– О Господи, Брайни, с чего она взяла, будто я соглашусь? Я не хочу с тобой разводиться – лучшего мужа, чем ты, не придумаешь. Я согласна тобой поделиться, но избавляться от тебя совсем не хочу. Так и скажу ей. Где она? Я лягу с ней в постель и скажу ей это так мягко, как только сумею. Я положила Брайану руки на плечи и поцеловала его. Потом, не отнимая рук, посмотрела ему в лицо. – Погоди-ка. Это ты хочешь развестись. Верно?

Брайни смущенно промолчал.

– Бедный Брайни, – вздохнула я. – Сколько осложнений из-за нас, мерзавок, правда? Бегаем за тобой, лезем к тебе на колени, дышим в ухо.

Даже твои собственные дочери соблазняют тебя, как того из Ветхого Завета.

И невестки. Не хмурься так, дорогой мой – я же не продевала тебе кольца в нос.

– Так ты согласна? – с облегчением спросил он.

– На что?

– Начать дело о разводе.

– Конечно, нет.

– Ты же сказала…

– Я сказала, что не продевала кольца тебе в нос. Если ты хочешь развестись, то не стану противиться, но сама этим заниматься не буду.

Можешь сделать это по мусульманскому закону. Скажи мне три раза: "Я с тобой развожусь", и я пойду укладывать вещи.

Возможно, я зря упрямилась, но неужели я была обязана проходить еще и через это – искать адвоката, выставлять свидетелей, являться в суд? Я не стану чинить им препятствий, но пусть этим занимаются они.

Брайан сдался сразу, увидев, что я крепко стою на своем. Но Мериэн впала в раздражительность, перестала улыбаться и почти не разговаривала со мной. Наконец, когда она собралась выйти из гостиной при моем появлении, я ее остановила.

– Мериэн!

– Что, мама?

– Я хочу, чтобы ты прекратила изображать, будто убита горем. Хочу, чтобы ты улыбалась и смеялась, как раньше. Ты попросила, чтобы я отдала тебе мужа, и я согласилась помочь. Но и ты должна помогать. А не вести себя, как балованный ребенок, какова ты, собственно, и есть.

– Как ты можешь! Это нечестно!

– Девочки, девочки!

Я повернулась к Брайану:

– Я не девочка. Я твоя жена уже сорок семь лет. И пока я здесь, ко мне будут относиться с уважением и с любовью. Я не жду благодарности от Мериэн – отец давным-давно научил меня ни от кого не ждать благодарности, поскольку ее просто не существует. Но пусть она изобразит, что благодарна мне, хотя бы из вежливости. Или пусть уезжает отсюда. Сию же минуту. Если не хотите, чтобы я выступила против развода, потрудитесь проявить ко мне некоторую предупредительность.

Я ушла к себе, легла в постель, поплакала и уснула тревожным сном.

Через полчаса или через час меня разбудил стук в дверь.

– Да?

– Это Мериэн, мама. Можно войти?

– Конечно, дорогая!

Она вошла и закрыла за собой дверь – подбородок у нее дрожал, и глаза были на мокром месте. Я села и протянула к ней руки.

– Иди ко мне, дорогая!

С Мериэн никаких трудностей больше не было, чего нельзя сказать о Брайане. В следующий уик-энд он сказал, что sine qua non <непременное условие (лат.)> бесконфликтного развода – это договор сторон о разделе имущества, и притащил домой пухлый портфель.

– У меня тут самые главные бумаги. Посмотрим?

– Хорошо. (Что толку откладывать визит к дантисту?) Брайан поставил портфель на обеденный стол.

– Можем расположиться здесь.

Я села слева от него, Мериэн напротив меня. Я сказала:

– Нет, Мериэн, я хочу делать это наедине с Брайаном. Ты можешь оставить нас, дорогая. И, пожалуйста, не пускай сюда детей.

Она растерянно привстала с места. Брайан остановил ее.

– Морин, Мериэн – заинтересованная сторона, как и ты.

– Извини, но это не так.

– Что ты имеешь в виду?

– Эти бумаги – наша общая собственность, твоя и моя – то, что мы нажили за годы нашего брака. Мериэн здесь ничего не принадлежит, и я не желаю заниматься нашими делами в присутствии третьей стороны. Когда она будет с тобой разводиться, тогда при разделе будет присутствовать она, а я – нет. Но пока что, Брайан, это наше с тобой дело и больше ничье.

– Зачем она будет со мной разводиться?

– Я хотела сказать не "когда", а "если". (Она действительно развелась с ним. В 1966 году.) Ты не принес арифмометр, Брайан? Впрочем, все, что мне нужно, – это отточенный карандаш.

Мериэн, перехватив взгляд Брайана, вышла и закрыла за собой дверь.

– Морин, почему ты всегда так груба с ней?

– Думай, что говоришь, Брайни. Тебе не следовало добиваться ее присутствия здесь, сам знаешь. Ну как, разберемся по-людски? Или подождем, пока я найду адвоката?

– Не вижу причин, почему бы нам не разобраться по-людски. И тем более, почему нужно впутывать в мои личные дела адвоката?

– А я не вижу причин впутывать твою невесту в мои дела. Брайни, ты ведешь себя как Вуди в шестилетнем возрасте. Как ты намерен все это поделить?

– Сначала нужно выделить всем детям приданое. Наших семеро, а у Мериэн пять – теперь уже шесть.

(Каждый раз, когда мы "выбивали чек" и получали за ребенка премию из Фонда Говарда, Брайан заводил на этого ребенка текущий счет в своих бухгалтерских книгах, следя за тем, чтобы сумма увеличивалась на шесть процентов ежеквартально, и в свое время вручал всю сумму с процентами сыну или дочери как свадебный подарок – она равнялась примерно трем первоначальным премиям. До того момента, то есть на протяжении примерно восемнадцати лет, Брайан пускал эти деньги в оборот – и уж поверьте мне, наживал с них больше шести процентов, особенно после восемнадцатого года, когда стал руководствоваться указаниями Теодора. Одно лишь слово "ксерокс" или "поляроид" может принести человеку целое состояние, если знать это слово заранее.) – Ну нет. Не из этой кучи, Брайан. Ричард уже получил свою долю, когда женился на Мериэн. Ее дети от Ричарда – наши внуки. Как же быть с другими внуками? Я давно не подсчитывала, но их у нас, кажется, пятьдесят два. И ты собираешься снабжать их всех из наших теперешних средств?

– Тут другая ситуация.

– Еще бы. Брайан, ты собираешься облагодетельствовать пятерых наших внуков за счет всех остальных и за счет наших детей, еще не вступивших в брак. Я этого не позволю.

– Судить об этом буду я сам.

– Нет, не ты. Судить будет настоящий судья, в настоящем суде. Или относись ко всем одинаково и не пытайся наградить пятерых внуков за счет остальных сорока семи.

– Морин, ты раньше никогда так себя не вела.

– Раньше ты не расторгал наше партнерство. А теперь, когда ты это сделал, мы расстанемся только на условиях, которые устроят нас обоих.

Нельзя выбросить меня, как старый башмак, Брайан, и при этом ожидать, что я буду воспринимать твои действия так же покорно, как все эти годы.

Повторяю: брось вести себя, как Вуди в детстве. Итак, допустим, мы договорились – или договоримся – насчет детского приданого. Как ты намерен поделить остальное?

– На три равные доли, разумеется.

– Ты выделяешь мне две доли? Ты очень щедр, но это больше, чем я ожидала.

– Да нет же! Одна доля тебе, одна мне, одна Мериэн. Всем поровну.

– Где же четвертая доля – моему мужу?

– Ты снова собираешься замуж?

– Пока нет. Но вдруг соберусь.

– Тогда и решим этот вопрос.

– Брайни, Брайни! Все это шито белыми нитками. Неужели до тебя не доходит, что ты не заставишь меня считать твою невесту совладелицей состояния, которое нажили мы с тобой? Половина моя. Все по-честному.

– Черт возьми, Мо, ты только стряпала и вела дом. Я сколачивал состояние, а не ты.

– А откуда ты взял капитал, Брайни?

– Что?

– Забыл уже, как мы "выбивали чеки"? Как ты, кстати, узнал заранее о Черном вторнике? Участвовала я в этом или нет? Брайни, я не собираюсь с тобой спорить, потому что ты не желаешь быть честным. Все время норовишь урвать для своей новой любви что-то из моей доли нашего совместно нажитого состояния. Давай обратимся в суд, и пусть судья решает. Можем сделать это здесь, где есть закон об общей собственности супругов, или в Калифорнии, где такие же законы, или в Миссури, где судья заведомо отдаст мне больше половины. А тем временем я подам на алименты…