Парень, злобно оскалившись, волком смотрел на шерифа — и молчал. Молдер с сомнением поглядел на зубы Корнелиуса — и промолчал тоже.

Небольшой человечек с лисьим лицом, поджидавший их в офисе шерифа, представился Молдеру и Скалли как Вешбоу и назвался детективом, работающим на страховую компанию. В совещании, проходившем в кабинете шерифа, именно он играл первую скрипку:

— Вы, господа, всё смотрели на озеро в поисках убийцы-монстра, а убийцы, поверьте моему опыту, ходят по земле. По земле, коллеги, по земле! Ножками! .

— И многих убийц вы разоблачили, коллега} — неприязненно спросил Молдер. Самоуверенный тон лисообразного сыщика ему не нравился.

— Девятнадцать, агент Молдер, девятнадцать! Наш друг господин Корнелиус будет двадцатым, своего рода юбилей, ха-ха.

— И как же Корнелиус убил Берковича и Косов-ски? — еще неприязненнее спросил Молдер. — Зачем? И, самое главное, каким способом?

— Зачем? — переспросил Вешбоу. — Из-за денег, коллега, из-за денег. Все убивают из-за денег, поверьте моему опыту. Ревность, месть и прочие роковые страсти составляют лишь процент-другой от общего числа убийств — и то, если копнуть поглубже, обязательно всплывет финансовый интерес. Деньги! Они правят миром, и из-за них убивают людей!

Скалли, в операции на лесной дорожке не участвовавшая, теперь что-то чиркала на странице блокнота. Хэммет просьбу шерифа проигнорировал, не появившись и не перезвонив после последнего разговора с Молдером.

— И сильно он разбогател на убийстве Берковича? — скептически спросил Молдер. — Я слышал, покойный едва сводил концы с концами.

Вешбоу просто расцвел от вопроса:

— Ошибаетесь, коллега, ошибаетесь. У Берковича была страховка — и не маленькая. Я думаю, теперь можно назвать страховую сумму: двести шестьдесят тысяч долларов! Неплохо, а? Совсем неплохо для сидящего без цента в кармане Корнелиуса! Большие страховки слишком часто подвигают людей на всякие глупости — они просто не предполагают, как тщательно роют землю страховые компании, прежде чем выложить свои денежки.

— Подождите… — не понял Молдер. — У него ведь были деньги — вырученные от продажи унаследованного от родителей дома. Он что, всё промотал за два неполных года? И едва ли Корнелиус был оформлен получателем страховки…

— Денег у него нет, — вмешался Кайзерманн. — И не было. Я навел справки — никакого бума вокруг недвижимости в его родном Гэрусе не наблюдается. А Корнелиус уносил ноги со всей возможной скоростью и поджидать покупателя никак не мог. Дом выкупило местное риэлтерское агентство — но заплатило Дэвиду лишь аванс в сумме четырех тысяч, обязавшись перевести остальные деньги после реализации. Так вот, дом до сих пор не продан и деньги не переведены. Чтобы не протянуть ноги с голоду, парень иногда подрабатывал перевозкой тех самых пакетов с порошком — но редко и осторожно. И в самом деле: человека, тащащегося куда-то с трейлером на прицепе, в самую последнюю очередь заподозрят в том, что он наркокурьер…

— Отчего же он так резко сорвался сегодня в бега? Если был вне подозрений?

— Об этом лучше спросить мистера Вешбоу. Он пообещал выкурить дичь из норы — и выкурил.

— Ловкость рук — и никакого мошенничества! — расплылся в улыбке представитель семейства лисьих. — Маленький звонок с предупреждением от доброжелателя — и наш дружок бежит со всех ног, любезно прихватив с собой вещественные доказательства. А что касается получателя страховки, агент Молдер, то это, конечно, не Корнелиус. Это миссис Беркович, его любовница. Шерше ля фамм, как говорят французы.

— Откуда у небогатых Берковичей такая большая страховка? — спросил Молдер. Версия Вешбоу по-прежнему казалась ему нелепой, но в этой нелепости начинала брезжить некая внутренняя логика.

— Все очень просто. Несколько лет назад Берко-вич работал на фармацевтическую компанию — состоял в группе добровольцев, на которых испытывали новые лекарства. Страховка была одним из пунктов контракта.

— Хорошо. Согласен, у любовника миссис Бер-кович был мотив для убийства ее мужа. Но сегодняшнее убийство Косовски? В чем тут выгода?

— Элементарно, агент Молдер, элементарно. В трех из девятнадцати распутанных мной случаев все именно так и обстояло — убийца на одной жертве не останавливался, убивал и совершенно посторонних людей, чтобы отвлечь внимание от своего мотива. В данном случае — на мифического озерного монстра. А Косовски, кроме всего прочего, мог что-то видеть. Или убийца считал, что мог. Что-то на вид незначительное, не показавшееся тогда важным — но отложившееся в памяти и могущее всплыть оттуда в любой момент.

— Допустим, перед присяжными такой мотив пройдет… Но способ убийства?

На этот вопрос ответил Кайзерманн:

— Инструмент, которым Корнелиус наносил раны, он с собой не прихватил, когда ударился в бега. Вывод: эта железка лежит в надежном месте. Или закопана, или утоплена в озере — но так, чтобы легко можно было извлечь. Потому что, сдается мне, Корнелиус на двух убийствах не остановился бы. Пополнил бы серию еще одним случаем, как минимум… Случай в Гэрусе показал, что убивает он легко, не задумываясь и не терзаясь… Наша задача: прижать его доказательствами и заставить показать тайник с орудием убийства — в расчете, что на суде это ему зачтется.

Молдер вопросительно посмотрел на Скалли, ожидая, что она повторит свои утренние выкладки о том, что раны никак не могли быть имитированы. Но Скалли упорно молчала. Неужели, закончив свою модель и программу, пришла к выводу, что такой вариант все же возможен?

Скалли в ответ на его немой вопрос пододвинула блокнот. Молдер взглянул с любопытством. Там были карикатурно изображены два лиса — один важный, в деловом костюме, украшенном табличкой «FBI» на груди. А в роскошный его хвост вцепился зубами тощий рахитичный лисенок, в чертах мордочки которого явственно угадывался мистер Вешбоу.

Молдер даже не улыбнулся.

— Боюсь, что с доказательствами у вас туго, шериф, — сказал он. — На одном мотиве обвинение не построить. Незаконное владение оружием да перевозка не поражающего воображения количества наркотиков — вот и все, что можно предъявить Корпел иусу. Четыре года тюрьмы, максимум. Если учесть возможность досрочного освобождения — вообще говорить не о чем. Зачем ему при таком раскладе брать на себя два убийства первой степени и идти на пожизненное?

— Ошибаетесь, агент Молдер. Кое-какие доказательства есть. Во-первых, никто не видел ни Корпе-лиуса, ни его любовницу в момент убийства Берко-вича. Никто и нигде. Вариант напрашивается самый простой: они выбрали укромное, укрытое кустами от взглядов с суши местечко там, на усыпанном камнями берегу. (Скажите уж прямо, шериф, подумал Молдер, — на бывшем пляже для черных!) Корнелиус замаскировался — очевидно, в воде, с аквалангом, — а миссис Беркович позвала мужа и сына, когда они проплывали мимо. Беркович повернул к берегу, подплыл поближе — и тут в дело вступил Корнелиус.

— Зачем убили ребенка? Не проще ли было выбрать момент, когда муж будет один? — Молдер почувствовал, что версия начинает его увлекать. Затягивать.

В разговор вновь вступил Вешбоу:

— Хороший вопрос, агент Молдер, очень хороший. Но кто сказал, что Сол Беркович мертв? Никто не видел его тела. А с психологической точки зрения все разыграно более чем грамотно. Ну кто же заподозрит мать в убийстве единственного ребенка? Бывает, конечно, и такое — но крайне редко, куда реже, чем попытки избавиться от опостылевших мужей. Не исключаю, что когда — и если — миссис Беркович получит деньги, последует чудесное воскрешение мальчика. Скорее всего не здесь, а на другом конце страны. С юридической точки зрения это не трудно — погибшим Соломон Беркович отнюдь не признан. Нашелся — и всё.

В кабинет вошла Ширли Мейсон — ради операции века шериф вернул ее из отгула. Принесла кофе участникам совещания и блюдо с круассанами, поставила на стол, вышла. Вешбоу проводил ее завистливым взглядом и подмигнул Кайзерманну.