Другие люди брались вкладывать мои деньги в выгодные проекты. Ничего не понимая в бизнесе, я стал богат. И все это благодаря тому, что «Дом Чая» — счастливое место.

— Как оно стало счастливым?

— Благодаря духу и стратегии. Я ни в чем не отошел от своего внутреннего чувства, когда создавал «Дом Чая», и сумел передать это чувство другим. Это и есть стратегия — сохранять дух.

— Ничего не понимаю, — задумчиво произнес я. — Неужели наши бизнесмены поймались на такую удочку?

— Это никакая не удочка, — заметил Рам. — Я никого не обманываю. Именно поэтому сюда приходят люди — они чувствуют, что здесь их не обманут. И здесь ничего от них не хотят: чай стоит копейки. Я не зарабатываю ни гроша: все деньги я получаю в дар. И предоставляю другим распоряжаться ими.

— И тебя ни разу не обманули?

— Нет. А все потому, что я не гонюсь за прибылью, за выгодой. Я помогаю, вернее, не мешаю людям заниматься их делами. Они ничего не понимают, и считают, что я знаю волшебное слово. Большинство из них в душе осталось детьми. Они верят в чудеса.

— Кстати, как чай? — спросил я, понимая, что разговор окончен.

— Неважный, — ласково ответил Рам. — Ученики Тары — все бестолковые.

По правде говоря, я не поверил ни одному слову Рама. Казалось, он что-то скрывает; «Дом Чая» выглядел странным и весьма сомнительным заведением. Я поделился своими сомнениями с Тарой.

— Свами никогда не говорит неправды, — заявила она. — Но не обязан говорить и всей правды. Ты должен знать только то, что нужно тебе, иначе запутаешься и пойдешь по ложному пути.

Кстати, мы с Тарой уже перешли на ты — я бы назвал это большим достижением.

Наши отношения никак не хотели строиться по принципу учитель-ученик, несмотря на то, что Тара прикладывала все усилия. Все больше она увлекала меня как женщина — сильная, умная и дьявольски очаровательная. Когда выяснилось, что мы почти ровесники, дело и вовсе встало. Я проводил с ней целые дни, но не стремился ничему научиться, скорее наоборот — пытался втянуть Тару в свою игру, найти к ней ключи.

Тара сопротивлялась как могла, и ей это удавалось вполне. Она не принимала комплименты, отказывалась от цветов и подарков и была сама неприступность.

Впрочем, я не был уверен в искренности этой девушки-робеспьера: по-моему, она чувствовала давление Свами. Однажды разговор зашел именно о нем.

— Почему ты называешь его Свами? — не без ехидства спросил я. — Разве он тебе не отец?

Вопрос задел Тару. В глазах сверкнули огоньки, она чуть зарделась, и от этого стала еще прекраснее.

— Свами Рам… не родной отец мне, — нехотя проговорила она. — Я не знаю своих родителей и не желаю знать. В столице меня подбросили к дверям посольства.

— Почему посольства? — недоуменно спросил я.

— Посмотри на меня, — она провела кончиками пальцев по лицу. — Вероятно, мой настоящий отец был индус. Такие истории случаются на каждом шагу. Я думаю, он бросил мою мать, а та, надеясь, что ребенку будет уготована лучшая доля, принесла его к посольству. И исчезла.

Я нежно тронул ее за руку. К удивлению, рука не отдернулась. Тара грустно посмотрела на меня и погладила по лицу.

— Свами работал переводчиком в посольстве. Он взял меня на воспитание, но даже формально я никогда не была его дочерью. Он сделал для меня очень много, научил почти всему, что я умею сейчас. Тому, чему пытаюсь научить тебя.

Тара внимательно вглядывалась в мое лицо, словно ища поддержки. Было странно видеть ее слабой и беззащитной.

— Девочка моя, — прошептал я и взял ее голову в ладони. Она чмокнула меня в нос и отстранилась.

— Ну-ну, — с легкой укоризной произнесла Тара. — Ты не выслушал историю до конца. Когда мне исполнилось двенадцать лет, он отдал меня одному человеку…

— Как отдал? — недоуменно брякнул я.

— Можно сказать, замуж. Ты же знаешь, на востоке — это нормально.

— Не вижу ничего нормального, — я возмутился. — Ты говришь, отдал — как вещь.

— Не стоит судить по себе, — голос Тары стал жестче. — Я никогда не была вещью! Даже в двенадцать лет.

— Извини.

— Ничего. Этот человек был афганец, мастер ножа. Он учил меня воинскому искусству.

— И, конечно, спал с тобой, двенадцатилетней, — не удержался я.

— Не вижу в этом ничего дурного, — спокойно ответила Тара. — У нас с тобой разные представления о сексе. Он учил меня быть воином, а научил любви.

— Его звали… — меня охватили нехорошие предчувствия.

— Халид, — улыбнулась она. — Твоя интуиция тебя не обманывает.

Словно пораженный громом, я взирал на Тару, затем достал сигареты и нервно закурил, пуская дым в открутое окно.

— Что ты разволновался? — поинтересовалась она, и я не нашелся, что ответить.

— Тебя, наверняка, удивит, что Свами тоже любил меня, — произнесла Тара. — Мы все — одна семья, и отношения между нами немного не увязываются с твоими концепциями. Свами всегда был Свами; он — наш общий отец и наставник.

— Кто это — вы? Шведская семья? Секта?

— Ты можешь назвать, как хочешь. Когда-то ты, отказавшись от пути Ножа, отказался войти в семью. Затем волею судьбы ты снова пришел к нам; тебя привела женщина, а это — добрый знак. В любой момент ты можешь покинуть нас — твой путь Искусства непредсказуем, как и любой другой путь. Я, например, рассталась с Халидом, хотя Свами был против.

— Почему?

— Для меня это не имеет значения. Хотя есть одно но: я не любила его.

— А разве любовь что-то значит в ваших отношениях?

— Разве мы не люди? — Тара поднялась и обняла меня, прижавшись к лицу упругой горячей грудью. Я провел рукой по ее платью, ощущая трепет сильного, желанного тела, и начал нащупывать молнию. Тара впилась в мои губы; неожиданно в голове промелькнули дзенские стихи:

Как изображением пирогов не накормить голодного, — Дайте ему полное блюдо пирогов!

Тара отстранилась и быстро заперла дверь, а затем прыгнула на меня и опрокинула на пол, на ходу разрывая одежду. Ее ногти оказались острыми, как у хищника; она полоснула меня по груди и оставила четыре алых следа, как у Брюса Ли. Я чувствовал себя пловцом, попавшим на стремнину горной реки. Тара бросалась на меня снова и снова, как тигр на добычу, и когда я совсем обессилел, устало откинулась на ковер.

— Ты молодец, — прошептала она. — Обычно европейские мужчины ничего не понимают в сексе. — Тара потянулась ко мне и со смаком поцеловала в губы.

Я лежал как палый осенний лист: ни чувств, ни мыслей. Тара уселась рядом по-турецки и положила мне руку на живот.

— Тратишь слишком много энергии, не заботясь о контроле. И мало думаешь о женщине, о ее роли. Мой оргазм может с успехом заменить тебе твой, надо только научиться чувствовать. Ты слишком занят собой, но это не страшно. Для среднего европейца ты — гений. Это я говорю о твоих непроявленных возможностях.

От ладони Тары исходило густое тепло, и тело наполнялось силой. Через некоторое время я снова потянулся к ней, но ладонь жестко остановила меня.

— Не увлекайся. Сейчас самое время быстро собраться и покинуть «Дом Чая». Наша сексуальная энергия вмешивается в общую гармонию. Свами будет недоволен.

— Да при чем тут Свами, — сказал я, но Тара уже подталкивала меня к выходу.

Мы бродили по вечернему городу, и я обдумывал происшедшее. Как ни странно, но до сих пор я был на редкость верным супругом и вообще знал в жизни только одну женщину — впоследствии она стала моей женой — любимой женой. Неожиданная измена огорошила меня — я не знал, как к ней относиться. Тара будто прочитала мои мысли:

— Не переживай раньше времени. Я ведь ничего не требую и не жду от тебя. Секс — еще один путь к свободе. Он нравится мне — надеюсь, понравится и тебе. Ты можешь вернуться к жене, и вы пойдете по этому пути вместе.

Я не представлял, как буду смотреть в глаза любимой, но происходило странное:.