Она протянула Реймонду какую-то странную штуку, похожую на мелкую бельевую прищепку.

Реймонд штуку взял, недоумённо повертел в руках, примерился так и эдак…

— Дай сюда, — фыркнула Агата.

Пристроив прищепку Реймонду на ухо, она отошла в угол комнаты и подняла со стола простую оловянную тарелку, которых много было в университетской столовой. Продемонстрировала движущееся по тарелке изображение, поднесла её ко рту.

— Всевидящее око ты, я так понимаю, ещё не проходил, — раздалось одновременно и со стороны Агаты, и у Реймонда прямо в ухе. — Что ты видишь, то и оно. Езжай уже, по дороге введёшь меня в курс дела.

Реймонд превратился обратно в деда, быстро осмотрел себя в иллюзорное же зеркало. Чуть поправил, скрывая прищепку, торопливо вышел. Время поджимало, надо было успеть до полуночи! Однако же, едва он сошёл с лестницы, как его ухватила крепкая женская рука, оттащила за угол.

— Кто эта сушеная бледная рыбина? — прошипела ему в ухо Маэра.

— Кого эта безмозглая гора мышц обозвала рыбиной? — прошипела в другое ухо Агата.

— И почему это вы обнимались так любовно? — продолжала шипеть Маэра.

— Эй, он просто поддерживал меня! — возмутилась в другом ухе Агата.

У Реймонда возникло сильное желание сдернуть прищепку, нацепить её на ухо Маэре.

— Я тороплюсь, у меня сроцное задание от короля, — попытался отпихнуть он Маэру.

— Короля-я-я-я, — протянула дочка Киэры. — Случайно не того же короля, за деньги которого ты себе выписал эту тощую козу из другой страны?

— На себя посмотри, жирная корова! — не осталась в долгу Агата.

— Подождёт твой король, — прошептала Маэра, уже неприкрыто приставая к Реймонду. — Ну же, давай, мне так нравится, когда ты шепчешь мне что-то с акцентом своего дедушки!

— Ах ты кобелина! — опять возмутилась Агата. — Ты ещё и в облике дедушки развлекаешься?!

Реймонд ощутил, что у него начинает звенеть в ушах, от этой перепалки с двух сторон, участницы которой не слышали реплик друг друга.

— Перпетолис в опасности! — всё же отпихнул Маэру Реймонд, мысленно добавив «и моя голова тоже». — Нет времени!

Он почти выбежал из башни, плюнув на то, что «магистры не бегают», торопливо вскочил в седло. За прошедший месяц Маэра, уловив слабость Реймонда — его нежелание раскрывать тайну притворства дедом — неоднократно распускала руки, разве что в любви еще официально не призналась да со свадебным караваем не явилась.

За это Реймонд не уставал мысленно благодарить домну Киэру и возносить ей хвалы.

— Что это было? — раздался в ухе голос Агаты.

— Ты меня… — Реймонд осекся, понизил голос.

На всякий случай вывернул пальцы, шепча формулу щита от звуков. Исправил иллюзию на лице так, чтобы губы «магистра Хатчета» не шевелились. Теперь можно было скакать и разговаривать, делая вид, что скачет молча.

И без того на магистра Агостона постоянно оглядывались и глазели.

— Что я тебя? — недоуменно переспросила Агата.

— Выруцила, — сказал Реймонд совсем не то, что собирался.

В самом деле начнет он объяснять, что всё было не так, что Маэра сама навязалась ему на шею, так толку-то? Агата всё равно не поверит, только будет обзываться и бубнить в ухо.

— Так, на акцент внимания не обращай — это для вхождения в образ деда. Давай луце я тебе обо всём расскажу, по порядку, с того момента, когда я пересек границу Перпетолиса, в одной карете с мастером Августиной, — предложил Реймонд, уходя от темы девушек и отношений.

— Выхода не было, атакующих-то заклинаний я не знаю, — бормотал Реймонд себе под нос, трясясь в седле. — Вот и пришлось превратиться в эту ведьму и пойти вместо неё. Они ницего не заметили. Потом только, когда ритуал уже шёл полным ходом…

— Погоди-погоди, — раздался в ухе голос Агаты. — Но разве ведьмы не совершают все свои ритуалы, э-э-э… голышом?

— Не напоминай, — Реймонд скривился, картины прошлого, как живые, вставали перед его глазами. — В общем, они заметили неполадки в ритуале, и…

В ухе его раздался сдавленный кашель и хрип.

— Эй, ты цего? — всполошился Реймонд. Воображение уже рисовало ему прокравшегося в башню второго Магореза.

— Пфкха… аха-ха-ха! — не выдержав, Агата бессовестно заржала так, что у Реймонда в ухе зазвенело.

Что-то брякнуло, и смех стал тише. Кажется, Агата уронила тарелку на пол.

Реймонд раздражённо цыкнул, ткнул коня пятками, понуждая идти быстрее.

— И сам тоже… превратился, — простонала ему в ухо задыхающаяся Агата.

— Даже запах такой же устроил от себя, — хмуро буркнул Реймонд, чем вызвал новый взрыв хохота.

Против воли на губах его тоже проступила кривая усмешка. Уж больно заразительно Агата смеялась. Хоть вообще эту её клипсу снимай.

Дождавшись, когда Агата досмеётся, он продолжил рассказ, не щадя в нём себя, в красках описывая, как он притворялся демоном и как потерял сознание от «мощнейшего проклятья ведьм», то есть сам налетел на камень. Агата снова смеялась заразительно, затем оборвала сама себя.

— Ты это слышишь? — спросила она.

— Стук молотов вдалеке? — спросил в ответ Реймонд. — Вроде ещё рано, но если ты его слышишь, так это мы приближаемся уже к стройке, как мне объяснял убитый граф, внацале…

— Нет, — перебила его Агата, — другой звук.

Реймонд натянул поводья, останавливая лошадку, и теперь услышал. Стремительно приближающийся звук охотничьих рогов, гавканье собак, улюлюканье и выкрики. Из ущелья справа вылетели несколько серых теней, метнулись вперед, оборачиваясь волками. На всякий случай Реймонд метнул в сторону иллюзию запаха мяса, один из волков, мельче остальных, сбился с бега, вильнул, но тут же вернулся в строй.

Волки пересекли ущелье, скрылись в одном из отрогов слева.

— Откуда тут волки? — задумчиво спросил Реймонд вслух, забыв, что он теперь не один.

— Скорее всего, у них было лежбище в предгорьях, а потом, когда началась стройка, их спугнули и согнали с их охотничьих территорий, — тут же любезно пояснила Агата. — Вытесненные в горы, они…

У Реймонда заныли зубы, он торопливо ткнул лошадку, прикрикнув:

— Ннопшла!

— За что ты её так? — переключилась Агата, недорассказав про волков. — И как зовут несчастную лошадь?

— Так и зовут, Ннопшла, — неприветливо отозвался Реймонд.

Агата прыснула:

— Мне нравится, Лахту напоминает. Надо будет посоветовать отцу назвать что-нибудь в его долин, на такой же лад. Тпрудом или там, Здысбрывно.

Реймонд не выдержал и рассмеялся. Потом он некоторое время рассказывал о своих дальнейших похождениях и уже дошёл до стычки с послами Ранфии и Ойстрии, когда топот сзади стал громче. С гиканьем, свистом и воем рогов, под лай собак толпа охотников вылетела из-за поворота ущелья, начала стремительно приближаться.

Реймонд, заметив королевский стяг, остановился в недоумении. Гарриш Второй никак не мог выехать на эту охоту. Королева Вэйна тоже, она если и выезжала куда, то в родную долину, охотилась там в болотах на цапель, уток и дроф. Люсиль, Симон и Фабио отпадали, оставался только…

— Кронпринц Корсин, — пробормотал Реймонд сквозь зубы, — принесла же его нелегкая.

Возможно, стоило бы поступить в характере деда — просто поскакать дальше по своим делам, но Реймонд стоял, перекатывая в голове ужасное подозрение, мимоходом опять проклиная большую политику.

Взгляды кронпринца ни для кого не были тайной: он открыто называл Ранфию и Ойстрию «добрыми соседями» и выступал в их поддержку. То, что сам Реймонд узнал об этом лишь недавно, во время стычки с послами этих королевств, говорило скорее о нежелании самого Реймонда связываться с политикой во всех её проявлениях.

Свита у Корсина была принцу под стать: наёмники, искавшие счастья на чужбине, да так и не нашедшие, младшие сыновья, которым не светило наследства, готовые зубами хвататься за любой шанс подняться выше. Например, пойдя под руку Ранфии.

И вот внезапно убит граф Барбершлахт, представитель столь любезной сердцу кронпринца Ойстрии, а сам кронпринц оказывается неподалеку, якобы на охоте. Встречается с магистром Агостоном, мешающим Перпетолису оказаться под властью Ойстрии и Ранфии… бывают же на охоте несчастные случаи? Стрела там случайно сорвалась или ещё что, даже маги смертны.