– Такое впечатление действительно удалось создать.

– Еще бы! В подтверждение могу привести еще кучу мелочей: скажем, тот факт, что именно в среду утром вы заказали диктофон. Это и навело меня на мысль, что валик вы нашли во вторник. Однако давайте перейдем к третьему вопросу: зачем вам все это понадобилось? Почему вы сразу не сказали, что нашли валик? Вы хотите, чтобы я ответил сам? Пожалуйста. Пойти на такое нарушение профессиональной этики вас заставила крайняя неприязнь к Национальной ассоциации промышленников. Ваше отношение к ней разделяет подавляющее большинство людей, в том числе и я. Так вот, зная об этом, вы решили помалкивать о находке валика, затянуть расследование и тем самым позволить еще больше разрастись отрицательному отношению общественности к этому скопищу гангстеров. Во имя этой цели вы даже позволили закрыть себя на целых трое суток в спальне, хотя свою роль сыграла тут и ваша любовь к театральности – вы всегда готовы участвовать в любом спектакле при условии, что главную роль играть будете вы.

– У тебя все?

– Заканчиваю. Ответить на вопрос, почему вы отказались от клиента и вернули деньги, проще простого. Допустим, вы не хотели работать на Национальную ассоциацию промышленников потому, что как раз пытались доказать вину этой банды дельцов и гангстеров. Тут я позволю себе некоторую критику в ваш адрес. А что, если бы ассоциация не объявляла для всеобщего сведения, что назначает вознаграждение тому, кто поможет обнаружить преступника? Вы бы и тогда стали бы разыгрывать всю эту комедию? Я мог бы и сам ответить на этот вопрос, но воздержусь. Кстати, сейчас же возникает еще одно соображение об этике, а именно: какая, собственно, разница между получением гонорара от клиента и получением премии или вознаграждения?

– Оставь! О выдаче премии или вознаграждения было объявлено всему населению Соединенных Штатов. Я выполнил поставленные условия и потому имею полное право получить вознаграждение, как и любой другой на моем месте.

– Хорошо, хорошо, я ведь упомянул об этом между прочим. Можете сколько угодно изображать из себя святого, но не думайте, что у вас такой уж устойчивый нимб. Вот, например, полицейские с пристрастием допросят Сола Пензера и поинтересуются, чем он занимался со среды до субботы. Не спускал глаз с Генри Уордера, ответит он, чтобы, в соответствии с указаниями мистера Вульфа, немедленно доставить этого человека к нему, как только понадобится. Вы что, считаете, вам легко будет сразу найти ответ, если полицейские спросят: а зачем вам мог понадобиться Уордер? Правда, я хорошо знаю Сола и убежден, что подобной ситуации не возникнет, но все же…

Некоторое время в кабинете царило молчание. Но вот Вульф прикрыл глаза и пробормотал:

– Ты упустил одно обстоятельство…

– Какое же?

– Основной мотив. Если условно, только в виде рабочей гипотезы, принять все, что ты тут наговорил, следует обязательно задать вопрос: что могло довлеть над моим мышлением в прошлый вторник, шесть дней назад, когда я, предположим, и в самом деле нашел валик?

– Именно это я и пытался объяснить. Кроме того, не могло довлеть, а довлело.

– И все же ты не учел одного – мисс Гантер.

– То есть?

– Она поставила перед собой задачу показать подлинный характер и лицо Национальной ассоциации промышленников, как можно сильнее ее скомпрометировать, используя убийство Буна. Она проявила замечательное упорство, смелость и изобретательность, но была убита. Рассуждая по-прежнему гипотетически, и этот факт, факт ее убийства, следовало обязательно использовать для достижения той благородной цели, которую мисс Гантер ставила перед собой. Получилось так, что я оказался в идеальном положении, чтобы помочь ей, мертвой, в том, чего она с такой настойчивостью добивалась, будучи живой. Именно этого обстоятельства ты не учел в своих рассуждениях.

Я долго смотрел на Вульфа, потом сказал:

– Если это действительно было основным мотивом, тогда ко всем чертям профессиональную этику!