Я прижалась головой к его плечу.

— Не знаю. Он все равно ничего не сможет с этим поделать. Полагаю, отцу придется просто смириться. — Я вздохнула и задала вопрос, который мучил меня весь вечер: — Разве плохо, что я нервничаю из-за того, что скоро увижу отца?

— А ты нервничаешь? — Краем глаза я заметила удивление на его лице.

— Ты, кажется, удивлен.

— Мне казалось, что ты будешь рада его появлению здесь. Разве не этого ты всегда хотела?

— Сначала это было так, — нахмурилась я. — Я была напугана, скучала по дому и всех вас ненавидела. Без обид, — добавила я, заметив его недовольное выражение. — Я ведь тогда стала свидетелем убийства тридцати человек. Но в какой-то момент все изменилось. Не знаю когда. Я перестала скучать по семье, думать о происшествии на Трафальгарской площади как об убийстве, перестала… — мой голос замер.

— Перестала что? — спросил он очень тихо. У меня перехватило дыхание.

— Перестала ненавидеть тебя, — ответила я, и он тут же поцеловал меня в губы.

Это было подобно прикосновению к холодному металлу. Я почувствовала вкус кроличьей крови на его губах и отшатнулась, Удивившись тому, что мне это понравилось. Он опустил голову,

я схватила его за подбородок и заглянула в изумрудно-зеленые

Двадцать восьмого августа восемнадцать лет назад ты впервые услышал этот голос, верно? Каспар резко выдохнул.

— Откуда ты знаешь?

Я попыталась улыбнуться, но у меня получилась лишь гримаса.

Отэмн рассказала мне об этом, потому что у меня тоже есть такой голос. И я впервые услышала его на Трафальгарской площади — Вот черт, — прошептал он, проведя рукой по растрепанным полосам. Я кивнула.

— Ты впервые услышал голос в ту ночь, когда я родилась. В ту ночь, когда я встретила тебя, я впервые услышала свой внутренний голос. Приехав сюда, я начала следовать за тобой во сне. Если бы твоя мать не погибла, ты бы не убил истребителей на Трафальгарской площади и я бы никогда не оказалась здесь. Тебе следовало убить меня в ту ночь, но ты этого не сделал. Одному Богу известно, как много раз ты меня спасал впоследствии. Мы поэтому связаны? Что это вообще значит? Я не понимаю, ничего не понимаю. — Я прижалась к Каспару, расстроенная тем, что, рассказав все, что думала и понимала, не смогла ответить ни на один из поставленных вопросов.

Почему я? Что я должна сделать?

Каспар сидел и слушал меня с вежливым, но каким-то отстраненным выражением лица, вперив взгляд в закрытые двери бального зала. Я посмотрела туда же и увидела белый мрамор, покрытый густой сетью черных прожилок.

— Это шахматная партия, — пробормотал он, и его голос задрожал. — Но мы не контролируем фигуры, мы сами пешки в этой игре.

Я поежилась, будто сквозь меня прошел призрак.

— Тогда кто контролирует игру?

— Судьба. Время. Вещи, о которых мы не имеем представления, — прошептал он. — Мы не должны это понимать. Поэтому не пытайся найти в этом логику. Просто играй.

— Ты так говоришь, словно за этим стоят реальные люди.

Он пожал плечами, притянув меня к себе. Я оседлала его, уперев колени в холодный мрамор ступенек, и посмотрела в лицо. Каспар обнял меня за талию, проведя пальцами по резинке трусиков. Я густо покраснела.

— Я также подумал, — сказал он, облизнув кончики клыков, — двор в Атенеа намного строже нашего в моральном плане…

Я покачала головой, не понимая, о чем он.

— И?..

На этот раз он покачал головой.

__ У них другое понимание дбра. Многие, что у нас в порядке

вещей, они считают аморальным.

— Например?

— Например, на публике двум молодым людям нельзя выражать чувства друг к другу или спать вместе, если только мужчина официально не ухаживает за дамой. Поэтому я подумал, что раз все немного улеглось и нам предстоит столкнуться с пристальным вниманием прессы, то… может быть, если ты хочешь…

Я оборвала его взмахом руки. Радужки Каспара стали розового цвета, и он улыбнулся. Я рассмеялась, а он нахмурился.

— Не смейся, ты скоро станешь такой же. как я.

— Почему бы не посмеяться по этому поводу, — выдохнула я, широко ухмыляясь. — Каспар Варн, ты приглашаешь меня на свидание?

Он скорчил недовольную мину.

— Думаю, мы прошли этот этап и ты уже моя девушка. Но мы не обязаны объявлять об этом немедленно. Можно позже…

Я снова прервала его, закрыв ему рот ладонью и заставив прилечь на ступеньках, а сама нависла над ним.

— У тебя отношения с дочерью человека, который заказал убийство твоей матери. Довольно противоречивая ситуация!

— Отношения с девушкой, с которой я связан. Это большая ответственность, — ответил он, усмехнувшись. Я тоже улыбнулась. Но мой смех превратился в сдавленный визг, когда он положил ладонь мне на рот и внезапно перевернул меня на ступеньки, оказавшись сверху. Нежно проведя рукой по моему лицу, он сказал: — Отношения с девушкой, которой я мог вчера лишиться. Девушкой, которая вдохнула жизнь в это место. Девушкой, которая заставила меня снова научиться чувствовать.

Мое сердце сжалось, а в голове замелькали десятки посторонних мыслей. Я ощутила, как мощная волна различных эмоций захлестывает меня, погребая под собой страх, неуверенность и злость, которые я испытывала утром накануне. Это сочетание эмоций о мне знакомо, но на этот раз оно было чертовски мощным реальным, его почти можно было попробовать на вкус. У него оказался металлический привкус, когда Каспар поцеловал меня. Еще оно было холодным. Я обняла Каспара и прижала к себе. Когда он засунул руку мне под футболку, я ощутила внезапно вспыхнувшее желание.

Он отодвинулся. Его улыбка померкла, после того как он погладил меня по щеке.

— Детка, я…

— Простите, я не мешаю?

Я резко села, а Каспар быстро скатился в сторону, когда дверь захлопнулась за спиной Генри, который остановился неподалеку, смущенно посматривая на нас.

— Нет, совсем нет, — ответил Каспар спокойным голосом, пытаясь оправить мою задравшуюся футболку.

Генри скептически оглядел нас и кивнул.

— Вероятно, тебе надо отдохнуть, — заметил он, посмотрев на меня. — Завтра будет тяжелый день.

Я кивнула и начала вставать, ощущая, как реальность пытается сбить меня с ног. Каспар поднялся, взяв меня за руку, и прижал к себе, поцеловав в щеку.

— Постарайся не волноваться, — пробормотал он, слегка подтолкнув меня вверх по лестнице.

Когда я поднялась на второй этаж, Каспар подошел к Генри, и они начали разговаривать вполголоса, медленно шагая к коридору, уводившему вглубь поместья.

Отдохнуть? Как тут отдохнешь? — подумала я.

К собственному удивлению, как только моя голова коснулась подушки, я ощутила, что веки наливаются свинцом, и через несколько минут уже мирно спала, забыв обо всем на свете.

Виолетта

Следующее утро было серым и сухим, поднялся сильный ветер. И уселась на ступеньку внизу лестницы, вздрагивая от малейшего шороха. Ветер залетал сквозь открытые двери, шевеля мои волосы.

Я помыла голову и попыталась наложить немного косметики на лицо, но руки так сильно дрожали, что я отказалась от этой затеи. На мне была свежая черная рубашка и расклешенные джинсы.

Сто лет не носила расклешенных джинсов, — подумала я.

Иглен велел мне снять ботинки, чтобы никто не подумал, будто я собралась куда-то уйти. Мы все понимали, кого он имеет в виду. Но в целом я выглядела лучше, чем в последние две недели. Наверное, они не хотели, чтобы кто-то подумал, что со мной здесь плохо обращаются.

Я могла выглядеть как принцесса на выданье, однако чувствовала себя чертовски паршиво. Ожидание, постоянное ожидание было много хуже, чем бал в честь празднования Бесконечности. Это было даже хуже, чем ждать результаты экзамена.

Часы Каспара показывали без двадцати час. Тридцать сагеан сейчас, должно быть, ликвидируют последних бродяг и истребителей возле южной границы. Я слышала, как Генри сказал утром Иглену, что они не надеялись на то, что конфликт пройдет бескровно. Должна была пролиться кровь.