– Иван Васильевич Панфилов имеет большой опыт войны в условиях пустынь. Участник борьбы с басмачами в годы Гражданской войны, награжден за это Красным Знаменем. – добавил Антонов.
– Хорошо. Товарищ Виноградов, продолжайте. – Сталин утвердительно кивнул головой, впрочем, он был в курсе этого назначения и изначально против генерала Панфилова возражений не имел.
– Целью корпуса будет нанесение удара вдоль Персидского залива в сторону Бахрейна и Катара. Здесь им окажут поддержку племена шиитов, которые уже будут иметь наше вооружение и наших же инструкторов. В район Оманского рога мы планируем высадку 1-й мусульманской бригады генерал-майора Гениатулина. Бригада состоит из призывников Чечни, Дагестана, Черкессии, Азербайджана, есть в ней и татары, как крымские, так и поволжские. Мы провели тщательный отбор бойцов в это соединение.
– Ашкир Нигматулинович Гениатулин, татарин, с 1918 года в РККА, член партии с 1919 года, имеет опыт войны в условиях пустыни, воевал с басмачами, имеет боевые награды, кавалерист, был советником в Монголии, имеет опыт разведывательной деятельности. В 1913 году закончил Высшую мусульманскую школу, в совершенстве знает арабский и фарси. – опять выдал справку Антонов. Услышав про мусульманскую школу Сталин, бывший недоучившийся семинарист, чуть улыбнулся, а я продолжил:
– Кроме того, планируется высадка Отдельного Чеченского батальона, того самого, о котором вам докладывал товарищ Мехлис в районе Йемена. Мы считаем, что Йемен ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. Очень выгодное расположение региона. Если создать там военно-морскую базу, то фактически, нам не надо сильно настаивать на том, чтобы Синайский полуостров полностью вошел в состав Израильской народной республики, англичане могут тут упереться, а база в Йемене позволит контролировать проход через Суэцкий канал, точнее, выход из Красного моря в Индийский океан. Батальону придется действовать в отрыве от баз снабжения, во многом самостоятельно, поэтому мы его формировали из пограничников-сверхсрочников, имеющих опыт службы в нашей Средней Азии и на Кавказе. В батальоне много чеченцев, поэтому мы и назвали его чеченским. Подавляющее большинство состава – мусульмане или родившиеся в религиозной среде. Командир батальона – подполковник Ашахманов.
– Это сын генерала Ашахманова? – уточнил Иосиф Виссарионович.
– Так точно, товарищ Сталин. Владимир Павлович Ашахманов, русский, с 1926 года в РККА, учился, потом сам преподавал на курсах НКВД, кандидат в члены ВКП(б), пограничник, в войну командовал 87-м пограничным полком охраны тыла, в начале сорок второго года начальник штаба охраны тыла Западного фронта. – выдал справку Антонов. Но тут неожиданно в разговор вмешался Лаврентий Павлович:
– А вы в курсе, товарищи, что в 1937 году старший лейтенант Ашахманов был арестован органами НКВД за связь с врагом народа? – ну что же, надо отвечать:
– Как известно, его связь с врагом народа заключалась в том, что они отдыхали в одном санатории и встречались за столиком в столовой. Из материалов дела следует, что претензий к старшему лейтенанту у следствия не было, он был отпущен, хотя и получил выговор по партийной линии с занесением в учетную карточку за потерю бдительности. Я настаивал на его назначении на эту ответственную работу основываясь на своем послезнании: в сорок шестом году Иной Реальности полковник Ашахманов был назначен начальником 22-го погранотряда в Молдавии. Получил приказ остановить бегство за границу местного населения. Действовал решительно, жёстко, даже жестоко[50]. Даже преступая нормы социалистической законности, за что был впоследствии наказан. Но именно это стало для меня решающим фактором для такого назначения: в той среде общинно-племенного общества только сильный, волевой и жестокий человек сможет и удержать команду в своих руках, и получить авторитет у местного населения. Арабы признают только силу – кого они боятся, того и уважают. И жестокость в их понимании – это проявление силы, а гуманизм – проявление слабости.
– Мне понятны ваши резоны, товарищ Виноградов. Соглашусь с ними. Думаю, в целом этот план надо принять. Назовем это операцией «Грибоедов», в честь нашего великого писателя и дипломата, погибшего от рук английских наемников. Но у меня возник такой важный вопрос: как это вам удалось так провести политорганы, что батальон мусульманский они заметили, а целую усиленную бригаду товарищ Мехлис оставил без своего внимания? И еще, скажите, товарищ Виноградов, вам не кажется, что ваши заигрывания с религией не соответствуют постулатам марксизма?
Вот и прилетело! А как спокойно излагал наш вождь и учитель свои вопросы, а ведь за ответы можно и головы лишиться.
– Товарищ Сталин, в своем докладе «О социал-демократическом уклоне в нашей партии» от 3 ноября 1926 года вы говорили о том, что марксизм не догма, а руководство к действию, цитируя фразу из классиков: Макса и Энгельса. В этом докладе вы доказывали, что устаревшие положения марксизма необходимо заменять на новые, возникающие под воздействием объективно изменившейся реальности. В качестве примера вы приводили тезис Ленина о возможности построения социализма в одной, отдельно взятой стране, который пришел на смену тезису Маркса и Энгельса о том, что пролетарская революция пройдет одновременно во всех развитых странах Европы, где и будет построен социализм. Что касается отношения советской власти и религии, то мы будем опираться на тезис Маркса, что «религия – опиум народа»[51]. Я бы взял пример из медицины и сказал так, что бесконтрольный прием опиума ведет к деградации личности и общества, но в маленьких дозах опиум может быть полезен: уменьшить боль, снять какие-то напряжения, лечить людей. Так и в отношении с религией: борьба против церкви была вынужденной мерой, вызванной сопротивлением священников приходу диктатуры пролетариата. На селе священники стали тем ядром, вокруг которого концентрировались недовольные советской властью люди, те же кулаки, например. В условиях контролируемых отношений церкви и власти нет необходимости в слишком агрессивном противоборстве с религией, ее необходимо заменить адекватной атеистической пропагандой среди населения. Я думаю, это могло бы стать темой отдельного разговора, тем более, что в среде народа довольно крепкие религиозные устои, хотя многие из них закреплены на чисто бытовом уровне – в виде традиций и обрядов.
– Скажите. товарищ Виноградов, а вот вы лично, хотели бы обвенчаться со своей женой, вы ведь только расписаны, можно сказать, живете во грехе? – ну и вопросы сегодня подбрасывает Иосиф Виссарионович!
– Со мной намного проще: я не чувствовал с свое время сильного религиозного давления со стороны родителей, они были атеисты, но крестили меня, когда узнали о болезни в православной церкви. Мама моей жены – католичка и ее крестили в детстве, соответственно. Но мы об этом вопросе даже не задумывались, для нас это неактуально. А вот интересный феномен, товарищ Сталин, мною был отмечен. Эти стихи написал Ион Деген, мальчик, который приписал себе год, поступил в танковое училище и воюет сейчас на фронте:
К этому хочу только добавить: в мое время было доказано, что религиозность запрятана в человеке на генетическом уровне: в свое время вера в Бога была фактором выживания социума. Это закрепилось таким странным образом. Напомню, что во время Великой Французской революции после антиклерикального террора Робеспьер пришел к необходимости почти религиозного культа справедливости[53]. Думаю, нам надо очень хорошо подумать, что мы дадим человеку вместо религии, какую идею сможем предложить людям, которые хотят молиться.
