Шианна с разинутым ртом уставилась на сломанные колья, которыми было усеяно пастбище.

– Но это не я.

Уэйд горько усмехнулся:

– Не лгите мне, Шианна. Ночные сторожа сообщили мне, что индейцы с боевым окрасом напали и разогнали скот. Никто не мог остановить лонгхорнов. Напуганные дикими криками, они ломились через ограду, затаптывая друг друга и раня рогами.

Ведя за уздечку Дельгадо, Бердетт спустился с холма вниз, где группа мужчин пыталась собрать колья и вновь начать строительство. На сей раз Уэйд намеревался переместить загон поближе к купленным им землям.

Отдав распоряжения загружать колья в фургоны и начинать строительство около ручья, Бердетт повернулся к вдруг притихшей Шианне. Уэйд пристально посмотрел на нее, на его губах промелькнула угрожающая улыбка.

– И не надо уговаривать меня съехать с этой земли, – сказал он резко. – Я контролирую территорию, где течет ручей. Рогатый скот будет пить вдосталь.

Шианна, не моргнув, выдержала его взгляд и произнесла:

– Вижу, вы нарываетесь на неприятности, Уэйд. Я же говорила вам, что Маманти уверен – этот ручей течет по священной земле. Если вы будете маячить со своим стадом у него под носом, он может не устоять перед соблазном взять то, в чем нуждаются его люди, и ваша работа окажется напрасной.

– Это наше стадо, – поправил ее Бердетт с твердым нажимом в голосе. – На половине из них ваше клеймо, и каждое препятствие, которое вы чините, вредит вам и вашему отцу. И если вы будете подстрекать своего индейца, побуждая увести наших лонгхорнов, полномасштабной войны с краснокожими не избежать. – Его зеленые глаза сузились, а в окаменевших чертах лица застыла ярость. – Если начнется война, то именно ты окажешься в самом пекле. А уж я постараюсь, чтобы каждый в Техасе знал, именно ты предоставляешь убежище вождю краснокожих.

Шианна сжимала уздечку в побелевших пальцах. О, как ей хотелось выцарапать эти зеленые глаза.

– Если жизнь Пророка Совы будет в опасности, вы станете для меня смертельным врагом. Кровь, которая течет в жилах Маманти, – и моя кровь! Я не останусь в стороне, не позволю вам уничтожить его.

– Окажись его стрела в моей спине, вы бы только порадовались, – горько произнес Уэйд. – Почему бы вам не выйти замуж за этого колдуна и не жить в его деревне? Тогда вы оба были бы довольны, а я мог сделать работу, которую мне поручили!

– У него уже есть две жены, и я не хочу быть третьей! – резко отрезала Шианна. – Если вы полагаете, что это Маманти совершил набег на мою землю, то вы еще больший глупец, чем я думала. – Вспыхнувшие карие глаза Шианны стрельнули в него презрением. – Здесь во всем обвиняют индейцев. Но если бы вы не были приезжим, то знали бы, что это старая уловка преступников – принимать боевой окрас индейцев. Более того, один из упавших и пострадавших бандитов оказался белым. Эти вероотступники и сваливают свою вину на индейцев. На самом деле это белые придумали снимать скальпы, а не индейцы, – холодно сказала она. – Как и все другие владельцы ранчо, вы торопитесь обвинить индейцев в своих бедах. Иногда я стыжусь того, что во мне течет кровь белого человека. Я не желаю, чтобы меня причисляли к когорте идиотов, бросающих бездоказательные обвинения.

Шианна с вызовом посмотрела на него. Внезапно она спрыгнула на землю и подняла стрелу. Повернувшись к Бердетту, она помахала древком.

– Смотрите повнимательнее, – указала она на острие, сделанное из стали, а затем повернула к нему оперение. – Это были не команчи и не кайова. Уж поверьте мне, я их повидала. Это попытка белых бандитов скопировать то, что индейцы за столетия довели до совершенства.

Огонь в глазах Уэйда погас. Проклятие, он ошибся! Но он был так уверен, что Шианна бросит ему вызов после того, что произошло между ними прошлой ночью. Хотя должен был догадаться, что она никогда не толкнула бы своего драгоценного шамана на шаг, который мог бы принести ему неприятности.

Уэйд медленно нагнулся, чтобы взять стрелу. И внимательно осмотрел ее.

– Я сожалею, Шианна. Я отказываюсь от каждого резкого слова, сказанного мной. – Слабый отблеск улыбки коснулся его губ. – Я могу рассчитывать на прощение?

Шианне не следовало доверять покоряющему обаянию. Ведь Уэйд так отвратительно смотрел на нее, бросал обвинения и угрозы, на что не имел никакого права.

– Сожалею, даже ваша фирменная улыбка не дает права на несправедливость, – едко заметила Шианна. – А перемещение загонов к ручью принесет только неприятности. Пока лонгхорны остаются здесь, вы можете рассчитывать на защиту. Но та часть ранчо, где расположена пещера, никогда не будет принадлежать белому человеку. Пророк Совы верит, что там обитают древние духи, и ничто не переубедит его. Даже если бы у нас не было иного выхода и мы должны были строить загон именно на том месте, Маманти все равно разозлился бы на нас. – Ее пристальный взгляд как магнитом держал Уэйда. – Не стоит бросать ему вызов, Бердетт. Он – сила, с которой нельзя не считаться. Это воин, который не знает поражений.

Черт возьми, она опять начала хвалить этого индейца! Бердетт подумал, испытывай она к нему хоть каплю того уважения, которым пользовался у нее Маманти, у них все бы складывалось иначе. Черт возьми! Почему для него так важно заработать уважение этой девчонки, ее восхищение? У Бердетта не было времени анализировать свои чувства. Сидеть и копаться в истоках собственных эмоций – это не для него. Была работа, которую нужно сделать. Вот и все.

Уэйд приказал ковбоям строить загон в том же самом месте, где он был раньше, уступая просьбе Шианны оставить ручей для ее индейца. Обернувшись, он увидел на лице Шианны странное выражение.

– Не слишком ли самодовольно вы выглядите? – проворчал он раздраженно.

– Почему бы и нет? Победа в поединке с тираном достойна того, – рассмеялась она, вскакивая на спину Дельгадо. – Это было необходимо нам обоим, ведь вы все еще не оставляете мыслей о власти надо мной. А если бы хоть на секунду задумались, что я родом из Техаса и не лишена здравого смысла, то мы даже могли бы подружиться.

– Неужели так, как вы дружите с Пророком Совы? – с сомнением в голосе спросил Бердетт, уже проклиная себя за то, что позволил сорваться с языка мысли, которая постоянно колола его мужскую гордость.

– Должна вам напомнить, что я знаю Маманти с самого детства. А вас – знаю всего несколько недель, – просто ответила Шианна. – Дружбу надо заработать. А вы хотите просто взять ее, не давая ничего взамен. Маманти уважает во мне личность и считается с моими чувствами. Узнай он, что вы всего лишь воспользовались мною, чтобы удовлетворить жажду страсти, вы не провели бы в пещере и дня.

«Маманти – то, Маманти – се», – с обидой думал Уэйд. Если он еще услышит имя этого индейца сегодня, то точно взорвется! Наверное, будь у него волосы до плеч и изображение совы на груди, он имел бы больше шансов завоевать восхищение этой дерзкой девчонки. Она любила человека, который был для нее недоступен, пела дифирамбы этому дикарю. По первому зову готова стать его единственной индейской женой. Проклятие, если бы Блейк узнал, что его дочь влюбилась в индейца-шамана, то взорвался бы от злости.

– Смотрите, – показала Шианна наоблако пыли в прериях. – Думаю, это та самая банда «поддельных индейцев», которая разрушила несколько недель вашего упорного труда. Она промышляет к западу от нас. Их главарь совсем не Маманти. Это скорее похоже на тактику устрашения Хедена Римса, – рассуждала Шианна. – Возможно, вас Хеден не осмелится тронуть, но это не значит, что он не будет вас беспокоить. – Красивые губки Шианны растянулись в деланную улыбочку. – Готова спорить, что за этим набегом стоял Риме. Да и вряд ли это были купленные индейцы, скорее – мексиканцы, раскрашенные под индейцев и облаченные в оленьи шкуры. Подумайте об этом, Бердетт. Разве вы не давали Римсу серьезного повода подорвать свое, совместное с моим отцом дело? А он будет отчаянно драться за то, что считает своим, и конкретно за каждого неклейменого теленка в Техасе. Хеден не привык к поражениям. Не сомневаюсь, что он прибегнет к любым мерам, чтобы вам не вздумалось бросать ему вызов снова. И чем скорее вы поймете это, тем лучше для вас.