Я с волнением обнаружил этот текст Жореса. Мне показалось, что в нем повторяются целые фразы из длинного послания, присланного мне однажды отцом. Отец с нетерпением ждал ответа, который так никогда и не пришел. Ответ родился во мне благодаря переводу этого неизвестного документа почти 20 лет спустя.

Человек не сознает себя на уровне того, что он делает, в то время как наука, являющаяся венцом его труда, совершаемого вслепую, открывает Вселенную, ее тайны, ее силы, ее гармонию. И если этого нет, то потому, что социальная организация, основанная на ограниченных идеях, лишает его надежды, досуга и мира. Лишенный жизни, в полном смысле этого слова, — как он может открыть бесконечную ширь? Но при этом все заставляет нас думать, что обстоятельства быстро изменятся, что движение больших масс, колоссальное давление открытий и техники, движение идей в подлинно решающих сферах, контакт с внеземными разумными существами — все это сметет ветхие принципы, парализующие общественную жизнь, и человек, обратившийся к самому себе в конце этого пути от отчуждения до бунта, потом от бунта до всеобщей связи, почувствует, как в нем самом растет эта «новая душа», о которой говорит Тейяр де Шарден, и откроет свободу — эту «власть быть причиной», связывающую бытие и деяние.

То, что человек обладает определенными силами — ясновидением, телепатией и т. п. — кажется, признано. Есть факты, поддающиеся наблюдениям. Но до сих пор такие факты изображались в качестве мнимых доказательств «реальности души» или «духов умерших». Необъективное как проявление невероятного — абсурд. Но мы в нашей работе решили отказаться от обращения к оккультному и магическому. Это не означает, что следует пренебречь всеми фактами и текстами из этой области. В связи с этим мы заняли честную и разумную позицию, выраженную Роджером Бэконом в книге «Письмо о чудесах» (1613 г.): «Среди этих вещей нужно продвигаться с осторожностью, потому что человеку легко ошибиться, и здесь совершают две ошибки: одни отрицают все необычное, — а другие, выходя за пределы разума, впадают в магию. Поэтому нужно остерегаться многочисленных книг, содержащих стихи, знаки, заговоры, заклинания, жертвы, потому что это книги чистой магии, не содержащие ни сил искусства, ни сил природы, но лишь фикции колдунов. С другой стороны, нужно считать, что среди книг, рассматриваемых как магические, есть такие, которые вовсе не относятся к ним и содержат секрет мудрых… Если ктонибудь найдет в этих работах какуюнибудь информацию, относящуюся к природе или искусству, пусть он ее хранит…» Начало прогресса в психологии было положено исследованиями глубин подсознательного. Мы думаем, что есть вершины, также требующие исследования, — зона сверхсознательного. Или, вернее, наши поиски и размышления заставляют нас допустить в качестве гипотезы существование в мозге высшего аппарата, — по большей части не исследованного. При состоянии нормального бодрствования сознания в мозге функционирует лишь десятая часть клеток. Что же происходит в девяти десятых, повидимому молчаливых? И не существует ли состояние, в котором активно действует весь мозг? Не ожидая развития новой психологии и не желая предвосхищать ее результаты, мы просто хотим привлечь внимание к этой области. Возможно, ее исследование окажется таким же важным, как исследование атома или космоса.

До сих пор интересовались исключительно тем, что находится под сознанием; что касается самого сознания, то в современных исследованиях оно так и осталось видимо производным от чегото низшего: по Фрейду это пол, по Павлову — условные рефлексы и т. п. Так что вся психологическая литература, включая романы, например, исчерпывается определением Честертона: «Это люди, которые, если речь заходит о море, говорят только о морской болезни». Сам Честертон был верующим католиком; он предполагал существование вершин сознания, потому что допускал существование Бога. Но было необходимо, чтобы в целях своего развития психология, как и всякая наука, освободилась от теологии. Мы полагаем, что в этом смысле полное освобождение возможно лишь посредством методического изучения сверхсознания, то есть проявлений разума, вибрирующего на высших частотах.

Волновой спектр представляется так: слева широкая лента волн Герца и инфракрасные лучи. Посредине — узкая лента видимого света; справа — ультрафиолетовые лучи, икслучи (рентгеновское излучение), гаммалучи и — неизвестное.

А если спектр разума — «человеческого света» — мы сравним с этим? Слева — инфраили подсознательное, посредине — узкая лента сознания, справа — бесконечная лента ультрасознания. Огромная область ультрасознания изучалась, похоже, только мистиками и магами: это тайные исследования, с трудом разгадываемые свидетельства. Немногие дошедшие до нас сведения привели к тому, что некоторые несомненные явления, такие как интуиция и гений, соответствующие началу правой стороны, объясняют явлениями инфракрасными, соответствующими концу левой ленты. То, что мы знаем о подсознании, служит нам для объяснения того немногого, что известно о сверхсознании. Но нельзя объяснить правую часть спектра светом его левой части, гаммалучи — волнами Герца: свойства у них разные.

При каких условиях ум может достигнуть этого иного состояния? Каковы тогда его свойства? Каких знаний способен он достичь? «Мы видим немногое, потому что сами недостаточно велики». Но являемся ли мы тем, что мы думаем о себе сами?

Чтобы расшифровать некоторые рукописи, найденные на берегах Черного моря, оказалось недостаточно знаний лучших лингвистов мира. В Ватикане установили ЭВМ и запрограммировали ее расшифровать ужасающую абракадабру, обрывки старинных пергаментов, на которых были начертаны во всех направлениях фрагменты непонятных знаков. Машина должна была проделать работу, которую не могли бы выполнить сотни людей в течение лет: сравнить знаки, скомбинировать все возможные варианты, выявить закономерности между всеми вообразимыми единицами сравнения и затем, исчерпав бесконечный список комбинаций, составить алфавит, исходя исключительно из приемлемого сходства, воссоздать язык, восстановить смысл написанного, перевести. Машина уставила свой зеленый глаз, неподвижный и холодный, принялась щелкать и сопеть, бесчисленные быстрые волны побежали в ее электронном мозге, и наконец она выжала из этих обрывков послание, освободив слово погребенного древнего мира. Она перевела. Эти тени букв на пыльном пергаменте ожили, сочетались, оплодотворили друг друга, и из бесформенного трупа слов возник голос, полный обещаний. Машина сообщила: «И в этой пустыне мы проложим дорогу к вашему Богу».

Известно различие между арифметикой и математикой. Математическая мысль, начиная с Эвариста Галуа, открыла мир, чуждый человеку, не соответствующий человеческому опыту, миру, известному обычному человеческому сознанию. Логика, основанная на «да» и «нет», заменена там сверхлогикой. Эта сверхлогика принадлежит не к области разума, а к области интуиции. Именно в этом смысле можно сказать, что интуиция, т. е. способность «дикаря», «необыкновенная» сила ума «царит теперь над большими областями математики» (Ш.Н. Мартэн «Двадцать чувств человека»).

Как обычно функционирует нормальный мозг? Как арифметическая машина, как двоичная машина: да, нет, согласен, не согласен, правда, ложь, люблю, не люблю, плохо, хорошо. В области двоичного наш мозг непобедим. Людямсчетчикам удалось превзойти электронные машины. Что такое электронная вычислительная машина? Эта машина с исключительной скоростью сортирует, принимает и отвергает, распределяет различные факторы по сериям. В общем — это машина, наводящая порядок во Вселенной. Она подражает функционированию нашего мозга. Человек классифицирует Это дело его чести. Все науки построены на классификации.

Да, но теперь существуют электронные машины, функционирующие не только арифметическим, но и аналоговым способом.