Я всегда оставляла время для второго раза, если партнеру того хотелось. А ему захочется, если с ним поработать как надо. Американцы потому такие паршивые любовники, что американки – паршивые любовницы. И наоборот. Что в лоб, что по лбу. За что платишь, то и получаешь.

И этот промежуток от двадцати минут до часу – самое лучшее на свете время для интимной беседы.

– Хочешь первым в ванную? – спросила я.

– Не к спеху. – Голос рокотал в груди у Джорджа, к которой я прижималась ухом. – А ты?

– Не горит. Джордж, это было здорово. Как раз то, что мне надо.

Благодарю, сэр.

– Морин, это про тебя Шекспир сказал: "Другие пресыщают, но она лишь разжигает голод".

– Полно тебе.

– Нет, правда.

– Если будешь почаще повторять, то я поверю. Джордж, когда ты встанешь, не достанешь ли те конверты? Погоди. Есть у тебя время на второй раз?

– Есть. Для этого время и существует.

– Хорошо. А то я не стала бы терять драгоценные минуты на разговоры о делах и уж заставила бы тебя воспрять побыстрей, если бы ты спешил.

– Ты – да не заставишь! Но я управился со всеми сегодняшними делами до десяти, чтобы остаток дня посвятить Морин. – Он поднялся, достал два конверта и протянул мне.

– Нет, я не хочу до них дотрагиваться. Осмотри их внимательно, Джордж – не могла ли я каким-то образом совершить подлог?

– Не вижу как. Я храню их с четвертого июля сорок седьмого года, – он улыбнулся мне, а я ему. В тот день мы с ним были в постели во второй раз.

– Это был твой день рождения, девочка, а подарок получил я.

– Нет, мы обменялись подарками, ко взаимному удовлетворению. Проверь все-таки конверты, Джордж – может быть, их вскрывали? Нет, ближе не подходи – вдруг наколдую.

– Мы с тобой тогда расписались на обратной стороне каждого конверта, прихватив клапан. Свою подпись я знаю и видел, как расписывалась ты.

По-моему, их не мог вскрыть даже Гудини.

– Тогда, пожалуйста, открой конверт номер один, Джордж, и прочти то, что в нем лежит, а потом спрячь обратно в свой карман на "молнии".

– Как скажешь, милая. – Он вскрыл конверт и прочел: "4 июля 1947 г. Весной 1951 года человек, называющий себя "доктор Пинеро", вызовет бурное негодование ученых и компаний по страхованию жизни, заявив, что может предсказать дату смерти любого человека. Он займетсясвоими предсказаниями, превратив это в бизнес, и несколько месяцев будет процветать. Затем его то ли убьют, то ли он погибнет от несчастного случая, а его аппаратуру уничтожат. Морин Джонсон".

Пока Джордж читал, я снова вспоминала ту ночь – 29 июня 1918 года.

Брайан уснул, а мы с Теодором совсем не спали. Я то и дело шмыгала в ванную и стенографически записывала все, что рассказывал мне Теодор, – а он говорил много такого, чего не сказал судье Сперлингу, Джастину и мистеру Чепмену.

– Интересно, – сказал Джордж. – Я лично никогда не верил этому доктору Пинеро. Должно быть, это было какое-то крупное надувательство.

– Не в этом же дело, Джордж. – Заметьте, что в моем голосе не было раздражения.

– А в чем же?

– Теперь уже не важно, был он шарлатаном или нет. Он погиб, его оборудование уничтожено, записей не осталось. Так писал и "Тайм", и все газеты. Все это произошло в прошлом, пятьдесят первом году. А конверт хранится у тебя с сорок седьмого. Откуда же я все это знала?

– Я и об этом подумал, – мягко сказал он. – Ты скажешь мне?

А как же, Джордж. Ко мне явился человек со звезд, из далекого будущего, он был со мной в постели и рассказал мне все это, думая мне помочь. А потом его убили на войне, которая была не его войной. Из-за меня. (Теперь я знаю, что он вернулся на свою звезду и я, потеряв его, нашла вновь… и вот сама потерялась, еду в темном фургоне в компании чокнутого кота. Пиксель, не уходи больше!) – Я прорицательница, Джордж.

– Прорицательница? Гадалка то есть?

– Скорее пророчица. Во всех этих конвертах содержатся пророчества.

Перейдем к номеру два. Нет, пока не вскрывай. Джордж, я за последний месяц была у вас в конторе?

– Насколько я знаю, нет. Единственный раз ты была у нас, если мне не изменяет память, два года назад. Мы с тобой условились пообедать, и ты предпочла заехать за мной, а не наоборот.

– Верно. Так вот: ты, конечно, читал "Уолл-стрит Джорнэл". А поскольку ты директор корпорации, владеющей атомной электростанцией, то, полагаю, внимательно читаешь там все, что имеет отношение к энергетике.

– Конечно. Менеджер должен быть в курсе всех тонкостей своего бизнеса.

– И что же нового сейчас в энергетике?

– Да ничего. Обычные незначительные колебания.

– Новых источников энергии не намечается?

– Ничего существенного. Ведутся эксперименты с ветряными двигателями, но ведь ветряки, даже усовершенствованные, новшеством не назовешь.

– А солнечная энергия, Джордж?

– Солнечная? Да, в "Джорнэл" была статья. Об отражателях. Прямое преобразование солнечных лучей в электричество. Занимаются этим два длинноволосых ученых мужа, доктор Арчибальд Дуглас и доктор М.Л.Мартин. Да только ничего у них не выйдет, Морин. Если хочешь вложить туда деньги, лучше не рискуй. Представь только, сколько в году пасмурных дней, сколько времени бывает темно, как снижает снег потенциал солнца. Прогоришь.

– Джордж, открой второй конверт.

Он открыл и стал читать:

– "Двое ученых, Дуглас и Мартин, откроют высокоэффективный способ преобразования солнечной энергии в электрическую. Солнечные экраны Дугласа-Мартина произведут революцию в энергетике и окажут влияние на все отрасли экономики двадцатого века". Право, не знаю, Морин, как такой недостоверный источник…

– Джордж, Джордж! Откуда я, по-твоему, узнала в сорок седьмом году о солнечных отражателях, открытых совсем недавно? Откуда я взяла фамилии Дуглас и Мартин?

– Не знаю.

– Я уже говорила и снова повторяю: я пророчица. В конверте номер три сказано, как "Гарриман Индастриз" следует финансировать солнечные экраны Дугласа-Мартина. Следующие три конверта тоже имеют отношение к энергетике, к энергии, к силе, к власти – ты не поверишь, какие грядут перемены.

Однако придется поверить, когда мы начнем вскрывать эти конверты один за другим. Весь вопрос в том, вскрыть ли их задним числом, как эти два тогда я только и смогу сказать "говорила я тебе", – или вскрывать их загодя, чтобы мои пророчества принесли пользу?

– Что-то я озяб. Одеться или вернуться в постель?

– Дорогой мой! Я слишком увлеклась делами. Иди в постель, Джордж, и я постараюсь тебя согреть.

Он так и сделал, и мы обнялись, но главного чуда не состоялось.

– Переходить к магическим пассам, Джордж? Или хочешь еще отдохнуть?

– Морин, что тебе нужно от "Гарриман Индастриз"? Ты ведь раскрылась не только для того, чтобы меня озадачить?

– Конечно, нет, Джордж. Я хочу, чтобы меня выбрали в директорат ведущей компании "Гарриман Индастриз". Впоследствии я пригожусь вам и в правлениях дочерних компаний. Но когда обнародовать очередное пророчество, всегда буду решать я – время здесь главный фактор.

– В директорат! У нас в правлении нет женщин.

– Будут, когда ты выдвинешь меня и я буду избрана.

– Морин, полно тебе! Все наши директора – главные держатели акций.

– Сколько нужно иметь акций, чтобы тебя избрали?

– Пай соответствует общим правилам. Но наша компания придерживается практики крупного владения – в головной фирме или в одной из дочерних.

– Каков же ваш пай? Или, скажем лучше, сколько он составляет в долларах? В разных корпорациях пай ценится по-разному – весьма по-разному, сказала бы я.

– Мы с мистером Гарриманом считаем, что у директора должно быть по крайней мере на полмиллиона акций по их рыночной стоимости – или он должен приобрести их вскоре после избрания. Тогда он хорошенько думает о том, за что голосует.