От сравнения стало ещё хуже и его замутило, да так, что пришлось склониться над ближайшей емкостью. Возможно, именно это его и спасло, так как он услышал голоса Киэры и мастера Светлы. Первая настаивала на том, что магистр «никого не хочет видеть», а вторая сердилась и настаивала на том, чтобы немедленно пройти к будущему пациенту. Мол, раз магистр Агостон ездил в соседнюю долину, то уж мастера-целительницу как-нибудь переживёт.
Реймонд торопливо сотворил заклинание — иллюзию деда, — но состояние, в котором он находился, неспособность сконцентрироваться, дало о себе знать.
― Агостон! — ахнула Светла, уже стоявшая на пороге.
Очень Реймонду не понравилась фамильярность этого возгласа. Он и раньше, во время «болезни» дедушки, подметил несколько деталей, да и Маэра прямо говорила о её влюбленности (явно желая оттуда перевести разговор на свою влюблённость в Реймонда), но всё равно подобное как-то не укладывалось в голове. Реймонд знал, что маги такие же люди, как и все остальные: влюбляются, женятся или выходят замуж, но всё равно — дедушка и мастер Светла? Он же старше её чуть ли не вдвое!
Был старше.
И аналогично он сам, вдвое моложе мастера Светлы. С риском раскрытия себя, даже если бы ему вдруг пришла в голову безумная мысль воспользоваться её страстью. Мастер целительской магии! Иллюзию она, может, и не распознает, но стоит войти в, кхм, более тесный контакт, как состояние организма точно скрыть не удастся.
― Поверить не могу! — сердито воскликнула Светла, надвигаясь. — Магистр Хатчет! Вы едва оправились от смертельного ранения, отказались от моих услуг и тут же отправились сражаться с грых-шатуном!
― Вы в курсе? — пробормотал Реймонд.
― Весь Нуандиш в курсе! — Светла с силой впечатала свою волшебную сумку в стол. — Все восхваляют вашу мощь, магистр! Славят великого Агостона Хатчета!
Если и были у Реймонда сомнения в словах Маэры, то тут они окончательно рассеялись. Светла говорила с той смесью досады, страха и нежности, что сопровождает ситуации, когда дорогой тебе человек попал в смертельную опасность, но всё же выжил.
И ещё он понял, что сейчас его будут лечить, попутно признаваясь в любви.
Можно было не сомневаться, что раньше Светла деду в любви не признавалась, да и тот не испытывал к ней особых чувств. Иначе объяснения бы уже давно состоялись, и они жили бы вместе или относились друг к другу с холодным профессионализмом. Всей этой скрытой страсти уж точно не было бы. Надо полагать, Светла и дальше молчала бы, дед Реймонда-то в смертельные ситуации не попадал, в отличие от бестолкового внука.
Получалось, что Реймонд сам спровоцировал текущие события.
― Стоп! — вскинул руку Реймонд.
Светла, уже успевшая усеять стол содержимым волшебной сумки, остановилась, и на лице её отразилась тревога.
― Агостон? — и в глазах её помимо тревоги читалась решимость помочь.
Реймонд лихорадочно соображал, чего бы такого соврать. Первой мыслью было придумать опасное заболевание, опасное в первую очередь для магического целителя, но тут же пришла вторая мысль, что мастер Светла Тарниш явно разбирается в таких болезнях лучше недоучки Реймонда.
― Магистр, вы не можете так пренебрегать здоровьем! На вас лица нет! Страшно подумать, как вы перенапряглись, чтобы справиться с грых-шатуном! — издавая громкие восклицания, Светла быстро смешивала порошки, постоянно бросая взгляды на «Агостона Хатчета». — Я понимаю вашу скорбь и желание помочь людям, но должны же быть границы?! Если бы вы сразу приняли мою помощь…
Реймонд неожиданно понял, что надо просто отказаться от помощи Светлы. Не совсем в характере деда, раз уж они тут дружили столько лет, но что поделать? Ему точно надо было избежать раскрытия, хотя бы до момента снятия защиты с сокровищ в подвале, а Светла его выдаст. Она могла бы промолчать ради Агостона, но узнать, что его внук выдает себя за человека, в которого мастер Тарниш влюблена? Да тут будет такая буря, что даже дед — магистр метеомагии — обязательно одобрил бы.
В то же время где-то в глубине душе зудел и ныл червячок. А ну как ситуация с грых-шатуном повторится, да ещё к тому же в худшем варианте? Кто его тогда будет лечить? Отвергнутая Светла? Ведь явно же дед за эти годы всё понял (или слышал слухи), но не торопился отвергать чувства Светлы. Возможно, конечно, дед просто не думал о таких материях и не думал о Светле, но какая, в сущности, разница?
― Видите ли, мастер Светла, — начал он задумчиво, собираясь свернуть на традиционную формулу отказа в чувствах.
Реймонд рассчитывал, что Светла обидится, оскорбится и уйдет, поклявшись никогда не прикасаться к магистру. А когда отойдёт — приблизится не сразу, формальный отказ-то всё равно прозвучит, и, значит, ему хватит времени на свой хитрый план.
И тут появилась донья Августина, привлеченная громкими криками.
― Я хотел представить вам свою гостью и близкую знакомую, мастера Августину Веласкес-и-Мараньяу, — тут же сменил тактику Реймонд. — Донья Августина, это мастер Светла Тарниш, главная целительница всего Перпетолиса.
Уловка сработала, донья Августина пропустила мимо ушей слова о близкой знакомой, а вот мастер Светла — нет. Она вспыхнула, ощетинилась, но Августина уже нацелилась на «добычу». Собственно, для этого Реймонд и кидал намёк.
― Скажите, мастер Светла, попадались ли вам в вашей практике люди с магическими ожогами вот такого вот вида, — немедленно притащила толстый фолиант Августина, — и если да, то кто именно? Если это были пастухи или жители отдалённых долин, возможно, вы сможете указать мне, где именно вам попадались такие больные? Также, возможно, у них были вот такие язвы, а также симптомы, соответствующие тяжелому пищевому отравлению, но не проходящие даже после недельного воздержания от пищи? Видите ли, я разыскиваю перманет драконис, а залежи его настолько концентрированы в плане магии, что…
Донья Августина, образно говоря, не давала Светле и рта раскрыть, ибо на самом деле Светла рот-то раскрыла, но только затем, чтобы беспомощно разевать его и бросать злые взгляды на Агостона Хатчета.
― Вижу, вам уже лучше, магистр, — зло прошипела Светла, — всего хорошего! Лечитесь своим перманетом!
И Светла ушла, почти вылетела из башни.
― Я что-то сказала не так? — удивилась Августина.
― Всё нормально, это моя ошибка, — успокоил её Реймонд. — Неправильно наложил иллюзию, мастеру Тарниш и показалось, что мне очень плохо, вы же знаете этих целителей.
― Да, — кивнула донья. — Но всё же жаль, что мы недоговорили. Вы сказали, что она главная целительница, возможно, мы сможем навестить её там, где она принимает больных?
― Возможно, — пожал плечами Реймонд.
Гроза миновала, но у него оставалось ощущение, что он уклонился лишь от первого удара, за которым последуют ещё и ещё.
Рыбный пирог был просто чудо как хорош, и Реймонд некоторое время просто ел, не забывая запивать всё горячей настойкой на ягодах. Перед глазами мелькали строчки из книг, записи деда и формулы теоретической магии, базовые уравнения, преобразования и теория сканирования артефактов. Универсального ключа-заклинания-отмычки Реймонд так и не нашёл, а донья Августина, обозначив общее направление работы, устранилась и занялась своими делами. При этом она на полном серьезе заявляла Реймонду, мол, самостоятельная работа с источниками и умение учиться ― это основная цель обучения в университете. Мол, там дают только базовые знания, а всё остальное маг должен вырастить в себе сам, иначе ему никогда не подняться выше обычного подмастерья.
После этого донья углубилась в свои книги и книги деда, а также оккупировала его мастерскую, быстро переделав её в алхимическую лабораторию. Оттуда регулярно расползалась вонь, словно там целый месяц разлагалась сотня коз, а также что-то гремело, бурчало и побулькивало. Как ни странно, домна Киэра на это вообще не реагировала и не требовала магией убрать вонь, да и в целом спелась с Августиной, словно они были знакомы несколько лет.
