«Страх перед неизвестностью, – подумал он, когда невидимая рука схватила его и швырнула куда-то, – хорош тем, что вытесняет все другие страхи, как, например, страх быть стертым в порошок гравитоникой!»

Он стоял в ярко освещенной камере, достаточно большой даже для челнока. Люк, ведущий в командный пост Альфа, не нес никакой эмблемы, как будто Центральный Штаб Флота был выше этого. Колин обнаружил только символ Четвертой Империи: звезду, увенчанную витиеватой диадемой.

Колин осмотрелся, напряг все свои чувства и имплантанты и побледнел, когда обнаружил, как эту поблескивающую дверь охраняют системы безопасности. Помимо тяжелых гравитонных орудий в искусно спрятанных нишах было установлено оружие, которое Влад окрестил просто деформатором. И их прицельные системы были направлены на Колина. Он попытался расправить плечи и твердым шагом приблизился к огромному люку.

Он практически удивился, когда люк открылся, и остальные – их было вдвое больше, чем люков, защищающих первый командный пункт на «Дахаке», – открывались один за другим, пока он шел вдоль ярко освещенного тоннеля, борясь с чувством безысходности.

А потом, наконец, Колин вошел в самое сердце и мозг Военного Флота, и за ним закрылся последний люк.

На первый взгляд здесь было не так впечатляюще, как в первом командном пункте, но только на первый. Не хватало великолепных, совершенных голографических проекций, как на мостике «Дахака», но освещенная мягким светом камера была намного больше. Вдоль ее стен кругом шли консоли гиперкома, на них были нанесены имена, которые для Колина были полулегендарными названиями из истории Империума, которые он знал только со слов Дахака. Системы и сектора, известные флотские базы и гордые имена, исчезнувшие в невообразимом прошлом; сети Командного Сектора простирались по полу, здесь же находилось несчетное количество кресел и терминалов для передачи приказов и распоряжений по невообразимым просторам Империи.

Колин ощутил себя маленькой букашкой. Тем не менее он находился здесь… а эти кресла были пусты. Он преодолел восемьсот световых лет, чтобы добраться до этой огромной комнаты, прибыл с планеты, населенной людьми, в эту тишину, которую вот уже сорок пять тысяч лет не нарушал ни один голос, а вся эта сила и мощь были делом рук Человека.

Он прошел через сверкающую мозаичную палубу, стуча каблуками. В углах, казалось, прятались привидения, наблюдающие за ним и оценивающие каждый шаг. Он не понимал, чего они хотят от него.

Десять минут ушло на то, чтобы добраться до возвышения в центре командной палубы, и он твердыми шагами забрался по его широким ступенькам; груз предопределенности, казалось, давил на его плечи, пока он наконец-то не поднялся на самый верх.

Колин опустился в кресло, похожее на трон, перед отдельным терминалом. Оно податливо приняло очертания его тела, и Колин заставил себя расслабиться и глубоко, медленно вдохнуть перед тем, как задействовать нейроинтерфейс.

Последовал ответ, и он почувствовал прилив надежды – а потом вздрогнул, когда его выбросило из сети.

– Доступ нейроинтерфейса запрещен, – сказал голос. Это было нежное, музыкальное контральто… абсолютно равнодушное, даже какое-то безжизненное.

Колин потер лоб, пытаясь смягчить внезапно появившуюся глубоко в голове боль, и осмотрел пустынную командную палубу, ища поддержки. Не найдя, попробовал подключиться снова, уже более осторожно.

– Доступ нейроинтерфейса запрещен. – Голос вышвырнул его из сети еще более жестко. – Предупреждение. Нелегальный доступ к этому терминалу наказывается заключением на срок не менее девяноста пяти стандартных лет.

– Проклятье, – промычал Колин. Он очень боялся реакции Центрального Штаба на активацию его фолд-спейс-связи, но другого выхода не видел.

– Дахак?

– Да, капитан?

– Я получил предупреждение о запрете доступа нейроинтерфейса, когда попытался войти.

– Голосовое или через нейроинтерфейс?

– Голосовое. Эта тварь даже не захотела говорить с моими имплантантами.

– Интересно, – протянул Дахак, – и нелогично. Вас допустили в Командный Пункт Альфа; таким образом, размышляя логически, Центральный Штаб признал вас как офицера Военного Флота. Если это так, то вход должен быть разрешен.

– И меня посетила эта мысль, – сказал Колин немного саркастически.

– А вы пробовали голосовое общение, сэр?

– Нет.

– Я бы рекомендовал попробовать. Это было бы логично.

– Огромное спасибо, – пробормотал Колин и прочистил горло.

– Компьютер, – обращаясь в пустоту, он почувствовал себя немного нелепо.

– Принято, – произнес все тот же равнодушный голос, и сердце Колина подпрыгнуло. Чем черт не шутит, может, все-таки есть способ войти?

– Почему мне отказано во входе?

– Неверная идентификация имплантантов.

– В каком смысле неверная?

– Выявлена аномалия в данных. Доступ нейроинтерфейса запрещен.

– Какая аномалия? – спросил он, стараясь скрыть свое нетерпение.

– База данных Центрального Флота не содержит данных таких имплантантов. Индивидуум не опознан основными программами доступа. Доступ нейроинтерфейса запрещен.

– Тогда почему ты допускаешь голосовое общение?

– На период данного кризиса был активирован экстренный режим, – ответил голос, и Колин остановился, пытаясь понять, что это за «экстренный режим» и почему он допускает вербальное общение. Но он не собирался спрашивать. Главное – чтобы эта штука вообще не передумала общаться!

– Компьютер, – сказал он наконец, – почему меня допустили в Командный Пункт Альфа?

– Неизвестно. Обеспечение безопасности не является функцией Центрального Компьютера.

– Понятно. – Колин думал так усердно, как никогда в жизни, затем кивнул сам себе. – Компьютер, а пропустила бы охрана Центрального Штаба Флота индивидуума с неподходящими кодами идентификации на Командный Пункт Альфа?

– Ответ отрицательный.

– Тогда, если охрана пропустила меня, то база данных охраны должна была распознать мои имплантанты.

Последовала тишина.

– Хм, ты не очень разговорчив, не так ли? – пробурчал Колин.

– Запрос не понят, – сказал голос.

– Ничего страшного. – Он глубоко вздохнул. – Я утверждаю, что поиск может обнаружить коды моих имплантантов в базе данных охраны Центрального Штаба Флота. Возражения будут?

– Такая вероятность существует.

– Тогда я даю тебе указание, – осторожно сказал Колин, – произвести поиск в базе данных охраны и подтвердить коды моих имплантантов.

Последовала короткая пауза, и он прикусил губу.

– Вербальные указания требуют авторизации, – наконец сказал голос, – идентифицируйте источник приказа.

– Я – старший капитан Флота Колин МакИнтайр, командир линейного корабля «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один. – Колин удивился тому, как спокойно прозвучал его голос.

– Предварительная авторизация принята, – сказал голос, – производится поиск в базе данных охраны.

Последовала еще минута полной тишины, затем голос вновь заговорил.

– Поиск завершен. Идентификация кодов имплантантов произведена. Обнаружены аномалии.

– Уточни аномалии.

– Аномалия первая: идентификационные коды устарели. Аномалия вторая: в базе данных Центрального Штаба Флота не значится старший капитан Флота Колинмакинтайр. Аномалия третья: «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один потерян 51 609,846 стандартных лет назад.

– Мои коды были действительны на момент отбытия «Дахака» в систему Ноэрл для несения сторожевой службы. Я должен быть внесен в базу данных как потомок экипажа «Дахака», занявший вакансию, образовавшуюся вследствие боевых потерь.

– Это невозможно. «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один больше не существует.

– Тогда что здесь делает мой несуществующий корабль? – спросил Колин.

– Запрос не имеет смысла.

– Не имеет смысла?! «Дахак» прямо сейчас находится на орбите рядом с Центральным Штабом!