— Мы из разных мест, — начал было Сухмет. Он готов был пустить в ход свою силу, но для этого пустынник должен был подойти так близко, чтобы Сухмет мог коснуться его своим посохом. И тогда бы он стал всего лишь управляемым роботом. Он не только освободил бы их, но даже сиганул в костёр, потому что не смог бы сопротивляться магическим приказам.

— Это не важно. — Пустынник словно чувствовал опасность и не подходил к связке своих пленников. — Я ухожу за своим богатством и своими деньгами.

Он подошёл к Сроф, несколькими осторожными движениями рассёк сеть, птица выползла, прихрамывая, волоча по земле раненые крылья. Она подошла к кольцу, взяла его в клюв…

— Смотри, мой господин, — горячо зашептал Сухмет. — Смотри внимательно, это и есть экстренный ход в замок врага. Лотар кивнул:

— Я уже понял.

— Идиотизм, — возмутился Рубос. — Выходит, мы всё это время сидели на том, что искали, а могли бы… Нет, Сухмет, теперь и не заикайся, что ты маг. Любому деревенскому взломщику открыть такой тайничок — раз плюнуть. А ты…

Если бы он мог, он бы махнул рукой. Но не всё было так просто. Кольцо открывало дверь на том языке, на котором Сроф договорилась с Азмиром и которого ни Сухмет, ни Ди не знали. Как это могло получиться — Лотар не знал, но теперь оставалось только смириться.

Зато теперь Лотар отчётливо понял, почему маги учат такую прорву языков. Но вот даже Сухмет, каким бы великим знатоком он ни был, дал слабину. Более того, он даже не почувствовал магический фон, и всего лишь потому, что не знал языка, на котором наложено заклинание на кольцо. А значит, даже великий восточник послужил доказательством простой истины — совершенство не по силам смертному человеку.

После весьма непростой магической формулы кольцо вдруг стало ручкой двери, Сроф дёрнула её на себя, дверь поднялась вверх — и перед Азмиром и лотарцами, как их всех скопом назвал пустынник, открылся длинный, жутковатый коридор.

— Подпространственные штучки? — спросил Сухмета Рубос.

— Чуть дальше, — ответил восточник, — не у самой двери. Азмир на прощанье оглянулся, ничего не увидел в темноте и шагнул вперёд. Прошло несколько мгновений, его шаги в коридоре затихли. Потом дверь с каменным скрежетом и скрипом стала опускаться, но вдруг замерла, не дойдя до порога футов десять. Чтобы её теперь закрыть, следовало приложить усилие. Но заниматься этим было некому. Потому что птица Сроф медленно повернулась к своим пленникам. И Лотар по блеску её глаз вдруг понял, что она очень рассержена.

Лотар уже в который раз попробовал разорвать сеть, но она оказалась очень прочной. “Наверное, Сухмет укрепил её какими-нибудь заклинаниями”, — подумал Желтоголовый. Взгляд искоса, который бросил в его сторону восточник, подтвердил его подозрения.

Но хуже всего было то, что яд, пропитавший сеть, уже проел кожу и начал попадать в кровь. Тяжелее всего, конечно, приходилось виане, потому что общая масса её тела была так мала, что она могла умереть от самой незначительной доли отравы. Ей и в самом деле осталось не так уж долго жить. Перья на шее и грудке взъерошились, глаза заволокла матовая плёночка, клюв она не закрывала, и Лотар без труда слышал, каким трудным стало её дыхание.

— Надо что-то делать, и срочно, — пророкотал Рубос, словно подслушав мысли Лотара.

Желтоголовый поднял голову. Сроф обошла своих пленников, злобно вперившись взглядом в каждого. Неожиданно она бросилась в атаку.

Это была птичья атака — с когтями вперёд, затем последовал прицельный удар. Первым делом Сроф напала на Рубоса. Мирамец попытался провернуться на месте, чтобы ослабить динамику прямых ударов, но, опутанный сетью, да ещё с замедленной от наступающего отравления реакцией, он лишь дёрнулся, и по всей пещере разнёсся треск ломаемьк костей.

Рубос не потерял сознание только благодаря железной воле. Когда Сроф отскочила, Ди бесстрастным тоном констатировал:

— Сломано левое бедро, правая рука и, вероятно, несколько рёбер. Тебе не нужно было выставлять вперёд ногу, друг Рубос.

— А как же… — Рубос боролся с головокружением от боли, — следовало?..

— Нужно было сжаться в комочек. Когда придёт моя очередь, я тебе покажу.

— Если… — Рубос всё ещё полагал, что последнее слово должно остаться за ним, — я ещё смогу… это увидеть.

— Разумеется, — подтвердил Ди.

Юмор висельников пришёлся Лотару не по душе. Он посмотрел на Сухмета, но тот стоял в позе вызывания колдовства. Сеть мешала ему как следует поднять руки, не позволяла даже выпрямиться, но восточник, похоже, компенсировал это силой посоха Гурама, который сжимал так, что костяшки его руки побелели. Что он задумал, Лотар пока не понимал.

Птица, которая, кажется, привыкла, что одной её атаки для любого существа хватало с избытком, с неудовольствием присмотрелась к Рубосу. Мирамец поднял голову. Как ни мало было у Сроф мозгов, даже она поняла, что жертва ещё жива. Тем более что Рубос сделал самую глупую вещь на свете. Ни с того ни с сего он вдруг показал птице язык…

Сроф чуть удар не хватил. Она закудахтала, даже пару раз провернулась на месте. Лотар снова посмотрел на восточника… Рубос, как оказалось, был гением. Или очень верил своим друзьям. Он не просто дразнил Сроф — больше всего он боялся, что она обратит внимание на Сухмета и тот не успеет дошептать свои заклинания. И тогда у них вообще не останется ни единого шанса…

Хотя, с другой стороны, что можно сделать? Положение-то как было безнадёжным, так и оставалось… Но Лотар тоже в глубине души надеялся на Сухмета.

Вторая атака Сроф оказалась ещё сокрушительнее первой. Рубос повалился безвольной массой. Он бы упал, если бы Лотар с одной стороны, а Ди с другой не подхватили его. Движение это требовало так мало места, что его можно было совершить даже в сети.

“Итак, один уже выбыл, — с горечью подумал Лотар. — Кто следующий?” И только тут птица вдруг заметила Сухмета. Она стала обходить пленников, чтобы атаковать восточника. Теперь за дело принялся Ди. Он вдруг совершил одну штуку, которая во всём мире означала одно и то же — похлопал себя по заду.

Сроф была птицей, но смысл жеста, кажется, знала, потому что забыла о Сухмете и с ходу попыталась клюнуть фоя.

Тот расхохотался, и Лотар с удивлением обнаружил, что смеётся он действительно искренне. “Как это удаётся — перед болью, увечьем, может быть, самой смертью — смеяться тому, кто не умеет заживлять своё тело трансмутациями?” — подумал он. Поступок фоя вызвал у него восхищение.

Теперь Сроф атаковала прицельно. Снова удар. Лотар чуть не упал, поддерживая Ди. Кровь тугими каплями брызнула в стороны… Ди скривился, зажимая бок, — птица вырвала клювом изрядный кусок мяса. Впрочем, Лотару показалось, что ничего существенного она задеть не смогла. Сворачиваться калачиком было в самом деле лучше.

Теперь птица решительно дёрнулась, чтобы напасть на Сухмета. Но было поздно. Сначала в вонючем, застоявшемся воздухе подземного зала вдруг разлилось свежее дыхание грозы. Потом Лотар почувствовал, как вокруг них — умирающих, раненых и ещё здоровых — сжимается пространство. Это было силовое защитное поле, Сухмет не раз с успехом использовал его, — когда, например, защищал гондолу их летающего корабля от стрел и копий. Но не это было главным.

Неведомая сила вдруг приподняла их всех в воздух и поволокла в сторону двери, оставшейся незакрытой за предателем Азмиром. Эта сила тащила их медленно, но чувствовалось, что теперь никакой Сроф не по силам противостоять ей.

Птица занервничала, бросилась вперёд, попыталась всё-таки клюнуть Сухмета, но поле могло выдержать и не такие наскоки. Отлетев в сторону, так и не причинив пленникам никакого вреда, птица сообразила, куда они направляются. Она попробовала добраться до двери и опустить её. Она даже подпрыгнула, схватилась за кольцо клювом и повисла на нём, чтобы опустить дверь своим весом, но шар, в котором сидели пленники, оказался уже рядом, он отпихнул её в сторону.