— Ну вот оно, — тихо произнес он. — Все закончилось. — Дамодара повернулся к человеку рядом и сложил письмо.

— Готовь армию, Рана Шанга. Нас зовут назад в Индию. Император требует поторопиться.

Шанга кивнул. Он уже начал поворачиваться, но остановился.

— Если я могу спросить, господин… Какое у нас будет новое задание?

Дамодара тяжело вздохнул.

— По всей Индии распространяются волнения. Все Деканские плоскогорье восстало. Венандакатру отогнали назад в Бхаруч. Он уверен, что сможет без чьей-либо помощи удержать город, хотя сам по себе не может заново завоевать Махарашру. Несомненно, это и станет нашим заданием. Но вначале мы должны подавить волнения в Бихаре и Бенгалии, в то время как император заново собирает основную армию. Он ожидает, что римляне атакуют наши северо-западные провинции в течение года. Самое большее, двух лет.

Шанга ничего не сказал. Но его лицо напряглось.

— Похоже, когда-нибудь ты снова встретишься с Рагунатом Рао, — задумчиво сказал Дамодара. — После всех этих лет. Барды и поэты будут радоваться.

Дамодара внимательно изучал Шангу. Затем добавил очень тихо:

— Может прийти день, Рана Шанга — может прийти — когда мне придется попросить тебя вспомнить твою клятву.

Лицо Шанги, которое и так уже напряглось, просто напоминало теперь туго натянутую ткань.

— Мне не нужно напоминать о чести, господин Дамодара, — ответил он резко.

Дамодара покачал головой.

— Я не говорил, что попрошу тебя выполнить клятву, Шанга. Просто вспомнить ее.

Шанга нахмурился.

— А есть разница?

Ответа не последовало. Через мгновение, гневно пожав плечами, Шанга ушел.

Дамодара остался, уставившись на реку. Возможно, он находил какое-то успокоение, глядя на движущуюся воду.

— Я ваш покорный слуга, господин, — сказал Нарсес и склонил голову.

Как только Дамодара вышел из шатра, Нарсес улыбнулся.

— Пошли дела, — потирая руки, пробормотал он. Аджатасутра поднял глаза от шахматной доски.

— Что это тебя так возбудило?

Нарсес уставился на него. Улыбка сошла у него с лица, ее заменило странное выражение, почти на грани грусти.

— Ты стал мне, как сын, — резко сказал Нарсес.

Лицо Аджатасутры ничего не выражало. Мгновение, не больше. Затем появилась хитрая улыбка.

— Это не совсем успокаивает, Нарсес. Насколько я помню, когда ты в последний раз удочерял духовного отпрыска, ты попытался ее убить.

Нарсес махнул рукой.

— Не сразу, — возразил он. — Фактически через много лет. Кроме того…

Евнух сел на стул напротив Аджатасутры. И уставился на шахматную доску.

— Кроме того, ситуация несравнима. Она была императрицей. А ты — просто бедный авантюрист.

Аджатасутра фыркнул. Нарсес бросил взгляд на небольшой сундук в углу шатра.

— Ну… относительно бедный.

Наемный убийца скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.

— Почему бы тебе не спросить прямо, Нарсес? Если ты хочешь знать, кому я предан, просто спроси.

Евнух открыл рот. Закрыл. Аджатасутра рассмеялся, довольно весело.

— Боги! Не хотелось бы мне жить в твоем разуме. Ты просто не можешь этого сделать, не так ли? Не можешь спросить прямо?

Нарсес открыл рот. Закрыл.

Все еще посмеиваясь, Аджатасутра покачал головой.

— Расслабься, старик. Как ты и сказал, я — авантюрист. И я не могу представить кого-то, кто обеспечит меня большим количеством авантюр, чем ты.

Нарсес вздохнул.

— Спасибо, — прошептал он и скривил рот. — Это для меня многое значит, Аджатасутра. Независимо от того, способен я это сказать или нет.

Аджатасутра мгновение смотрел на евнуха.

— Хотя я поставлен в тупик. Почему внезапное беспокойство? — Наемный убийца кивнул на вход в шатер.

— Я не уловил ничего из вашего разговора с Дамодарой. Но слышал последнее предложение. «Я не разрешаю тебе ничего делать, Нарсес». Для меня это прозвучало вполне определенно.

Нарсес фыркнул.

— Ну ты прямо новичок! Ну просто невинное дитя! — он склонился вперед. — Ты на самом деле должен научиться правильно формулировать предожения, Аджатасутра. «Я не разрешаю», мой мальчик, не означает то же, что «Я тебе запрещаю».

Глаза Аджатасутры округлились. Нарсес снова фыркнул.

— Кстати, через шесть ходов мат, — добавил евнух.

От Харка осталось немного, когда Велисарий с Антониной вернулись из Асэба несколько недель спустя. Но персам удалось спасти достаточно от причала, чтобы там смог встать их корабль.

Император Хусрау ждал там, чтобы встретить их вместе с Баресманасом, Курушем и Агафием. Персы радостно улыбались. Агафий — нет.

Персы вежливо разрешили Агафию встретить полководца первым. Бывший командующий греческими катафрактами прохромал вперед, помогая своей деревянной ноге парой костылей.

— Ну и оставил ты мне подарочек, — проворчал он, как только к нему подошел Велисарий.

Велисарий огляделся по сторонам и нахмурился.

— А что ты ожидал? Ты знал, что я намереваюсь разрушить город.

— Не это, — фыркнул Агафий. — Я имел в виду гневные письма, которые я получил от императрицы. Феодора хочет узнать, как я мог быть таким неосторожным. Как позволил персам выяснить технологию изготовления пороха.

— О — это, — Велисарий похлопал Агафия по плечу. — Надеюсь, ты меня прикрыл?

Агафий пожал плечами.

— Конечно, почему нет? Я все еще знаю, как печь хлеб, на тот случай, если меня уволят с позором. — И добавил мрачно: — При условии, что она позволит мне сохранить голову.

Велисарий повернулся к Антонине.

— Как я понимаю, вы никогда не встречались. Антонина, познакомься с одним из моих лучших военачальников. Агафий, это моя жена. Я также должен упомянуть, что она еще и лучшая подруга Феодоры.

Агафий протянул руку.

— Ну. Я определенно рад познакомиться с вами.

Гораздо позднее тем вечером, после того, как ушли Хусрау и сопровождающие его лица, Велисарий лениво потянулся.

— Надо кое-что признать, имея персов в союзниках, — объявил он и с восхищением обвел глазами роскошно украшенный шатер, который им предоставил персидский император.

Антонина улыбнулась.

— Прекрати, солдат. С каких это пор тебя стала беспокоить роскошь? Тебе просто нравится мысль, что дехганы бьют кого-то другого, и все.

Велисарий ответил на улыбку.

— Да, да, — признал он. — Радостно думать, как малва пытаются отступать, а эти гнусные ублюдки лезут и лезут на них.

Через мгновение его веселость стала спадать. Через короткое время ушла совсем.

— Это не твоя вина, любовь моя, — мягко сказала Антонина. Велисарий выдохнул.

— Нет. Не моя. И если бы мне пришлось сделать это снова, то я не колебался бы ни минуты. Но… — он вздохнул. — Большинство из них — просто крестьяне, Антонина. Не более двадцати тысяч когда-либо доберутся до своих семей в Индии. Хусрау и Куруш будут гнать их нещадно. По всему пути до долины Инда. — Велисарий потер лицо. — А если новые боевые корабли Эона смогут удерживать малва от выгрузки припасов на побережье, то и десять тысяч не выживут.

«Это не твоя вина», — пришел ментальный импульс от Эйда.

Велисарий покачал головой.

— Дело не в этом, Эйд, Антонина. Меня не беспокоит вина. За смерть солдат надо винить малва, точно так же как и за преступления, которые совершили эти солдаты, пока находились в Персии. И никого больше.

Его руки сжались в кулаки.

— Это просто…

Велисарий повернул голову и уставился в огонь лампы.

— Просто временами я на самом деле жалею, что не стал кузнецом.

Последовало молчание. Через минуту или около того в шатер вошел Маврикий. Хилиарх посмотрел на полководца, все еще не отводящего взгляд от лампы.

— Мы опять впали в нашу обычную победную меланхолию? — спросил Маврикий.