Хотя я находился в метрах двадцати от О'Нила, посылка сразу насторожила меня. Это был небольшой квадратный кожаный чемоданчик. Он взял его и направился к выходу. Теперь я опасался не столько быть обнаруженным, сколько потерять О'Нила. Я буквально наступал ему на пятки. Он вдруг остановился, сунул свою ношу под пальто, прижал поплотнее рукой и застегнулся на все пуговицы. Потом, вместо того, чтобы вернуться к подъезду, выходящему на Лексингтон-авеню, он пошел к выходу на Сорок вторую улицу и, выйдя, направился к отелю «Амбассадор», где обычно стояли такси. Меня он не видел. Вскоре подошло такси, он сел и хотел было захлопнуть дверцу, но я решил, что дело так дальше не пойдет. Конечно, было бы не худо узнать адрес, который он дал шоферу, но я понимал, что если из-за какой-нибудь случайности потеряю из вида кожаный чемоданчик, то мне придется искать другую работу. Я подбежал и придержал дверцу.

– Мистер О'Нил, привет! В центр? Не подвезете?

Не дожидаясь приглашения, я уселся рядом с ним и, желая быть хоть сколько-нибудь полезным, захлопнул дверцу.

О'Нил явно забеспокоился.

– Гудвин? Откуда вы взялись? Я не… Я еду в противоположном направлении.

– Неважно, – весело сказал я. – Я просто хотел задать вам несколько вопросов относительно чемоданчика, который вы прячете под пальто. – И добавил, уже шоферу: – Езжайте. На Восьмой улице повернете налево.

– Решайте, в конце концов, куда вам нужно! – Шофер раздраженно обернулся и воззрился на меня. – Это не ваша машина. Что вообще тут происходит? Ограбление?

– Все в порядке, – успокоил его О'Нил. – Это мой приятель. Езжайте.

Машина тронулась. Мы молчали. О'Нил нагнулся к шоферу и сказал:

– На Пятой авеню сверните направо. – Тот недовольно передернул плечами, но промолчал и, когда мы выехали на Пятую авеню, свернул вправо.

– Ладно, – сказал я, – как вам будет угодно. Но я думал сэкономить время и поехать прямо к Ниро Вульфу. Он проявляет большой интерес к этому чемоданчику. Конечно, спорить в такси не стоит, тем более, что мы не приглянулись шоферу.

О'Нил снова наклонился к водителю и дал свой домашний адрес. Поразмыслив в течение трех кварталов, я решил голосовать против. Из оружия при мне был только перочинный ножик. Наблюдая за домом О'Нила с восьми утра, я догадался, что у него не собирается заседание исполнительного комитета Национальной ассоциации промышленников, но если они там, и особенно, если там генерал Эрскин, то от меня потребуются слишком большие усилия, чтобы уйти оттуда с чемоданчиком. Поэтому, понизив голос, я обратился к О'Нилу:

– Если шофер сознательный гражданин и из нашего разговора поймет, что тут дело связано с убийством, он остановится возле первого же полисмена. Может быть, вы этого хотите, вмешательства полиции? Тогда вам будет полезно узнать, что идея отправиться к вам домой мне не по душе, поэтому, если вы будете настаивать, мне придется показать привратнику свое удостоверение и попросить его позвонить в девятнадцатый полицейский участок на Сто тридцать пятой улице. Представляете, как переполошится ваш дом? Так почему бы нам не посидеть на скамеечке в парке? Погреемся на солнышке и обговорим все без свидетелей. Я понимаю, что выражает ваш взгляд, но учтите: я на двадцать лет моложе вас и каждое утро делаю зарядку.

Он насупился и буркнул шоферу:

– Остановитесь.

Хотя я сомневался, что у него было оружие, но, не желая, чтобы он шарил по карманам, сам рассчитался за такси. Когда машина отъехала, мы перешли через дорогу в Центральный парк и уселись на скамье. Левой рукой он придерживал под пальто чемоданчик.

– Если вы позволите мне осмотреть его снаружи и внутри, это упростит дело, – сказал я.

– Послушайте, Гудвин, – он тщательно подбирал слова. – Я не буду высказывать негодования по поводу того, что вы следили за мной, и все такое прочее. Я только хочу объяснить вам, как чемоданчик – совершенно законным путем, учтите, – оказался у меня. Я не имею ни малейшего представления, что там находится, однако…

– Давайте посмотрим, – перебил я.

– Нет! – категорически отрезал он. – Насколько вам известно, чемоданчик принадлежит мне…

– Вот как?!

– Именно так. И я вправе осмотреть его сам, без посторонних. Я говорю не о юридическом, а о моральном праве. Вы предложили обратиться в полицию, с точки зрения закона, правда, возможно, на вашей стороне. Но ведь вы сами предложили отправиться к Ниро Вульфу! Вы считаете, что полиция отнесется к этому благосклонно?

– Зато благосклонно отнесется Вульф.

– Не сомневаюсь, – О'Нил продолжал настойчиво гнуть свою линию. – Вот видите, ни вы, ни я не желаем вмешательства полиции. Наши интересы совпадают. Давайте взглянем на дело с вашей точки зрения. Вы хотите приехать к своему шефу и сказать. «Вы послали меня выполнить то-то и то-то, я все сделал, вот вам результаты», – и передать ему чемоданчик. Вот чего вы хотите. Так?

– Совершенно точно. Поехали.

– Поедем, обязательно поедем, заверяю вас. Гудвин. – Он говорил так проникновенно, что я чуть не прослезился. – Но какое значение имеет – когда мы поедем? Сейчас или через четыре часа? Никакого? Я никогда в жизни не нарушал слова. Я – бизнесмен, а весь американский бизнес зиждется на честности, абсолютной честности! Мое предложение: я отправляюсь в свою контору, а вы в три часа приедете за мной, или мы встретимся, где вам будет угодно, и отвезем чемоданчик Ниро Вульфу.

– Я не…

– Не перебивайте. Несмотря на бесспорность моих моральных прав, я готов отблагодарить вас, если вы окажете мне услугу. В три часа, когда мы встретимся, я вручу вам тысячу долларов наличными. Гарантирую, что Вульф ничего не узнает об этом. Будь у меня с собой деньги, я дал бы вам эту тысячу сейчас же. Я никогда в жизни не нарушал обещаний.

Я взглянул на часы и сказал. «Десять тысяч».

Он не удивился, только опечалился.

– О такой сумме не может быть и речи, – сказал он грустно – Тысяча – предел.

Я ухмыльнулся.

– Интересно, до какой суммы я мог бы догнать, но уже без десяти одиннадцать, и через десять минут мистер Вульф спустится в кабинет. Я не люблю заставлять его ждать. К несчастью, сегодня воскресенье, а по воскресеньям я не беру взяток. Так что забудьте об этом. Выбирайте: либо я и вы с чемоданчиком под полой немедленно едем к мистеру Вульфу, либо вы отдадите мне чемоданчик, а сами отправитесь погулять. В ином случае я подзываю полисмена, который ходит по той стороне, и прошу позвонить в участок, чего, признаюсь, я желаю меньше всего, но вы слишком упорно настаиваете на своих моральных правах. До сих пор я не спешил, но, так как мистер Вульф скоро спустится в кабинет, даю вам две минуты на размышление.

Он сделал еще одну попытку.

– Четыре часа! Всего четыре часа отсрочки! Я согласен на пять тысяч, поедем со мной, я вам их тут же вручу…

– Нет. Забудьте об этом. Ведь сегодня воскресенье. Пошли. Дайте-ка сюда чемоданчик.

– Я не выпущу его из рук!

– Как вам будет угодно. – Я встал, вышел на тротуар и стал ждать такси, не спуская глаз с О'Нила.