты, когда повторяла за мной фразу, на языке ллэров, с кем рассчитывала поговорить»?
Ой, да погоди ты! Там ллэр. Они же поголовно с даром все. И целители, и друиды. И дар власти, и правды. И оборотни. И, еще, сила, и перемещение. У каждого! Ещё, говорят, по два-три дара одновременно. Наши ученые который год бьются над этой загадкой, как в одном организме возможно совместить разные способности. К ллэрам отправлялись экспедиции, посольства. Все вернулись несолоно хлебавши. Никого не нашли! Если бы не разоренные ллэрами деревни в предгорьях, их можно было бы считать сказкой. Страшной сказкой. Ужасы, что они вытворяли с захваченными людьми, невозможно было описать. Мне вдруг захотелось посмотреть на неё. Всего лишь приподнять эту пыльную ткань. Я отшатнулась. А вдруг она меня сейчас поработит, заставит кинуться на охранника, или, того пуще, на мужа. Чур меня. Пока Максим лошадям корма задаст, пойду-ка я тоже кормом займусь, для обоза.
Я помешивала варево в котле. Густая похлебка всхлипывала, впуская облачка пара. Еще несколько минут, и можно будет снимать котёл с перекладины. Пшено достаточно разварилось, придав блюду необходимую густоту, не превращая его в кашу. Кивнув мальчишке-помощнику, я взялась за конец перекладины, и мы осторожно сняли котел с вешек. Теперь закинуть мелко нарубленные и промытые листья крапивы и накрыть крышкой. Минут десять-пятнадцать настоится без нагрева и густой суп из овощей, пшена и крапивы, заправленный копченым салом будет готов. Я огляделась в поисках мужа, и увидела его, о чем-то беседующим со старшиной. Ни один, ни другой не выглядели получающими удовольствие от беседы. Оба шли к костру. А я уж было собиралась их звать.
