- Должны управиться за пару раз, - говорит Корбин Майлзу, когда нажимает на кнопку первого этажа. 

Майлз пристально смотрит на меня, и я не совсем могу оценить его поведение, поскольку он до сих пор бесится. Я так же смотрю на него, так как независимо от того, насколько парень красив своим поведением, я все еще жду свое Спасибо, которое еще не получила. 

- Привет, - наконец-таки говорит Майлз. Он подходит ближе и полностью игнорирует этикет лифта, подходя слишком близко и протягивая руку. - Майлз Арчер. Я живу в конце коридора. 

Я в замешательстве. 

- Я думаю, мы уже разобрались с этим, - отвечаю я, смотря на его протянутую руку. 

- Начинаем сначала, - говорит он, поднимая бровь. - С чистого листа?  

Аа. Да. Я что-то такое говорила. 

Я пожимаю ему руку. - Тейт Коллинс. Сестра Корбина. 

То, как он делает шаг назад и держит свой взгляд на мне, заставляет меня чувствовать немного неуютно, так как Корбин стоит всего лишь в футе от меня. Корбину походу и дела нет. Он игнорирует нас обоих, уставившись в телефон. 

Майлз наконец-таки отворачивается и достает телефон из кармана. А мне предоставляется возможность изучить его, пока его внимание не направлено на меня. 

  Я прихожу к выводу, что его внешний вид полностью противоречив. Будто два создателя разругались, когда создавали его. Ярко выраженные скулы контрастируют с мягкими, привлекательными губами. Они кажутся невинными и заманчивыми, по сравнению с резкостью его черт и неровным шрамом, который проходит по всей длине правой стороны его челюсти. 

Его волосы будто не могут определиться, быть им темными или светлыми, вьющимися или прямыми. Его индивидуальность находится где -то между гостеприимностью и бессердечным равнодушием, запутывая мою способность отличить горячее от холодного. Его непринужденная поза борется с тем неистовым пылом, который я видела в его глазах. Его хладнокровие сегодня утром противоречит его состоянию опьянения прошлой ночью. Глаза не могут определиться, смотреть им на телефон или на меня, потому что они постоянно дергаются туда-сюда несколько раз, перед тем как двери лифта открываются. 

Я перестаю смотреть на него и первой выхожу из лифта. Кэп сидит на стуле, как всегда на страже. Он мельком смотрит на нас троих, выходящих из лифта, и, опираясь на ручку стула, встает в свою пошатывающуюся позу. Оба Корбин и Майлз кивают в его сторону и продолжают идти. 

  - Как прошла первая ночь, Тейт? - спрашивает он с улыбкой, останавливая меня в полушаге. Тот факт, что он уже знает мое имя, меня не удивляет, потому что он уже знал, на какой этаж мне надо было вчера. 

  Я смотрю обратно на Майлза, когда они продолжают идти без меня. - На самом деле, насыщено. Я думаю у моего брата плохой вкус в выборе друзей. 

Я смотрю на Кэпа, а он уже тоже смотрит на Майлза. Его морщинистые губы соединены в тонкую линию, и он немного качает головой. - А, этот мальчишка ничем не может помочь, - говорит он, не обращая внимания на мой комментарий. 

Я не уверена, к Корбину или к Майлзу он обращается, когда говорит «этот мальчишка»,  но я не уточняю. 

Кэп отворачивается от меня и начинает шаркать ногами по полу в направлении уборных. - Мне кажется, я обмочился, - бормочет он. 

Я смотрю, как он уходит в уборную, удивляясь в какой момент в жизни человек больше не может сдерживать себя. Хотя Кэп даже не  похож на человека, которому нужно фильтровать свою речь. Мне даже немного нравится в нем это. 

- Тейт, пошли! - кричит Корбин с другого конца холла. Я догоняю их и показываю, как пройти к моей машине. 

Мы управляемся за три раза, а не за два. 

Целых три поездки, за которые Майлз не говорит мне ни слова. 

Майлз

Шесть лет назад 

Отец: «Где ты?» 

Я: «У Йэна». 

Отец: «Нам надо поговорить». 

Я: «Не можешь до завтра подождать? Дома буду поздно». 

Отец:  «Нет. Мне надо, чтобы ты немедленно был дома. Я жду тебя с того момента, как у тебя закончились уроки». 

Я:      

 Это был разговор, который привел к этому моменту. Я сижу на диване перед отцом. Он говорит мне то, что я не хочу слышать. 

  - Я бы тебе и раньше рассказал, Майлз. Я просто -

- Чувствовал себя виноватым? -  прерываю я. - Будто делаешь что-то неправильное? 

Он смотрит на меня, и я начинаю чувствовать себя нехорошо за то, что сказал, но я быстро отмахиваю это чувство и продолжаю разговор. 

 - Она умерла меньше года назад. 

Как только эти слова срываются с моих губ, меня тошнит. 

Ему не нравится, когда его осуждают, особенно я. Он привык, что я поддерживаю его решения. Черт, я привык поддерживать его решения. До этого момента, я всегда думал, что он правильно поступает. 

 -  Слушай, я знаю, что тебе трудно это принять, но мне нужна твоя поддержка. Ты не представляешь, как тяжело было для меня двигаться дальше, с тех пор как она умерла. 

 - Тяжело? - встаю я. Я поднимаю голос и веду себя, будто меня это заботит, что в действительности не так. 

Меня не волнует, что он уже встречается. Он может встречаться с кем пожелает. Он может спать с кем пожелает. 

Мне кажется, единственная причина, по которой я так себя веду, так это то, что она не может себя так вести. Немного трудно стараться сохранить брак, когда ты умер. Поэтому я делаю это ради нее. 

 - Очевидно, что это было нетрудно для тебя, Пап. 

Я иду в другой конец зала. 

Я иду обратно. 

Наш дом слишком маленький чтобы вместить мое негодование и расстройство. 

Я снова смотрю на него, понимая, что меня бесит не то, что он уже встречается с кем-то. А то, какой у него взгляд появляется, когда он говорит о ней. Я никогда не видел, чтобы он смотрел на маму так же, как на нее, так что кем бы она ни была, я знаю, что это больше, чем просто свидания. Она вот-вот проникнет в нашу жизнь, прерывая все вокруг и между нашими отношениями с отцом, будто она ядовитый плющ. Больше не будет только моего отца и меня. Теперь буду я, мой отец, и Лиcа. Это кажется неправильным, учитывая, что присутствие моей матери до сих пор повсюду в доме. 

Он сидит, сложив руки перед собой, и смотрит в пол. 

- Я не знаю, куда это приведет, но я хочу попробовать. Лиcа делает меня счастливым. Иногда единственный способ двигаться дальше … это двигаться дальше. 

Я открываю рот, чтобы ответить, но мои слова прерываются дверным звонком. Он смотрит на меня, нерешительно вставая. Он кажется меньше. Менее героическим. 

 - Я не прошу тебя полюбить ее. Я не прошу тебя проводить с ней время. Я просто хочу, чтобы ты хорошо относился к ней. - Он умоляюще смотрит на меня, и я чувствую себя виноватым за то, что сопротивляюсь. 

Я киваю головой.  - Хорошо, Пап. Ты знаешь, я так и сделаю. 

Он обнимает меня, от чего становится и хорошо, и плохо. Нет того ощущения, будто он обнимает меня как человек, который был моим кумиром семнадцать лет. Такое ощущение, будто он меня обнимает, как мой друг. 

Он просит меня открыть дверь, пока направляется на кухню закончить готовку, поэтому я так и делаю. Я закрываю глаза и даю знать маме, что я буду хорошо вести себя по отношению к Лиcе, но она всегда будет только Лиcа для меня, не смотря на то, что происходит между ней и отцом. Я открываю дверь. 

 - Майлз?  

Я смотрю на нее, внешне она совсем не похожа на маму. Это немного помогает мне. 

Она намного ниже мамы. Она также не настолько красивая как она. В ней нет ничего, чтобы можно было сравнить с ней, поэтому я даже не стараюсь. Я принимаю ее за ту, кем она и является – нашим гостем за ужином. 

Я киваю и открываю дверь пошире, чтобы впустить ее. - Ты должно быть Лиса. Приятно познакомиться. 

Показывая позади себя, я говорю, - Отец на кухне. 

Лиcа наклоняется вперед и обнимает меня – от чего чувствуется еще большая неловкость, потому что я обнял ее в ответ только лишь через несколько секунд.