– Ты не можешь любить ее, Франко… это невозможно! – резко настаивала та. – И он не может заставить тебя жениться на ней!

– Возьми себя в руки, – жестко ответил Франко. – Ты представляешь, что он тебе устроит, если узнает, что ты была здесь со мной?

– Ты же хочешь меня… а не ее! – прошептала Бонни. – Я люблю тебя… и ты это знаешь! Посмотри, на какой риск я иду ради тебя!

Франко произнес что-то, напоминающее ругательство.

Полетт застыла на месте. Уши ее заполнил странный звон, дыхание остановилось. Шторы на окне не были задернуты, и Полетт могла наблюдать за ними. Франко стоял к ней спиной. Бонни бросилась в кресло и истерически воскликнула:

– Почему ты не объяснишь ему, что не хочешь на ней жениться? Ты же единственный из нас, кто может позволить себе не подчиниться ему. Он отдаст тебе все, что захочешь.

– Сомневаюсь, что и свою жену тоже – независимо от того, нужна она ему или нет.

– Прости меня, Господи, но когда же он наконец помрет! – И Бонни разрыдалась.

Внезапный стон слетел с губ Полетт, и Франко быстро обернулся. Но Полетт уже исчезла, охваченная единственным желанием провалиться сквозь землю. Она бросилась вниз по ступеням, что вели в сад, рыдания вырывались из ее груди.

Полетт мчалась наугад, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки деревьев. Неожиданно она споткнулась, и каблук на одной из туфель надломился. Ногой она отшвырнула ее прочь, потом нагнулась и сбросила вторую туфлю. Она устремилась вниз по лестнице, что вела к морю. Бежать с такой скоростью было довольно опасно, но Полетт сейчас не думала о том, что может упасть и разбиться. Франко несся вслед за ней. Она услышала его шаги за спиной и рванулась вперед так, словно сам черт наступал ей на пятки.

Выскочив на берег, она сразу же свернула под спасительный покров самшитовой рощи и, отчаянно стараясь сдержать свое громкое дыхание, с силой зажала ладонью трясущиеся губы.

– Полли! Остановись! – прорычал Франко, и она застыла в своем укрытии.

Полетт следила, как он бежит вдоль берега, и в каждом его исполненном нетерпения движении ей виделась неприкрытая агрессия. Казалось, что, если Франко поймает ее, он может просто привязать ей к ноге камень и утопить в море. Секрет, что узнала Полетт, сама того не желая, несомненно, таил для него крайнюю опасность. Франко побежал в сторону пристани, и она немедленно кинулась в противоположном направлении.

Неожиданно она наткнулась на ветку, и та, разрывая платье, впилась ей в живот. Не почувствовав боли, Полетт бросилась бежать дальше, пока наконец не поняла, что больше не может ступить ни шагу. В изнеможении она рухнула на траву.

Франко и Бонни любовники? Какой ужас! Она ведь его мачеха! Это было отвратительно, гадко, грязно! Как могла она быть столь слепа? Ведь Бонни ничуть не смутилась, появившись в комнате у Полетт. Она прекрасно знала, что Полетт лишь пешка в игре. Подозревал ли Карлос о любовной связи своей жены с его же сыном? И не потому ли Полетт пришлось играть роль дымовой завесы во время этого визита?

Она закрыла лицо руками, чувствуя себя совершенно раздавленной. Неудивительно, что Бонни так стремилась расстроить свадьбу Франко. Она влюблена в него. Боже… теперь ясно, отчего Франко отказывался рассказать правду.

Прошлой ночью он занимался с ней любовью, тогда как женщина, которую он действительно любил, находилась вместе с ними под одной крышей. Значит, это Бонни принадлежала идея поселить ее сперва чуть ли не в миле от комнаты Франко. Бонни бешено ревновала. Но Франко оказался умнее. Он был полон решимости до конца доиграть этот фарс в угоду проницательному папаше…

Хрустнула ветка. Полетт с трудом приоткрыла опухшие от слез глаза. Франко опустился рядом с ней на корточки.

– Убирайся! – выкрикнула она.

Франко никак не отреагировал на ее слова. Бережно приподняв рукой ее босую ногу, он охнул.

– У тебя же вся нога в крови!

Полетт смутно ощущала жжение в пятке, но не это, а ее сердце, ее гордость причиняли ей истинную, почти невыносимую боль. Она уткнулась головой в согнутые колени.

– Пойдем отсюда! – Сильные пальцы сжали ее исцарапанную руку.

– Нет! – Голос Полетт сорвался, когда она рванулась назад, отчаянно стремясь избежать его прикосновения.

– Ты решила отправить меня в камеру смертников без права на апелляцию?

– Т-туда тебе и дорога! – с ненавистью воскликнула Полетт. – Какой же ты негодяй. Значит, вы на пару только и ждете, чтобы он окочурился… Господи, в какую же грязь вы меня засунули!…

Впрочем, она сама виновата. Она же любит его. Как бы глупо это ни выглядело. А значит, она сама заслужила все то, что с ней произошло. И в результате превратилась в униженную и оскорбленную дурочку.

– У-увези меня с этого острова! – прорыдала Полетт.

– Черт знает что! – тяжело вздохнул Франко. – Женщина, которая мне совершенно безразлична, сходит по мне с ума… а та, которая желанна, только тем и занимается, что ищет способ уличить меня в преступных намерениях.

Что он несет? Разве он не видит? Неужто он настолько недооценивает ее рассудок, что считает, будто вновь сможет ее одурачить?

– Стало быть, сага, ты считаешь меня последним подонком?! – И в голосе его проскользнул оттенок горечи и обиды.

– Если бы не страсть до чужих денег, то вы оба уже давным-давно открыто объявили о своей плотской связи. Какая мерзость!

– Ты что, меня не слушаешь? – со злостью воскликнул Франко.

– Я не хочу ничего знать! – выкрикнула она. – Мне наплевать на все это!

– Как бы мне хотелось залепить тебе пощечину. Может, тогда остынешь! – со злостью бросил Франко. – Да ведь у нас с Бонни ничего нет. И не было. И не будет!

Столь резкий ответ остановил Полетт. Она подняла залитое слезами лицо и вопросительно уставилась на него.

– Я не верю тебе.

– Я впервые встретил Бонни полгода назад в Риме. Она уже знала, что мой отец обречен. И с тех пор не давала мне проходу… Она прямо-таки охотилась за мной.

– Охотилась? – эхом откликнулась Полетт.

– Пару раз, столкнувшись с нею, я пригласил ее на обед. Только лишь потому, что она жена моего отца, – продолжал Франко. – Но Бонни восприняла это иначе. Как-то вечером она заявилась ко мне в номер и попросила разрешения остаться на ночь, поскольку в своей гостинице она якобы оставаться боится, ибо там, как она сказала, накануне изнасиловали ее приятельницу. Я попался на уловку… В итоге оказалось, что она просто хотела провести эту ночь со мной…

Полетт сделала глубокий вздох.

– А дальше?

– А дальше она сообщила, что любит меня, и мне пришлось отправить ее посреди ночи обратно в ту гостиницу, где она снимала номер. Но Бонни так настырна – она ведь не привыкла, чтобы мужчина ей отказывал. – Франко состроил ироническую гримасу. – И именно из-за Бонни я и привез тебя сюда. Мне хотелось держать ее на расстоянии.

– То есть я нужна тебе в качестве… качестве буфера?…

– Ей было бы крайне сложно забраться в мою постель, когда та уже занята, – сухо произнес Франко.

Полетт стала припоминать фразы, которые Франко произносил в подслушанной ею на террасе сцене, и тут же обнаружила, что в словах его не было ничего такого, что противоречило бы только что рассказанной им истории.

– Она ведь такая красивая, – смущенно пробормотала она.

Франко ничего не ответил. В наступившей тишине она слышала лишь стук своего сердца и тихий шорох прибоя.

– Выходит, я зря вспылила, – нерешительно, но честно призналась Полетт. – Извини, я ожидала…

– Самого худшего? Но ты ведь, кажется, всегда ожидаешь только этого?

Протянув руку, он помог ей подняться. Чувства Полетт все еще пребывали в смятении. Испытывая необычайное желание верить, что Бонни не является объектом его любви, Полетт пристально вглядывалась в лицо Франко, но в холодных чертах его не могла прочесть ответа. Франко не слишком легко выдавал свои эмоции.

Поддерживая Полетт за плечи, он повел ее вдоль берега. Только теперь она почувствовала боль в израненных ногах и расцарапанном ветками теле. Когда они достигли ведущих к дому ступеней, Франко почувствовал, что ноги Полетт подкосились и она начинает оседать. Мгновенно он подхватил ее на руки и понес вверх.