— Когда подступают сомнения, — произнес Сэндекер, у которого во взгляде заполыхал огонь, — положись на того, кто толковее тебя. Есть один человек, у кого может быть ключ к разгадке.

Адмирал Сэндекер сделал первый удар по мячу на поле гольф-клуба «Верблюжий горб» в Райской долине Аризоны. Под безоблачным небом этого штата было два часа дня. Всего пять часов прошло со времени его разговора адмирала с Хаттоном. Приземлившись в аэропорту городка Скотсдейл, Сэндекер взял у приятеля, старого морского служаки, машину и отправился прямо на площадку для гольфа.

Маршрутов было два; адмирал играл на том, что называется «Индейский крюк». Он окинул взглядом зеленое поле, увидел в трехстах шестидесяти пяти метрах от себя лунку, сделал два пробных взмаха, сосредоточился на мяче и без видимых усилий нанес удар. Мяч отлично пролетел, чуть-чуть отклонившись вправо, подпрыгнул и покатился по свободному пространству, пока не остановился в ста девяноста метрах от лунки.

— Боевое начало, адмирал, — похвалил доктор Сэнфорд Эдгейт Эймс. — Я допустил ошибку, уговорив вас на дружескую партию в гольф. Даже не подозревал, что старые морские волки всерьез относятся к такому спорту.

Обладатель длинной редкой седой бороды, скрывавшей рот и доходившей до груди, Эймс походил на старинного отшельника. Глаза его скрывались за голубоватыми двухфокусными очками.

— Старые морские волки делают много странного, — парировал Сэндекер.

Просить доктора Сэнфорда Эдгейта Эймса приехать в Вашингтон на важную беседу было все равно что молить Господа повелеть ветру жаркой пустыни растопить полярную ледяную шапку. Скорее всего, и тот и другой остались бы глухи к просьбам. Эймс с равной страстью ненавидел Нью-Йорк и Вашингтон и напрочь отказывался от поездок туда. Приглашения на банкет в его честь или церемонию вручения награды ни за что не выманили бы его из убежища на горе Верблюжий Горб в Аризоне.

Эймс Сэндекеру был нужен, и нужен срочно. Со сноровкой, что под стать ловле пуль на лету, он обратился к властелину звука, каковым Эймс слыл среди коллег-ученых, с просьбой о встрече. Эймс согласился, но при том непременном условии, что Сэндекер прихватит с собой набор клюшек для гольфа, поскольку все разговоры будут вестись во время проходов от одной лунки до другой.

Высокочтимый в среде ученых, Эймс был в своей области знаний тем же, чем Эйнштейн — в своей. Чудаковатый, блистательный, Эймс написал больше трех сотен научных статей почти по всем аспектам акустической океанографии. За сорок пять лет в науке он исследовал и оценил множество явлений, от использования подводных радаров и сонаров до акустического воспроизведения приповерхностной реверберации. Некогда советник министерства обороны, к слову которого прислушивались, он вынужден был уйти в отставку, после того как яростно выступил против шумовых испытаний океана, проводимых по всему миру для замеров глобального потепления. Его едкие нападки на планы Военно-морского флота провести ядерные испытания под водой только добавили враждебности в отношении Пентагона к ученому. Посланцы многих университетов долго пытались уговорить его начать работать с ними, но он отказал всем, предпочтя проводить исследования со штатом из четырех человек, которым платил из собственного кармана.

— Как вы отнесетесь к доллару за лунку, адмирал? Или вы привыкли к настоящим ставкам?

— Будь по-вашему, док, — согласился Сэндекер.

Эймс подошел к подготовленному для первого удара мячику, глянул вдаль, словно из ружья прицелился, и ударил. Ему было под семьдесят, однако, как отметил Сэндекер, прогиб и замах у него на мизерные сантиметры не дотягивали до тех, какими щеголяли мужчины много моложе и проворнее. Мяч улетел далеко и упал в песочную западню за двухсотметровой отметкой.

— Сколь скоро падение могущественных, — философски заметил Эймс.

Сэндекера, впрочем, провести было нелегко. Он понимал, что ему втирают очки. В вашингтонских кругах у Эймса была слава задиристого мастера игры в гольф. И те, кто на себе испытал силу этого задиры, в один голос утверждали: не займись он гидроакустикой, непременно вступил бы в Ассоциацию профессиональных игроков в гольф и разъезжал по турнирам.

Усевшись в гольф-карт, они покатили к месту, куда улетели мячи. Сидевший за рулем Эймс спросил:

— Чем я могу вам помочь, адмирал?

— Вам известно об усилиях НУМА выявить источник и остановить то, что мы зовем акустической чумой? — отозвался Сэндекер.

— Слухи до меня доходили.

— И что вы думаете?

— Весьма надуманно.

— Национальный научный совет при президенте того же мнения, — усмехнулся Сэндекер.

— Не могу сказать, что ставлю им это в вину.

— Вы не верите в то, что звук способен пройти тысячи километров под водой, а потом выйти на поверхность и убить?

— Звуки, исходящие из четырех разных источников и встретившиеся в одном месте, несут смерть млекопитающим в радиусе слышимости? Я такую гипотезу развивать не посоветовал бы, если бы желал сохранить свой авторитет у коллег.

— Гипотеза, черти ее забери! — вспылил Сэндекер. — Смерть прибрала к рукам уже более четырех сотен человеческих жизней. Полковник Ли Хант, один из лучших в нашей стране патологов, исчерпывающе доказал, что причина смерти — мощные звуковые волны.

— Что-то мне не попадалось такое в отчетах о посмертных обследованиях из Австралии.

— Вы старый обманщик, док, — заулыбался Сэндекер. — Вы следили за тем, что происходило.

— Меня всегда интересовало все связанное с акустикой.

Вначале они доехали до мячика Сэндекера. Адмирал выбрал деревянную клюшку номер три и загнал мячик в песчаную западню метрах в двадцати от лунки.

— У вас, по-видимому, тоже пристрастие к песчаным западням, — небрежно бросил Эймс.

— И не только в гольфе, — признался Сэндекер.

Они остановились у мячика Эймса. Физик вытянул из чехла металлическую клюшку номер три. Похоже было, что игра для него — упражнение скорее умственное, нежели физическое. Он и пробных замахов не делал, да и перед ударом не раскачивался. Просто подошел к мячику и с маху ударил. Поднялась туча песка, мячик взлетел и приземлился в десятке метров от лунки.

Сэндекеру понадобилось еще две попытки, чтобы вызволить мячик из песка, а потом еще две, прежде чем его мячик закатился в лунку. Эймс за компанию тоже бил дважды. Когда они двинулись ко второй отметке, Сэндекер стал подробно рассказывать о том, что удалось выяснить и обнаружить. Следующие восемь лунок они прошли, ожесточенно споря, причем Эймс беспощадно засыпал Сэндекера вопросами и выдвигал неисчислимые доводы против акустического убийства.

Наконец Эймс мастерским ударом уложил мячик на расстоянии ручки клюшки от лунки. Сэндекер, не разобравшись в зеленом поле, запутался со своим мячиком в траве.

— Из вас, адмирал, получился бы вполне приличный игрок в гольф, если бы вы играли почаще.

— Пяти раз в год мне вполне хватает, — откликнулся Сэндекер. — У меня не возникает ощущения, будто я достигаю чего-то стоящего, гоняя маленький мячик по шесть часов кряду.

— Ну не знаю! Я свои самые творческие идеи разработал, расслабляясь на гольфе.

После того как Сэндекеру удалось-таки закатить мячик в лунку, они вернулись к карту. Эймс вынул из сумки-холодильника банку диет-колы и протянул адмиралу.

— Итак, чего же вы конкретно ждете от меня? — спросил он.

Сэндекер пристально посмотрел на него:

— Я и гроша ломаного не дам за то, что утверждают ученые, сидящие в башнях из слоновой кости. Там, в море, гибнут люди. Если я не остановлю Дорсетта, умрет еще больше людей, причем в таком количестве, что и думать не хочется. Вы лучший акустик в стране. Я надеюсь, вы поможете мне лечь на верный курс и покончить с массовым убийством.

— Я, выходит, для вас истина в последней инстанции. — Дружеский тон Эймса едва уловимо сменился на такой, какой вряд ли назовешь совершенно здравым, но в том, что он изменился, ошибиться было невозможно. — Вы хотите, чтобы я нашел для вас практическое решение вашей задачки.