Когда Хеден уже развернул коня и направился к своему стаду, он услышал насмешливый голос Пророка Совы:

– Это только первый налог, бледнолицый. Чикасо также потребуют оплаты, когда вы достигнете границы их земель.

Нехорошее предчувствие кольнуло Римса. Он подозревал, что эти команчи последуют впереди них, чтобы предупредить своих краснокожих кузенов о возможности поживиться за его, Хедена, счет. Конечно же, слухи о таком большом стаде будут распространяться подобно пожару, так что к тому времени, когда они доберутся до Канзаса, он останется без цента в кармане.

Глядя на озадаченного Хедена, Шианна расплылась в улыбке. Риме выдернул поводья из руки Педро и с негодованием посмотрел на свою пленницу.

– Приятно смотреть, как меня обирают, не так ли? – Шианна с усмешкой ответила:

– Вы обирали каждого, кто пересекал границы вашего ранчо. И теперь мое сердце ликует, теперь я знаю, что в мире есть справедливость. Вы раскрашивали своих мексиканцев под индейцев, чтобы они совершали набеги на другие ранчо. Так что индейцы получат всего лишь небольшую компенсацию за то, что все эти годы их несправедливо обвиняли в краже скота.

Хеден вскинул руку, чтобы ударить Шианну, но вовремя спохватился – ведь индейцы могли бы услышать женский крик.

Нет-нет, он не собирается рисковать. Шианна была ему нужна для торговли с Блейком Кимбаллом. Проклиная все на свете, Хеден опустил руку и приказал своим ковбоям поворачивать на север.

Маманти долго смотрел вслед удалявшемуся стаду. Он видел, как Хеден Риме поднял руку, чтобы ударить юношу, привязанного к седлу. Но почему он хотел его ударить? Чем этот мальчишка мог вызвать гнев Хедена Римса?

Тут юноша вдруг оглянулся, и Маманти почувствовал, что его переполняет гнев – он наконец-то узнал Шианну. Более того, он даже заметил на ее лице отвратительные синяки.

– Негодяй, – процедил Маманти сквозь зубы. Ему ужасно хотелось догнать Хедена и прямо сейчас снять с него скальп. Однако он сдержался. Пророк Совы помнил, что дал слово Уэйду Бердетту, и знал, что еще не время.

Но Маманти твердо решил: этот бледнолицый заплатит жизнью за все свои злодеяния. Ведь он посмел захватить в плен кузину Черного Котла, вождя южных шайенов. Он посмел поднять руку на женщину, которую Пророк Совы считал своей.

Какое-то время Маманти сидел в седле подобно каменному изваянию. Когда же стадо исчезло за склоном холма, он поскакал к вождю чикасо, чтобы сообщить о приближении Хедена Римса. Маманти сказал себе, что будет преследовать Хедена день и ночь. К сожалению, он не мог убить этого бледнолицего и ему оставалось лишь следить за ним, пока Уэйд не доберется до индейской территории.

Печать разочарования легла на прекрасное лицо Шианны. Она же ясно видела, что Маманти узнал ее, когда она обернулась. Хотя Шианна знала, что руки Маманти были связаны обстоятельствами, она все равно молилась, чтобы он хоть как-нибудь помог ей.

Ее плечи поникли, а взгляд замер на кожаных ремнях, которыми были стянуты ее запястья. Она снова и снова клялась, что отомстит Хедену за это унижение. Когда-нибудь непременно отомстит.

Вскоре снова пошел дождь, превратившийся в настоящий ливень, но Хеден не предложил ей никакой накидки. У Шианны возникло ощущение, что ее окунули в реку с головой, и временами ей казалось, что она вот-вот захлебнется.

К вечеру они приблизились к реке Уошито, стремительно несущей свои воды вдоль поросших ивами невысоких берегов из красной глины. Все расположились на ночлег, но Шианна никак не могла заснуть, все время ворочалась с боку на бок. Все ее тело ныло и болело, и она мечтала о чем-нибудь мягком и теплом.

Когда же Шианна наконец-то начала погружаться в сон, она услышала в отдалении крик совы, и теперь уже стало ясно: Маманти ее не покинул. Возможно, он не мог вызволить ее из плена, но он следил за ней, оберегая от еще больших бед (крики совы раздавались уже не первую ночь, но Шианна никак не могла поверить, что это ее друг).

– Черт возьми, что это? – проворчал Хеден, когда крики совы снова нарушили ночную тишину.

– Полагаю, индейцы, – ответила Шианна. – Без сомнения, они наблюдают за нами. Возможно, они решили отобрать стадо.

Услышав такое, Хеден вскочил на ноги, пытаясь разглядеть во тьме разбойников, пытающихся увести его стадо. Опасаясь за сохранность скота, Риме растолкал нескольких ковбоев и потребовал, чтобы они дополнительно вышли в дозор. Ковбои понимали, что спорить бесполезно, – они сворачивали свои одеяла и седлали лошадей.

События этой ночи были продолжением предыдущих ночей – Маманти, действовавший по плану Уэйда, хотел довести Хедена до исступления. Оставаясь в отдалении, индейцы непрерывно следили за стадом и нарушали сон Хедена криками сов и койотов. Через несколько дней все люди Хедена Римса были измучены постоянным недосыпанием и ночными дежурствами.

Назревал бунт, не говоря уже о неприятном соседстве с индейским «эскортом». Ковбои жаловались, что не получают оплату за дополнительные часы, которые вынуждены проводить в дозоре. Даже предполагаемая прибыль от продажи скота Бердетта не удовлетворяла их. Пытаясь успокоить своих людей, Хеден пообещал им еще более высокое вознаграждение.

Чтобы подлить масла в огонь, команчи пробирались по ночам в лагерь Хедена и уводили у ковбоев лошадей. А днем появлялся Маманти со своим отрядом и предлагал Хедену купить этих лошадей. К тому же Пророк Совы, невозмутимо улыбаясь, предлагал Хедену помериться с ним силами, если тот хочет. Хеден не хотел, поскольку знал, что не сможет победить; он с проклятиями покупал у индейца своих же собственных лошадей.

Раздражение Хедена росло; Шианна же откровенно злорадствовала. А накануне к Хедену явились представители племени чикасо и потребовали непомерную плату за пересечение их земель. Хеден был вынужден заплатить. В противном случае он потерял бы все стадо.

– Сдается мне, что если бы вы остались на ранчо, то были бы гораздо богаче, – с усмешкой сказала Шианна, хотя каждое слово давалось ей сейчас с трудом – от простуды у нее нестерпимо саднило горло. – Вы могли бы продолжать грабить поселенцев. Это намного выгоднее, чем раздавать деньги индейцам и попусту кормить лошадей.

Не в силах более сдерживаться, Хеден размахнулся и с силой ударил свою пленницу. Шианна и так была больна, поэтому удар Хедена стал последней каплей. Привязанная к седлу, она без чувств привалилась к шее лошади. А Хеден лишь в раздражении пожал плечами. От этой девицы одни неприятности!

И все же Хеден не хотел с ней расставаться, ведь он еще не овладел ею. Но если он все же захочет от нее избавиться, то отдаст ее краснокожим дикарям – и пусть делают с ней что хотят.

Отвернувшись от Шианны, Хеден окинул взглядом стадо и вдруг увидел троих всадников, появившихся на ближайшем холме. Хеден глазам своим не верил – перед ним были Чад, Уэйд и Хуан. И почти тотчас из-за другого холма выехали ковбои, преграждавшие дорогу стаду. Уэйд же в одной руке держал винтовку, а в другой – поводья черного жеребца, принадлежавшего Шианне.

Выходит, братья Бердетт каким-то непостижимым образом выбрались из подземной темницы. И Уэйд наверняка приехал, чтобы забрать жену и отомстить. Да, от братьев Бердетт пощады не будет…

Уэйд невольно вздрогнул, когда увидел, как Хеден ударил его жену. Маманти уже рассказал ему, что Хеден Риме держал ее в плену и привязывал к седлу. Увидев, что Шианна лишилась чувств, Уэйд в ярости пришпорил коня; в глазах его пылала месть – сейчас он думал только о мести.

Хеден понял намерение Уэйда и судорожно сжал рукоять пистолета, который висел у него на поясе. Внезапно из ближайших зарослей выехал отряд индейцев, и Хеден в отчаянии приказал своим людям распугать все стадо – он надеялся, что обезумевшие от страха животные растопчут его врагов. Ковбои тотчас исполнили приказ. Прогремели выстрелы, и могучие быки рванулись в сторону Уэйда. Тот заметался перед стадом, пытаясь повернуть его к Хедену и его людям.