Чем больше я за ним наблюдал, тем больше утверждался в своем предположении: присутствие Евы нагоняло на мужчину тоску. Время от времени, стараясь не показать этого спутнице, он посматривал на часы. Я видел, что Еве стоило немалых трудов поддерживать видимость непринужденной беседы. От всей этой картины меня охватило злобное торжество.

Примерно в восемь пятнадцать они поднялись. От меня не ускользнуло, что Ева подсунула под бокал пятидолларовую банкноту, оплачивая счет. Ларри, если парень в самом деле носил это имя, не видел этого жеста, но, однако, не сделал сам ни малейшей попытки оплатить счет.

Они пошли в направлении отеля, и я двинулся следом. Когда они поднимались по ступенькам, ведущим в ресторан, Ева хотела взять мужчину под руку, но он небрежно отстранился.

В ресторан я не пошел, заняв наблюдательный пост на террасе, откуда их столик достаточно хорошо просматривался.

К концу ужина Ева прекратила делать вид, что она поддерживает светскую беседу, и их трапеза завершилась в полном молчании. Не было ни малейшего сомнения, что парню смертельно надоела эта двусмысленная ситуация, а на лице Евы появилось растерянное выражение, так хорошо знакомое мне: я часто видел в таком же смятении Вестал, когда был с ней холоден и скуп на слова.

Воспроизводя сейчас те события, я подметил странную и роковую особенность, которой тогда не придал значения: Вестал была несчастна со мной, я несчастен с Евой. Ева несчастна с Ларри.

После того, как они поели, женщина сунула несколько банкнот в руку мужчины, и он оплатил счет ее деньгами.

К моменту их появления на террасе я успел занять новое укромное место для наблюдения.

– Может быть, пойдем на пляж? – предложила Ева, направляясь к ступенькам, ведущим в сад.

Мужчина покачал головой и не последовал за дамой. Она тоже остановилась, услыша его слова:

– Извини, но мне нужно возвращаться. Я договорился встретиться с одним парнем…

Стало быть, я не единственный, кто придумывает встречи с сослуживцем в нужный момент.

Я видел, как помрачнело лицо Евы.

– Ты лжешь, Ларри! Ты знаешь очень хорошо…

– О'кей, о'кей, – перебил он ее поспешно и с безнадежной усталостью в голосе. – Допустим, я лгу. В любом случае у меня масса дел, которые необходимо уладить. Ради Бога, перестань вести себя как влюбленная школьница и отправляйся домой. Постараюсь увидеть тебя в следующий четверг, если смогу вырваться.

– Но, Ларри, неужели ты забыл, что я могу вернуться сегодня достаточно поздно, – в ее голосе звучали молящие нотки. – Я же говорила тебе… Давай спустимся на пляж.

– Что там делать? Мне сегодня не до развлечений на пустынном берегу. Пойми, что меня ждут нерешенные дела.

Не оглядываясь, мужчина начал спускаться по лестнице, оставив спутницу на террасе. На Еву жалко было смотреть. Она рванулась было в его сторону, но через несколько шагов замерла на месте. Усталая и поникшая, она, подойдя к плетеному креслу-качалке, почти упала в него.

Каждый со своего места: я из укрытия, Ева с террасы – мы следили за тем, как Ларри пересек сад, уходя к стоянке машин возле отеля. Усевшись в помятый, старенький «Форд», он поехал в сторону Литл-Иден.

Неподвижным взглядом Ева смотрела в том же направлении, не поменяв позы и не замечая вокруг себя ничего и после того, как машина скрылась из виду. Мое появление на террасе тоже не было замечено.

Я сел рядом с Евой, закурил и принялся терпеливо ждать.

Через некоторое время женщина почувствовала, что на нее смотрят, и вскинула голову. Наши взгляды встретились.

– Привет, Ева, – непринужденно поздоровался я и широко улыбнулся.

Она отшатнулась. Удивление и злость появились в ее глазах.

– Что ты здесь делаешь?

– Шпионю за тобой. Твоя мать оказалась весьма симпатичным парнем, не так ли?

То ли от бессилия, то ли от отчаяния моя красавица сжала кулаки.

– Знает ли миссис Винтерс, где ты находишься? – поинтересовалась Ева, не скрывая своей тревоги. Я тоже знал, что кроется за этим вопросом.

– У меня встреча со старым сослуживцем. Когда женщина надоедает мужчине, у него всегда найдется старый приятель, с которым просто необходимо встретиться в нужный момент, – сказал я, глядя мисс Долан в глаза. И я увидел, что мой намек ей пришелся не по душе.

Костяшки сжатых пальцев побелели, но женщина промолчала.

– Кто же твой Ларри, который променял тебя на друга или даже на подругу?

Взглянув на меня неприязненно, Ева, видно было, не желала говорить правду, но после некоторых колебаний произнесла:

– Мой муж. Ты удовлетворен?

Подобного я не предполагал, и это потрясло меня. Я долго приходил в себя, как от удара в солнечное сплетение.

– Как вижу, ты надежно хранишь свою тайну. И ты любишь его?

С каменным выражением лица Ева смотрела на меня.

– Да.

– Так вот почему ты боишься потерять работу. Спорю, подобный муженек обходится недешево.

Вздрогнув, как от удара, она попросила:

– Не будем говорить о нем.

– Почему же. Мне как раз хочется углубить эту тему. Я заметил, что он устал от тебя. В этом замешана другая женщина?

– Вернее, другие, – с нескрываемой горечью призналась Ева. – Ларри разбил мою любовь, и теперь он для меня мало что значит. Так, привычка. – Женщина замолчала. Когда заговорила снова, голос казался каким-то надломленным: – Я продолжаю с ним встречаться из-за уязвленного самолюбия, так как никак не могу смириться с тем, что он предпочел меня какой-то женщине. Я вижу, что каждая минута со мной тяготит его. Но я не перестаю надеяться, что настанет день и мой муж снова будет молить меня о любви. И вот тогда я пошлю его ко всем чертям, раз и навсегда избавлюсь от него.

– Но это лишено малейшего смысла.

– Ты так думаешь? Для меня в этом противостоянии особый смысл. Еще ни один мужчина не бросал меня. Ларри первый, кто так поступил. Он унизил меня, оскорбил мою гордость. Я хочу дождаться дня, когда смогу расплатиться с ним той же монетой. Я буду торжествовать, когда увижу, как он будет бежать за мной, умоляя вернуться.

Мы сидели в молчании несколько минут, затем я поднялся.

– Пойдем. Спустимся на пляж.

Ева побледнела, сделала протестующий жест и выдохнула:

– Нет!..

Я крепко сжал ее запястье.

– Ты же хотела спуститься вниз. Я ведь слышал, как ты умоляла Ларри об этом. Именно туда мы и направимся.

Женщина попыталась освободиться, но я крепко держал ее за руку.

– Ни к чему устраивать сцену. – Я смотрел упрямо и уточнил спокойно: – Ты идешь или мне тащить тебя силой?

– Отпусти меня!

– Я так хочу, Ева.

Ее глаза были полны злобы, лицо побелело. Некоторое время мы неотрывно глядели друг на друга, один с вызовом, другой непреклонно, пока Ева не отвела взгляд, убедившись в твердости моих намерений.

– Я не хочу, Чэд. Не сейчас, – произнесла просительно женщина.

– Но ты хотела пять минут назад. Вперед!

И Ева уступила. Мы спустились по ступенькам, пересекли сад и вышли на пляж.

Дорога из Иден-Энд была прямая, словно вычерченная линейкой, и по обе стороны ее вздымались дюны. Я включил дальний свет и до отказа нажал педаль газа. Стрелка спидометра поползла вперед и застыла на семидесяти пяти милях. Огромная машина, урча мотором, мчалась по пустынному шоссе.

Я уже видел огни Литл-Иден, когда случилось то, что изменило всю мою жизнь, лишило будущего и довело до этой душной хижины на берегу океана, где я в настоящий момент нахожусь, диктуя на магнитофон признание в убийствах.

Совершенно неожиданно лопнула передняя шина. Раздался звук, похожий на выстрел, машину занесло влево. Она слетела с дорожного покрытия и, пропахав в песке глубокую канаву, остановилась.

Поврежденной оказалась только шина, остальное все было в порядке, на корпусе не было ни единой царапины. К счастью, песок на обочине оказался не особенно рыхлым, так что я без особых трудов вывел тяжелую машину снова на дорогу.