Я не говорю уже о том, что по представлению настоящего солдата армия не имеет права капитулировать, пока она еще хотя в какой-то степени способна вести бой. Отказаться от этой точки зрения означало бы отрицать вообще основные принципы ведения войны. Пока не наступил счастливый век, когда государства смогут обходиться без вооруженных сил, пока существуют солдаты, необходимо будет отстаивать эту точку зрения как точку зрения солдатской чести. Даже кажущаяся бесперспективность боя, которого можно избежать с помощью капитуляции, сама по себе вовсе не оправдывает сдачу войск в плен. Если каждый командир, считающий свое положение безвыходным, захотел бы капитулировать, то никогда нельзя было бы выиграть войну. Даже в обстановке, которая казалась совершенно безнадежной, довольно часто все-таки находился какой-нибудь выход. Для генерала Паулюса отклонение предложения о капитуляции было его солдатским долгом. Единственным оправданием для капитуляции было бы отсутствие у армии боевой задачи, то есть полная бессмысленность дальнейшего сопротивления. Но здесь-то мы и касаемся существа этого вопроса и находим оправдание тому, что Гитлер запретил 6 армии капитулировать и что командование группы армий не ходатайствовало об отмене этого запрещения. 6 армия – как бы бесперспективно ни было ее сопротивление в будущем – еще должна была в течение возможно большего времени играть решающую роль в развитии общей оперативной обстановки. Она должна была стремиться возможно дольше сковывать противостоящие ей силы противника.
В начале декабря, по нашим данным, на внутреннем фронте окружения 6 армии противник имел до 60 соединений (стрелковые дивизии, танковые и механизированные бригады). Часть из них, несомненно, была снята с этого фронта в связи с наступлением 4 танковой армии. Но вместо них противник подтягивал сюда новые силы. К 19 января из 259 соединений противника, находившихся, по нашим данным, перед фронтом группы армий «Дон», 90 соединений были связаны 6 армией. Нет необходимости анализировать последствия, которые угрожали бы всему южному крылу Восточного фронта в случае высвобождения этих 90 соединений, если бы 6 армия капитулировала 9 января; насколько сложна была тогда обстановка на этом участке фронта, было уже показано выше.
Армия могла еще вести боевые действия, хотя для нее эта борьба уже была бесперспективной. Но то, что она продолжала держаться, имело решающее значение для положения всего южного крыла Восточного фронта. От каждого дня, на который она могла оттянуть высвобождение сил противника, зависела судьба Восточного фронта в целом. Теперь могут сказать, что война все равно была проиграна и что более раннее ее окончание позволило бы избежать неисчислимых страданий. Но это могут говорить люди, склонные к выводам постфактум. В те дни вовсе еще не было решенным делом, что Германия проиграет войну. Вполне возможно было добиться в войне ничейного решения, на основе которого могло быть найдено ничейное решение и в политической сфере. Для этого необходимо было стабилизировать положение на южном крыле Восточного фронта, что, в конце концов, и удалось сделать. Но необходимой предпосылкой успешного решения этой задачи было продолжение борьбы 6 армии до самой последней возможности, чтобы как можно дольше сковывать максимальное количество сил противника. Только суровая военная необходимость заставила Главное командование потребовать от храбрых войск 6 армии и этой последней жертвы. Правда, оно же несло ответственность за то, что 6 армия попала в такое положение, но это уже совсем другой вопрос.
После того как 6 армия 9 января отклонила ультиматум противника, на всех участках ее фронта после мощной артиллерийской подготовки началось наступление противника с участием крупных сил танков. Главный удар наносился по выдающемуся далеко на запад выступу линии обороны армии в районе Мариновки. В ряде мест противнику удалось вклиниться в оборону.
11 января обстановка значительно обострилась. Ввиду нехватки боеприпасов и горючего армия не в состоянии была хотя как-нибудь восстановить положение. Потеряв свои позиции и, в частности, населенные пункты в долине реки Карповка, войска на западном участке фронта лишились помещений, в которых они хоть в какой-то степени могли укрыться от мороза. Метеорологическая обстановка исключала всякую возможность снабжения войск по воздуху.
Это обострение обстановки нашло свое выражение в донесении штаба 6 армии от 12 января, немедленно переданном нами ОКХ. Это донесение гласило:
«В тяжелых боях последних дней противник, несмотря на героическое сопротивление наших войск, в ряде мест глубоко вклинился в оборону, продвижение его с трудом удалось приостановить. Резервов нет, создавать их не из чего. Боеприпасов остается на 3 дня, горючее кончилось. Тяжелое оружие окончательно лишено подвижности. Большие потери и плохое снабжение, а также морозы в значительной мере снизили боеспособность войск. Если атаки противника будут продолжаться с той же силой еще несколько дней, удержать укрепленную линию окажется невозможным. Останутся только отдельные очаги сопротивления».
12 января метеорологическая обстановка вновь не позволила обеспечить армию всем необходимым путем воздушных перевозок, а также поддержать ее в тяжелых боях действиями авиации.
Вечером из котла возвратился генерал Пикерт, которому командование воздушного флота поручило организацию перевозок по воздуху для снабжения армии. Он обрисовал потрясающую картину обстановки в котле. По его расчетам, армия могла продержаться не более двух-четырех дней, правда, храбрость и самоотверженность солдат 6 армии, как оказалось, опровергли этот расчет. Он считал, что улучшение снабжения по воздуху не могло бы теперь существенно изменить обстановку, так как у армии не хватало сил, чтобы ликвидировать прорыв в своей обороне.
Генерал Пикерт привез донесение командующего 6 армией Паулюса, который был к тому времени уже произведен в генерал-полковники. Из этого донесения явствовало следующее.
На северо-западном участке противник предпринял наступление силами 10-12 дивизий. 3 и 29 мд были атакованы с северного фланга, часть их фронта была свернута и часть сил уничтожена. Создание новой линии обороны на этом участке казалось невозможным. Храбрые войска из этих дивизий уничтожили 100 танков противника, но в его распоряжении, по-видимому, еще оставалось здесь 50 неповрежденных танков.
На южном фронте котла, несмотря на героическое сопротивление 297 пд, противнику после мощной артиллерийской подготовки, продолжавшейся 2 дня, удалось глубоко вклиниться в оборону. И здесь не было сил, чтобы ликвидировать прорыв. В этом районе было подбито 40 танков из 100 с небольшим, брошенных противником в бой на этом участке.
Восточный фронт котла пока еще держался, но и здесь давление противника усилилось.
На северо-восточном фронте противнику удалось также глубоко вклиниться в оборону. Силы 16 тд, которая обороняла этот участок, были исчерпаны.
Генерал-полковник Паулюс докладывал далее, что армия будет вести бой, не сходя с места, до последнего патрона. Уменьшение котла, рекомендованное Гитлером генералу Хубе, только ускорило бы разгром армии, так как тяжелое оружие невозможно было передвинуть на другие позиции (в свое время, когда уменьшение котла было крайне необходимо для сосредоточения сил армии в целях осуществления прорыва, Гитлер категорически запретил это делать).
Ввиду того, что снабжение по воздуху все время было недостаточным, его улучшение не могло теперь уже дать существенных изменений в обстановке. Сколько еще удастся продержаться армии, зависело только от того, с какой силой будет наступать противник.
В эти дни перешел в руки противника и аэродром у Питомника. В котле под Сталинградом остался только аэродром Гумрак.
Ночью генерал-полковник Паулюс, несмотря на это, доложил, что продолжение обороны, может быть, окажется возможным, если немедленно в котел будет переброшено несколько батальонов с полным вооружением. Он уже неоднократно требовал, чтобы к нему по воздуху перебросили несколько тысяч человек, чтобы восполнить потери армии. Командование группы армий не могло выполнить этого требования, так как само не располагало никакими людскими резервами, не говоря уже о том, что в его распоряжении не было ни одного батальона, который не участвовал бы в боях. После того как потерпела неудачу попытка 4 танковой армии деблокировать 6 армию, командование группы армий не выполняло, кроме указанных причин, этого требования, прежде всего потому, что теперь оно уже не считало себя вправе перебрасывать войска или пополнение в котел. Нам и так было очень тяжело, когда мы бывали вынуждены перебрасывать в 6 армию возвращавшихся из отпуска командиров и штабных офицеров, которые там были крайне необходимы. Но, не говоря уже о том, что армии крайне были нужны офицеры, они сами стремились во что бы то ни стало возвратиться к своим войскам. Они – а среди них были потомки таких старинных солдатских родов, как Бисмарк и Белов, – доказали этим, что традиция долга и боевого товарищества способна выдержать тягчайшие испытания.
