На его лице промелькнула тень улыбки.

– Ты все еще любишь ее? – вырвалось у меня.

– Мое сердце давно уже разлетелось на осколки от любви к Мэгс, – вздохнул Джек.

Это был исчерпывающий ответ. Я вновь взглянула на темное безоблачное небо, усыпанное яркими звездами, и надолго умолкла. Джек тоже молчал, и тогда я сказала:

– Я знаю, что Мэгс приглашала тебя приехать к нам в сентябре. Ты приедешь?

– Пока не знаю, – ответил Джек. – Я подумал, что это как-то связано с тобой, поэтому и сделал попытку разыскать тебя.

– Мэгс говорит, что со мной это никак не связано, – сообщила я.

– Если это так, тогда, пожалуй, мне не стоит с ней встречаться. Теперь я должен считаться с Марианной. Новая встреча с Мэгс... – Он взглянул на свои ладони, потом на меня и договорил: – В общем, по-моему, этого делать не следует.

– А что об этом думает сама Марианна? – поинтересовалась я.

Джек рассмеялся.

– Она уговаривает меня поехать, так как считает, что это поможет мне раз и навсегда закрыть эту тему.

– Марианна мудрая женщина, – сказала я.

– Марианна прелесть. Она очень рада, что познакомилась с тобой, и хочет, чтобы я пригласил тебя к нам на обед в День благодарения.

– Неужели? – Я улыбнулась.

– Она готовит отменный клюквенный соус! Просто пальчики оближешь! – Он подмигнул мне.

– С удовольствием его попробую. – Я поставила бокал на столик и встала. Джек тоже поднялся с кресла. Я взглянула на улицу, где стояла поджидающая меня машина, посеребренная лунным светом. – Меня ждет друг.

Джек посмотрел на автомобиль, потом на меня и улыбнулся.

– Понимаю. Ну что ж, если тебе что-то понадобится, позвони мне обязательно.

– Непременно позвоню, – пообещала я.

– Нет, я серьезно! – Он протянул ко мне руку и сжал мое плечо. – У меня имеются средства, я не бездельничал все эти годы. У меня свой лесной склад и лесопильный заводик. Если тебе потребуется работа...

Я рассмеялась, вспомнив, как практиковалась в распилке бревен в сарае на ферме Бэббов, и сказала:

– Работа мне точно потребуется, потому что я скоро получу докторскую степень.

Джек недоверчиво переспросил:

– Докторскую степень? Ты серьезно?

– Абсолютно серьезно! Вот только я не знаю, чем буду потом заниматься. Надоела мне вся эта литература! – чистосердечно призналась я.

– Ну, тогда дописывай скорее свою диссертацию, дочка, – расплывшись в улыбке, сказал Джек, – и решай, как тебе жить дальше. Место на своем заводике я всегда для тебя найду.

Переселяться в Тускалусу в мои планы пока не входило, но все равно мне было приятно, что отец предложил мне это.

– Твой друг, должно быть, уже заждался тебя. – Джек кивнул на автомобиль. – Рад был повидаться. Не пропадай!

– Не буду, – обнадежила его я. – Попрощайся за меня с Марианной.

– Хорошо. – Джек улыбнулся, вздохнул и крепко обнял меня. – Не сердись на маму! Она такой же человек, как и все мы. А людям свойственно время от времени ошибаться.

Я припала щекой к его плечу и почувствовала, как холодную пустоту в моем сердце заполняет тепло.

– Ты уверен, что мы не влипнем в неприятности? – шепотом спросила я, перелезая с помощью Питера через забор, казавшийся голубоватым в мистическом лунном свете.

– Нет, – пыхтя от натуги, ответил он. – Главное, не уронить пиво.

Я вздохнула и спрыгнула с забора на землю, подняв облако пыли. Питер вполне благополучно приземлился рядом.

– И все-таки нам не следовало этого делать, – покачала я головой.

Питер хохотнул и обтер ладони о джинсы.

– Тебе же самой захотелось совершить нечто нелепое и забавное. Вот и пришлось рисковать.

– Ты прав, – сказала я, оглядываясь на качели и детские горки. – К тому же это двор общеобразовательной школы, на благоустройство которого затрачены средства налогоплательщиков. Так что я тоже имею право развлечься здесь.

– Допустим, именно на эту площадку пошли скорее налоги, уплаченные твоим отцом, – заметил Питер. – Но в принципе ты права.

Он взял у меня рюкзак и перекинул его через плечо. Наконец я смогла вдохнуть полной грудью. Питер обнял меня за талию и увлек на травянистый пригорок под раскидистыми деревьями. Очутившись в укромном местечке, мы расстелили на земле большое одеяло, взятое из гостиницы, и поставили на него коробку с шестью бутылками пива.

Сделав по глотку из горлышка, мы закурили.

– О чем ты думаешь? – спросил Питер.

– Ни о чем конкретном, – соврала я. – Пересчитываю кирпичи в стене школы. Это хорошо успокаивает.

– И много ты их уже насчитала?

– Пока только дюжину, – отпив из бутылки, сказала я. – Скажи мне честно, Питер, ты всерьез намерен продолжать работать в «Пейдж»? Мне почему-то в это не верится.

– Нет, разумеется, – усмехнулся он.

– Я рада. Тебе надо продолжать писать.

– Но ведь я не Алистер Барнс!

– Какое отношение он имеет к нашему разговору?

– Тебе лучше знать! – Питер пристально посмотрел на меня.

– О Боже! – Я вытянулась на одеяле и поморщилась, наткнувшись на камень. – У меня совершенно нет желания говорить об этом сейчас. Давай спокойно попьем пива.

– Да, ты права, извини, – сказал Питер. Некоторое время мы молча пили пиво. Я пыталась пересчитать еще и листья на ветке над моей головой. Но сбилась, досчитав всего лишь до двенадцати.

– Какой смысл ты вкладывал в образ Элоизы? – неожиданно для Питера спросила я. – Почему она была не способна идти строго на север?

– Признаться, я давно уже и вспоминать об этом перестал, – хмыкнул Питер. – Считай, что это просто метафора. А почему ты спросила?

– Скажи мне честно, Питер, ты срисовал Элоизу с меня?

Он уставился на стену школы и не совсем уверенно сказал:

– В ней отразились характерные черты многих женщин, которых я...

– Но главным образом мои? – перебила его я. Он молчал.

– Не отмалчивайся, Питер! Скажи честно, какой смысл ты вложил в эту фразу! Для меня это очень важно!

– Ты серьезно?

– Вполне.

– Ну ладно. – Он вздохнул. – Смысл ее заключается в том, что ты предпочтешь обогнуть земной шар, двигаясь в южном направлении, чем пойдешь коротким путем, но на север.

– Неправда! – вскричала я, приняв сидячее положение. – И все равно я толком ничего не поняла.

– Все просто: это означает, что ты дьявольски упряма. Ты видишь все так, как находишь нужным, и отказываешься воспринимать то, что тебе не нравится.

– Ты считаешь меня упрямой? – огорченно переспросила я.

– Разве кроме меня тебе никто этого не говорил? – Питер рассмеялся.

Я сделала большой глоток пива, вспоминая слова Джека.

– Тебе кажется, что я не замечаю некоторых качеств Мэгс? – спросила я после довольно долгой паузы.

– Если честно, то будь я ее сыном, я бы тоже вряд ли обращал на них внимание, – ответил он.

– Ну назови хотя бы одну ее любопытную особенность!

– У нее оригинальная походка, – сказал Питер. – Как, впрочем, и у тебя. Но у нее она все-таки другая. Мэгс ходит так, словно бы знает, что кто-то наблюдает за каждым ее шагом. И старается произвести на этого человека потрясающее впечатление.

– А я как хожу?

– Как человек, думающий только о цели, к которой он стремится.

– Но при условии, что эта цель находится где-то в южном направлении! – добавила я, горько усмехнувшись.

Питер взъерошил пальцами волосы.

– Ты всегда будешь попрекать меня этим?

– Нет, только до тех пор, пока ты не напишешь новый роман. – Я подтянула колени к груди и обхватила их руками.

Питер перестал улыбаться.

– Честно говоря, мне неприятно, что ты хочешь прекратить писать книги, считая, что этого хочу я, – помолчав, заявила я.

– А мне, честно говоря, не нравятся твои отношения с Алистером Барнсом!

Ответить я не успела, потому что меня ослепил яркий свет. Из темноты кто-то сердито крикнул: