Теперь пришла очередь Рао, и толпа замолчала. Его репутация танцора была известна всем маратхи. Но большинство из них никогда собственными глазами не видели, как он танцует.

Теперь они видели его и никогда не забудут. Рассказ станет передаваться из поколения в поколение.

Рао начал, как муж. И если его танец не получился таким чисто чувственным, как танец Шакунталы, никто, кто видел его, не сомневался в чувствах Рао.

Танец продолжался и продолжался. И по мере продолжения медленно превратил желание мужчиной женщины — жизни, которую она даст ему, детей, которых она родит ему, — в желание народом будущего.

Теперь это был танец Махараштры. Великая Страна давала в залог обещание, клялась в верности. Там присутствовала любовь, вместе с желанием. Но там также были смелость, и вера, и надежда, и доверие, и целеустремленность. Махараштра танцевала для своих пока не рожденных детей, точно так же, как танцевал для своей невесты. Это был танец мужа, не любовника. Каждый шаг, каждый жест, каждое движение несло обещание верности.

Затем танец снова переменился. Толпа смолкла и застыла.

Это был великий танец. Ужасный танец. Давно запрещенной, но никогда не забытый танец. Танец созидания. Танец разрушения. Крутящийся, вертящийся танец Времени.

В танце не было никакой ненависти. Больше не было. Любовь, да, всегда. Но даже любовь уступила, заняв свое почетное место. Это был высший танец, который говорил о высшей истине.

Эта истина танцевала для всех, чтобы все увидели ее, и держала толпу очарованной. Молчаливой, но не приведенной в замешательство. Нет, ни в коей мере. Каждый шаг, каждый жест, каждое движение несли великое обещание. Толпа, понимая это обещание, наливалась силой.

Империи могущественны. Время еще более могущественно. Тираны приходят, тираны уходят. Деспоты выходят на сцену, разглагольствуя о славе. А затем Время показывает им на выход. И только одни люди стойко держатся и выживают. Окончательная власть — это власть людей. Ни одна армия не может выстоять против нее, никакие крепостные стены с бойницами не выдержат.

Все закончилось. Танец завершился. Муж взял жену за руку и повел ее в комнату Времени. Люди, наблюдая за тем, как они уходили, увидели, как приближается их собственное будущее.

После того как они оказались в покоях, уверенность Рао исчезла. Теперь ничего не осталось от великолепного танцора, который уверенно делал уверенные шаги. Он едва смог подойти к кровати, его взгляд оставались рассеянным. Рао казался человеком в полубессознательном состоянии.

Шакунтала улыбалась и улыбалась. Улыбаясь, она сняла его одежду. Улыбаясь, сняла свою.

— Посмотри на меня, муж, — приказала императрица.

Глаза Рао переместились на нее. Его дыхание остановилось. Он никогда не видел ее обнаженной. Тело восстало против дисциплины, и у него не возникло никаких трудностей.

Все еще улыбаясь, Шакунтала прижалась к нему, целовала, касалась, гладила. Его разум — плотно закрытый годами самоотречения и самоограничения — был подобен куску льда. Его тело, теперь в полном и диком восстании, казалось чистой магмой.

— Однажды ты дал обещание моему отцу, — прошептала Шакунтала. — Помнишь?

Он кивнул, как статуя.

Улыбка Шакунталы стала хитроватой. Она отодвинулась, двигаясь волнообразно, и распростерлась на постели. Глаза Рао были прикованы к этому зрелищу. Но разум все еще не мог охватить его.

— Ты пренебрегаешь своими обязанностями, Рао, — прошептала Шакунтала, лежа на кровати. — «Научи ее всему, что ты знаешь». Вот каким был приказ моего отца.

Она свернулась, развернулась, потянулась.

— Я никогда не учил тебя этому, — поперхнулся Рао. Шакунтала выгнулась дугой, потянулась. Тягучая, улыбающаяся.

— Ты научил меня читать, — возразила она. — Я взяла почитать книгу. — Шакунтала снова свернулась, и выгнулась дугой, и потянулась. Обещание, неприкрытое обещание.

— «Ничего не скрывай», — напомнила она. — Это твой долг. — Отрицание разбилось, самодисциплина исчезла с ветром. Рао двинулся, как пантера к своей самке.

В коридорах за покоями ждали женщины-служанки. По большей части, женщины старшего возраста. Все — маратхи. Услышав голос Шакунталы, без слов, объявляющий о ее дефлорации, они улыбнулись. У другой девственницы в этом крике могла бы быть боль. Но в голосе их яростной императрицы не звучало ничего, кроме экстаза, готовности и желания.

Обязательство выполнение. Обещание сдержано.

Женщины поспешили по залам, распространяя новость. Но в их усилиях вообще-то не было необходимости. Шакунтала никогда не отличалась застенчивостью. Теперь, став женщиной, она откровенно кричала о своей победе.

Молодые люди, ожидающие на улицах внизу, тоже услышали ее. Они сели на лошадей до того, как служанки добрались до конца первого коридора. К тому времени, как женщины Махараштры вышли на улицы, чтобы сообщить новость, сыны и племянники Махараштры уже уехали. К тому времени, как возобновились танцы и началось веселье, они несли послание к воротам и за ворота и со стуком конских копыт разносили его во всех направлениях.

Страна, называемая Махараштрой, была создана миллионы лет назад, когда магма с кипением поднялась на поверхность земли.

Геологи позднего времени назовут ее ловушками Деканского плоскогорья, с серьезным видом объясняя серьезным студентам, что это, возможно, была величайшая — и самая яростная — вулканическая деятельность в истории планеты.

Теперь, когда Деогхар плясал в радости, в Великой Стране началось новое извержение. Страна танцевала, объявляя новое время для малва. Время смерти и ужаса, и отчаянной борьбы. Новость быстро распространялась во все стороны.

Солдаты малва уже ненавидели службу в Махараштре. С этого дня они станут говорить о ней приглушенными и испуганными голосами. Как солдаты более позднего времени, наблюдая, как из зла вываливаются кишки, будут говорить о русском фронте.

Велисарий планировал и строил козни, и маневрировал, и действовал, руководствуясь видением Эйда о войне на Пиренейском полуострове.

У него уже была своя война на полуострове. Теперь он получил и Припять47, и маки48, и варшавское гетто, и горы, окружающие Дьен-Бьен-Фу49, и улицы Будапешта50, и все другие места в истории, где империи, полные надменности и страдающие короткой памятью, снова узнавали танец Времени.

Время, конечно, содержит все. Среди составляющих есть и фарс. Глаза Шакунталы были очень круглые. Лицо молодой женщины выражало удивление.

— Я думала, что это… не знаю. Займет больше времени.

Глядя на ее любящее, смущенное лицо с расстояния в несколько дюймов, Рао покраснел от смущения.

— Не могу поверить, — пробормотал он. — Я не делал этого с четырнадцати лет.

Он неловко подбирал слова.

— Ну, — путался он. — Ну. Да. На самом деле должно было. Гораздо дольше. — Рао вдохнул воздух. «Как объяснить?» Последовали слова, перемежающиеся паузами и остановками. Рассказ о самодисциплине. Излишняя поспешность из-за невозможности сдержаться. Мечта сбывается без достаточной эмоциональной подготовки и… и… Когда Шакунтала наконец поняла — что на самом деле не отняло слишком много времени: она была неопытна, но очень умна — императрица рассмеялась. Правда, Рао казалось, что объяснения отняли столетия.

— Вот! — закричала она.

Рао также обучал ее бороться. Через мгновение она вылезла из-под него и положила его на спину. Затем оседлала его и начала стыдить.

— Вот! — игриво она ударила его в грудь. — Правда вышла наружу! Удар.