Сев вновь за стол, я чувствовала я спрятала дрожащие руки. По телу все еще продолжали бежать мурашки.

— И где же Лера? — задала вопрос ее тетя, а по совместительству еще и крестная мать. Да уж повезло мне, так повезло. Кто бы знать, что Литвински устроила свою родственницу в агентство, где работала?

— Я не знаю, — тихо произнесла я. Иногда лучше солгать, слишком болезненной и неприятной может быть правда. Зачем лишать человека какой-либо надежды?!

— А где твое тело? — она с трудом сформулировала вопрос слишком странным и диким он ей казался.

— Сегодня похоронили. — Я не стала лгать. Слишком легко было проверить истинность моих слов.

Она продолжала сидеть с каменным лицом, лишь только крепче сжала край стала, до той степени, что побелели костяшки пальцев. В ее работе важно было всегда справляться со стрессами, и не поддаваться эмоциям, и даже сейчас она держалась. Разумеется, моя смерть ничего не значила для нее, я не пытала в этом никаких иллюзий. Но она легко могла знать, что это, скорее всего, может означать для Леры.

Несколько секунд я с томлением в груди ждала ее слов.

— Если вы поменяетесь обратно, — начала она, не став уточнять, чем для меня закончится подобный обмен. — Карьера Леры не должна пострадать, — сказала она, продолжая цепляться за мысль, что ее племянница жива. Слова давались ей с большим трудом. — Ты же это понимаешь?

Она нашла для себя выход, некий краеугольный камень, возле которого крутилась ее жизнь последнее время — Карьера Леры.

Я, молча, кивнула

— У нее должно было быть блестящее будущее, и я никому не позволю это разрушить. — В ее голосе звенел металл. — Никаких больше сорванных показов, ничего что может ее дискредитировать. Она до этих высот с таким трудом добралась.

Очень сложно теперь самозванку в обличие близкого человека. Мне не за что было ее винить. Лишь только заверить.

— Я постараюсь. — В конце концов, у меня свой резон. Мне нужны деньги, чтобы помочь брату. И я должна использовать свой второй шанс. — Научусь, Лера же когда-то училась. Найду учителей.

Я не питала иллюзий, что у меня получится без подготовки. Аня нахмурила брови. Казалось, каждое мое слово причиняет ей боль.

— Учителей найду тебе я. Тех, кто будет об этом молчать. А мне в ближайшее время придется выбирать проекты полегче. И как-то объяснить это Андрею. А он, итак, недоволен твоим закидоном с Пьетро. И это еще спасибо, что он натурал, иначе он бы видеть тебя больше никогда не захотел. Отделались легким испугам.

— Кстати, насчёт Андрея, — начала я. В женихе Леры я видела основной источник своих проблем. Начиная хотя бы с того, что их с Лерой любовь явно была неплатонической, и заканчивая тем, что он явно обнаружит подмену не может не обнаружить.

— Только не смей ему признаваться… — тут же начала Аня.

— И не собиралась, — ответила я. Мне хватило одной реакции. В ближайшем будущем признаваться больше кому-то я не собиралась. — Они с Лерой расстанутся.

Почему-то мне было важно хоть кому-то сообщить о своем решении. Я пока не считала себя имеющей право так просто менять чужую жизнь.

Однако Аня моей позиции не разделяла.

— А вот здесь девочка, лезть не смей, — Вся миловидность и мягкость мгновенно слетела с ее лица. — Что хочешь делай, используй любые женские штучки, но либо продержись два года до окончания контракта, либо уговори Андрея его разорвать. Но если ты с ним порвешь, я помогать тебе точно не стану.

Если бы я еще эти штучки знала, но опыта в общении с мужчинами у меня не было никакого.

— Но он же все поймет. Они же свадьбу планировали… — начала я.

Аня устало вздохнула:

— Ах ты об этом. У них были не настолько идеальные отношения. Лера даже его женихом назвала в интервью, чтобы как-то подстегнуть к действиям, но Андрея лишь это взбесило. Так что можешь не переживать. Обручальное кольцо он тебе не предложит и в загс силой не потащит. Так что максимум два года продержаться, а, может, и меньше, — сказала она, как будто говорила о чем-то действительно несложном и простом.

Даже оказавшись в чужом теле, я встретилась со старыми привычными мне проблемами. Мне нужны были деньги на оплату уроков, а наличные, найденные мною в кошельке. Еще немного, и там останется только банковская карточка. И как предусмотрительная девушка, Лера, естественно, не хранила рядом с ней записку с пин-кодом. Я обследовала все содержимое сумки, но так ничего и не нашла. Лишь ловила себя на том, что мне не нравилось это делать. Словно я копаюсь в чужом белье в чужих тайнах. Пришлось напомнить себе, что теперь это моя жизнь.

Оставалось только направиться в банк, благо он находился неподалеку, я быстро добралась. Чувствовала себя воровкой, пришедшей за чужими деньгами, впрочем, так и было, эти деньги заработала действительно не я. Но Аня, права, вряд ли бы Лере понравилось, что ее карьера стремительно рухнула вниз.

Зайдя в банк, я взяла талон. На каблуках процокола к дивану и села. Хотелось снять непривычную обувь, от которой болели ноги, будь моя воля я бы отправилась сюда в балетках. Но Аня предусмотрительно забрала всю обувь на плоской подошве с собой, чтобы я училась ходить на шпильках, потому что Лера была любительница подобной обуви. Женщина была готова пойти на все, чтобы я соответствовала образу ее племянницы. И сейчас, растирая ноги, я даже на секунду жалела, что открылась ей. Всего лишь на секунду, в который раз, напомнив себе, ради чего я это делаю. Но интуиция упорно подсказывала, что это еще самое начало будущей муштры, то ли еще будет дальше.

Ожидание казалось бесконечно долгим, и я невольно начала разглядывать сидевших рядом людей. Справа на диванчике расположились две старушки, тихо обсуждающие что-то между собой, женщина с сальными волосами нервно расхаживала по залу что-то вещала мужу по телефону, рядом девушка пыталась успокоить раскапризничавшегося младенца. А я никак не могла прогнать от себя мысль, что что-то делаю не так. У Леры ведь мог быть какой-нибудь пароль на случай потери карты, какое-то кодовое слово. Паспорта вполне может оказаться недостаточно. Документы же можно подделать.

-Номер с-034 — окно 8.

Прозвучал мой номер. И я мигом вскочила

Я встала с дивана и вместе со своими сомнениями и отправилась к сидящему за столом

Я встала с дивана и вместе со своими сомнениями и отправилась к сидящему за столом работнику банка.

— Я потеряла банковскую карту, — сказала я, заготовленную легенду и протянула паспорт.

Сидящей за монитором женщине было лет пятьдесят, и вряд ли мое лицо ей о чем— то говорила, как имя с фамилией в паспорте. Почему-то меня это успокаивало.

— Сколько будете снимать со счета? — Ее пальцы торопливо забегали по клавиатуре, а голос казался немного машинальным, как у робота. Впрочем, сколько раз за рабочей день ей приходится говорить одни и те же фразы.

— Все, — ответила я. Я не знала сколько было денег на счету Леры собственно даже были ли там деньги на счету вообще.

Меньше чем через минуту мне протянули лист с галочками, где нужно расписаться. Подпись я тренировала заранее, выводя линию за линией, закорючку за закорючкой чтобы она выглядела точно как в паспорте. Почерк, это еще один способ как можно заметить подмену, впрочем, один из множества других.

Зашуршали купюры еще одна роспись, и я с удивлением смотрела на толстую пачку купюр, наверно я столько никогда не видела. Но обольщаться слишком не стоило. Часть денег пойдет на оплату ипотеки родителей Леры. Об этом мне вчера рассказала Аня, строго настрого предупредив какой размер суммы я должна отправлять им каждый месяц. По ее словам, Лера надеялась, поработать в Японии и закрыть долг полностью, но учитывая некоторые изменившиеся обстоятельства, произойдет это явно нескоро. Конечно, мне хотелось поскорее помочь брату, но я не имела оставлять других людей без жилья, как не имела права нарушать правила чужой жизни. Но хотя бы пять-десять тысяч я собиралась отложить для Вани и как нибудь передать маме. Какую-то сумму придется отдать педагогам я не знала, да поддержание Леринной красоты обойдется в кругленькую сумму, учитывая на какое обилие процедур меня записала Аня в различные салоны Москвы, со словами «Внешность требует инвестиций». Впрочем, я и сама это понимала. За один день показа Лера получала больше чем я за месяц в больнице, учитывая подработки. Просто непривычно было тратить на себя, и предчувствуя будущие рассходы, меня не покидало чувство вины.