Осенью 944 г. — во время заключения договора с греками — Игорь еще был язычником. Это четко засвидетельствовано летописными текстами: киевский князь присягал вместе с языческой частью киевской дружины перед статуей Перуна [250, с. 42]. Следовательно, крещение четы могло произойти только после этого. Соглашение с византийской стороны подписал Роман I Лакапин: значит, принято оно еще до декабря 944 г. С другой стороны, в ”Повести временных лет” оно помещено под 945 г. — выходит, подписание состоялось после 1 сентября. Этот интервал (между 1.IХ.944 и 17.ХII.944 г.) должен послужить для нас хронологическим репером. Отсутствие сведений об этом обращении легко объясняется теми же причинами, что привели к исчезновению со страниц большинства древнерусских летописей каких-либо упоминаний о крещении Аскольда 860 г.
Реальный ход исторических событий показывает зависимость постепенного утверждения христианства в восточнославянской среде от военно-политических событий. Еще на переломе VIII и IX вв. русский правитель Бравлин крестился после взятия Сурожа и достижения соглашения с греками. Возможно, таким же был финал нападения Руси на Амастриду в первой половине IX в. [119; 124; 345]. В 860 г. Аскольд вводит новую веру на Руси после успешного похода на Константинополь и заключения выгодного мира с имперской администрацией. Позднее, в 988 г. Владимир Святославич принимает крещение после похода в Тавриду и взятия Херсонеса. Вероятно, что и князь Игорь вместе с женой крестился сразу же после подписания договора 944 г., заключенного в результате военной экспедиции. Произошло это еще при Романе I Лакапине в последней четверти 944 г. Не исключено, что трагическая смерть киевского правителя в следующем, 945 г., в какой-то мере была спровоцирована его крещением, которое могло рассматриваться языческой дружиной как вероотступничество.
Таким образом, летописную легенду о крещении Ольги во время ее визита в Константинополь где-то в 50-е годы Х в. можно считать окончательно опровергнутой. Но когда же мог состояться реально этот визит? Как отмечалось, до недавнего времени дата 957 г. считалась непоколебимой. Эта убежденность зиждилась на летописной хронологии, из которой следовало, что путешествие княгини состоялось если не в 955 г., то около этой даты.
В 1981 г. Г. Г. Литаврин (принимавший до этого общепризнанную хронологию [347, с. 252] ) выдвинул принципиально новую гипотезу [350; 351; 353; 355]. В соответствии с ней путешествие Ольги в Царьград состоялось в 946 г. В то лето на 9 сентября тоже выпала среда, а на 18 октября — воскресенье. Таким образом, имеем равноценную альтернативу традиционной версии.
Изложенные соображения позволяют связать разрозненные сведения в единый узел событий, имевших огромное значение для развития не только Руси, но и Византии. Реальный ход событий выглядит следующим образом.
В 944 г. Игорь осуществил удачный поход против греков и вынудил императора Романа I Лакапина заключить выгодный для Руси договор. По нему восстанавливались все привилегии Киева, утраченные после переворота 882 г. Одно из следствий этого соглашения — обращение в христианство киевского князя и княгини, но вскоре после подписания договора оба правителя исчезли с политической арены. Это поставило под угрозу реальное значение только что достигнутого соглашения, поскольку Константин Багрянородный (которого исследователи не без оснований называют ”русофобом”) не торопился брать на себя ответственность за действия узурпатора Романа. Необходимость нового урегулирования отношений и обусловила прибытие Ольги в Константинополь.
Как видим, крещение Ольги состоялось до константинопольского визита и наличие пресвитера в ее свите было совершенно оправданным. Дата этого события относится ко времени Константина и Романа, так что оба варианта соответствуют действительности. Пребывание киевской княгини в Царьграде совпадает с понтификатом Феофилакта (а не Полиевкта, если признать традиционную дату 957 г.). Император Константин действительно принимал Ольгу без соправителя, ибо в 946 г. Роман был лишен власти. Таким образом, изложенная версия учитывает все достойные внимания факты и обстоятельства, не оставляя ни единого невыясненного недоразумения.
Исключением является вопрос: где именно крестилась Ольга (а также Игорь)? Возможно, это произошло в Киеве; существование Русской церкви в середине Х в. делает такое предположение вполне вероятным. Этой точки зрения придерживались Ф. И. Успенский [706], Е. Е. Голубинский [180, с. 79], В. И. Ламанский [325, с. 157], Д. И. Багалей [43, с. 153], Г. Острогорский [450] и др.
Возможно, чета крестилась в Константинополе, совершив для этого специальную поездку. Некоторые ученые действительно допускают два путешествия Ольги — до 957 г. и (описанное Порфирогенетом) в 957 г. Хронология, обусловленная традиционными представлениями, требует уточнения, однако сущность гипотезы сохраняет свое значение. В пользу этой версии говорит, в частности, свидетельство Продолжателя Регинона, утверждающего, что Ольга крестилась в Царьграде. Правда, данный аргумент не имеет решающего значения, поскольку немецкий хронист, писавший почти через полтора десятка лет после событий (возможно, и на основании сообщений самой княгини), легко мог объединить события двух лет: крещение в конце 944 г. и визит в Константинополь летом и осенью 946 г.
Наконец, существует и третий вариант, очевидно, еще не учтенный в науке: крещение Игоря и Ольги состоялось в Болгарии, по пути в Византию во время экспедиции 944 г. Но в таком случае вряд ли Игорь присягал бы по языческому обычаю: окончательное подписание договора состоялось в Киеве, после возвращения русского войска домой.
Строительство церквей. Вполне достоверные сведения о церковном строительстве на Руси во времена Ольги отсутствуют, однако этот вопрос в науке поставлен [180; 454; 458, с. 129; 460; 508, с. 9—14; 509, с. 75] и имеет свою историю. Снять его с повестки дня невозможно даже на основании чисто теоретических рассуждений.
В агиографической литературе есть рассказ об уничтожении Ольгой языческих капищ. Так, в ”Памяти и похвале” Иакова Мниха читаем: ”И потомъ требища бђсовьская съкруши, и начя жити о Христђ Iисусђ, възлюбивши Бога” [180, с. 241]. Однако и здесь сведения относительно церковного строительства отсутствуют; речь идет о ”добрых делах”: милостыне, призрении бедных и т. п.
Однако с точки зрения исторических закономерностей эпохи именно факт уничтожения языческих капищ выглядит сомнительным. Формально наследником погибшего Игоря был Святослав, который оставался язычником и опирался на языческую часть киевского боярства. Вряд ли Ольга, потеряв мужа в междоусобной войне, стала бы подвергать себя опасности нового конфликта, который мог стать для нее роковым. Поэтому, если Игорь с Ольгой в свое время проявляли терпимость к христианству, оставаясь язычниками, то, став христианкой, Ольга вынуждена была проявлять такую же толерантность по отношению к язычеству.
Зато основание православных церквей было делом необходимым: распространение христианского культа требовало материального обеспечения. Е. Е. Голубинский, например, отрицая строительство парафиальных храмов, рассчитанных на посещение широкими слоями народа, допускает, однако, сооружение частных молелен, более того, считая это необходимым [180, с. 80—81]. Действительно, княгиня вынуждена была заботиться о собственных нуждах и потребностях ее ближайшего христианского окружения. Мы уже знаем священника Григория, сопровождавшего Ольгу в Константинополь; возможно, были и другие пресвитеры. Так, в ”Повести временных лет” узнаем о погребальном обряде над телом умершей княгини, который совершал ”презвутер” (пресвитер) [250, с. 56]. Опять-таки отпевание где-то должно было совершаться. Одним словом, существование частных часовен, молелен, церквушек во времена Ольги считаем несомненным.
На наш взгляд, не следует отрицать и приходское строительство. До Ольги в Киеве (и не только в Киеве) существовали церкви, широко открытые для населения. Принятие княгиней христианства не могло не послужить мощным стимулом для увеличения православной паствы; Ольга и ее окружение должны были поддерживать и поощрять миссионерскую деятельность местного духовенства. Кроме того, личный пример властительницы активно влиял на сознание подданных.
