Мы разместились в каюте гондолы. Вестал и я сидели рядом, а Ева устроилась на боковом сиденье.

Мы начали долгое и неторопливое путешествие к Лидо. Вестал без умолку болтала, но мы с Евой хранили молчание.

Присутствие мисс Долан все время давало мне о себе знать. Я улавливал исходивший от нее мощный поток чувственности. В эти мгновения мне казалось, что я без раздумий отдал бы десять лет жизни только за то, чтобы остаться с ней наедине.

Я знал, что со мной творилось, что не давало мне покоя. Дело было не столько во внешности Евы – в ней не было ничего особенного, – сколько в том, что во мне, однажды вспыхнув, не затухало огромное физическое влечение. Я чувствовал лихорадочное возбуждение, когда в памяти вновь вставал облик Евы, поднимающейся в купальнике из воды на борт яхты.

Мы покинули гондолу на причале Вапоретти и направились к отелю.

Вестал захотелось потанцевать. Она совершенно забыла все свои благие намерения относительно Евы. Преспокойно отправилась танцевать, едва мы вошли в зал, оставив ту сидеть в одиночестве.

Партнером по танцу моя жена была ужасным, и порой мне хотелось просто задушить ее, но я выдержал и эту пытку, понимая, что привлекать ее внимание к одиноко сидящей Еве сейчас небезопасно.

Протанцевав минут двадцать, мы вернулись к столику, и тут только Вестал поняла, что нетактично себя вела в отношении своей секретарши.

– Чэд, дорогой, ты должен потанцевать с мисс Долан.

Ева удивленно посмотрела на нее.

– Благодарю вас, миссис Вестал, но я не танцую. Мне гораздо приятнее сидеть и наблюдать за вами.

– Ты еще и не танцуешь? – с легким презрением проговорила Вестал. – Моя дорогая девочка, тебе следовало бы научиться. – Она повернулась ко мне. – А я страшно люблю это дело. Пойдем еще потанцуем.

Так мы провели еще примерно с час. Стрелки моих часов медленно ползли по кругу, и, наконец, немногим меньше полуночи миссис миллионерша решила, что пора возвращаться в отель.

Обратное путешествие казалось бесконечным. Вестал снова донимала болтовней. Ева по обыкновению молчала, я же заполнял паузы односложными репликами.

После того как Ева, поблагодарив свою госпожу за замечательный вечер, удалилась к себе в номер, последняя подошла к открытому окну и уставилась на темные воды канала.

– Мне жаль эту девочку, – произнесла Вестал. – Она такая бестолковая.

– Чего тебе о ней беспокоиться? – сказал я, начиная раздеваться. – Со своей работой она справляется нормально. Чего же больше?

– Она замечательный работник. До нее я чуть с ума не сошла от идиоток, которые и двух слов связать не умели.

– Сколько времени она у тебя работает?

– Около трех лет. Знаешь, с одной стороны, и хорошо, что она такая недотепа. Будь она немного привлекательнее, могла бы выйти замуж, и я ее потеряла бы.

– Да, но все равно рано или поздно это случится.

– Я так не думаю. – Вестал отошла от окна. – Я сообщила, что упомянула ее в своем завещании. Слуги в таких случаях всегда держатся за свое место. Харгис одно время хотел уйти от меня, но, когда узнал о завещании, переменил свое решение.

Позаботившись, чтобы в голосе не прозвучало и нотки заинтересованности, я небрежно спросил:

– И сколько же ты оставляешь мисс Долан?

Миссис Винтерс только испытующе посмотрела на меня, но не уловила в вопросе ничего подозрительного.

– Всего лишь несколько сотен.

– А она знает сумму?

Вестал с ехидным смешком ответила:

– О нет. Она, наверное, воображает, что получит значительную сумму. Слуги всегда так думают.

– Тебе лучше пойти спать. Уже поздно.

После того, как Вестал уснула, я еще долго лежал в темноте, напряженно размышляя.

Существование завещания было новостью для меня.

Я прикидывал, какая часть наследства уйдет на подачки слугам и прочую благотворительность. Я попытался представить, во сколько в нем я буду оценен со временем и сам.

До этого момента я предполагал, что следует убедить Вестал отдать под мой контроль все ее семьдесят миллионов долларов, и понимал, что это не так просто сделать. Но теперь, услышав слово «завещание», я стал смутно надеяться, что когда-нибудь настанет столь вожделенный миг, когда все ее деньги достанутся мне. Они будут в полном моем распоряжении без всяких ограничений.

Только не подумайте, что сразу же я начал планировать убийство Вестал. Мысль о преднамеренном убийстве никогда не приходила мне в голову. Но почему бы не подумать о том, что жена может неизлечимо заболеть, попасть в аварию, просто умереть, в конце концов.

Ах, как легко бы мне стало, случись нечто подобное! Ничего не надо планировать, не надо играть дурацкую роль, ни жестоких разочарований, ни постоянного напряжения от боязни переиграть.

Если она умрет…

Первую половину следующего дня мы провели на фабрике по производству хрусталя в Мурано, в страшной жаре наблюдая, как потные мускулистые мужчины выдувают прекрасные вещи из расплавленного стекла, и были весьма рады очутиться вновь в прохладе нашей гостиной.

– Пойду приму душ, – сказал я. – На фабрике чертовская духотища.

– Действительно, там было очень жарко. – Совершенно обессилев, Вестал сидела в кресле, обхватив голову руками. – У меня жутко болит голова.

– Выпьешь чего-нибудь?

– Нет, я не хочу пить. Просто немного отдохну, и все пройдет. Что мы будем делать вечером, Чэд?

– Что тебе понравится. Может быть, немного покатаемся в гондоле?

– Решим после ужина.

Приняв душ и переодевшись, я вернулся в гостиную. Вестал там не было. Я заглянул в спальню. С осунувшимся и белым как полотно лицом она лежала на постели.

– Что случилось? – спросил я, наклоняясь над женой. – Как ты себя чувствуешь?

– Ужасная головная боль и слабость.

Я смотрел на страдающую женщину и совершенно не ощущал жалости к этому ставшему мне омерзительным созданию.

– Извини, мне надо было раньше забрать тебя оттуда. Почему бы тебе просто не поспать?

– Я уже приняла лекарство, так что все скоро пройдет.

– Будем надеяться. Я пойду чего-нибудь выпью. Не падай духом. Я вернусь через несколько минут.

Я подошел к номеру Евы и постучал в дверь. Открыв, девушка вопросительно посмотрела на меня. Теперь она была без очков, и хотя волосы по-прежнему были зачесаны назад, что придавало ей вид старой девы, но это уже не мешало мне видеть красоту, присущую Еве.

– Миссис Винтерс мучают ужасные головные боли, – сказал я. – Может быть, вы ей чем-либо поможете?

– Я посмотрю, в моих ли силах это сделать.

– Возможно, она уснет, – продолжал я, чувствуя, как дрожит мой голос. – Если это произойдет, не составите ли вы мне компанию на сегодняшний вечер?

Голубые глаза девушки были абсолютно бесстрастны, когда она произнесла:

– Миссис Винтерс скорее всего пожелает, чтобы я осталась возле нее.

– А если нет? В таком случае мы встретимся возле собора Сан-Марко в девять.

– Не думаю, что смогу быть там. – Обойдя меня, Ева быстрым шагом двинулась к комнате Вестал.

Спустившись в бар, я заказал двойное виски и медленно выпил. Мои руки мелко дрожали. Меня удивляло, как это бармен не слышит гулких ударов моего сердца.

До недавнего времени ни одной женщине не удавалось довести меня до такого состояния. Инстинктивно я чувствовал, что Ева придет на свидание. Эта ночь должна стать поворотным пунктом в нашей общей судьбе. Я знал это.

Через некоторое время я подошел к номеру Вестал. Ее горничная ждала меня у двери.

– Миссис Винтерс спит, – сообщила служанка, – и просила ее не беспокоить.

– Присматривайте за ней. Если она проснется и спросит, где я, скажите, что пошел на прогулку.

Без десяти минут девять я покинул отель и поплыл через Понто делла Поджо, обогнул Дворец Дожей и оказался на площади Сан-Марко.

Как всегда, там находилась толпа туристов. Они медленно дефилировали вдоль аркад, пялились на бриллианты, выставленные в витринах магазинов, либо просто сидели за столиками многочисленных кафе, слушая музыку.