— Добрый вечер, а я вас уже жду. Давид Александрович дал мне все указания. — Он светился радостью и энтузиазмом.

Аня внимательно осмотрела его худощавую фигуру. Строгий деловой костюм сидел на нем идеально. Волосы аккуратно уложены, даже не смотря на поздний час. А очки стоят, наверное, столько, сколько Ане и за десять лет не заработать. Все те же тонкие хищные черты лица.

— Прошу за мной!

Он энергично проследовал к белым двустворчатым дверям в другом конце помещения. Судя по ряду диванов, это была приемная. Послышался тихий писк, щелчок и скрежет. Аню накрыло странное чувство: если сейчас она войдет в эти двери, то обратного пути не будет, не выберется на свободу уже никогда. В каком-то странном сумасшедшем порыве она развернулась и бросилась из приемной. Ее тюремщики не сразу поняли, что произошло. Аня слышала их ругань и топот шагов, но продолжала бежать. Ее настигли у дверей. Так глупо… Она и пяти метров не преодолела. Сильные руки впечатали ее в стену, вцепились в предплечья. Аня дергалась и пыталась вырваться. Она понимала, что это бессмысленно, глупо, не имеет никакого смысла. Но продолжала сражаться.

— Да успокойся ты, дура! Отсюда не убежать!

Аня вздрогнула от боли в руках. Все тот же Антон сжимал пальцы, едва ли не ломая ей кости.

— Пусти меня… — Она задыхалась, а перед глазами мелькала темнота.

Грубо ее потащили к белым дверям.

— Ненавижу вас всех!

Ее впихнули в темный кабинет, и Аня едва удержалась на ногах. Она отбросила с лица волосы, чтобы видеть своих тюремщиков и представлять, как они истекают кровью у нее на глазах. Сквозь строй прорвался паренек в костюме. Он тут же кинулся к Ане, но она отшатнулась от него, врезавшись в стол. Он ничего не сказал — только загородил ее собой, а затем отвернулся и высокомерным тоном выдал:

— А вот это уже было лишним.

На мгновение он умолк, а потом растерянно проговорил:

— Думаю, вам лучше обратиться к врачу… Боюсь вы запачкаете паркет. А беленый дуб, знаете ли, не дешевый…

Аня собиралась уже послать его, но поняла, что врача он предлагал не ей. Выглянув из-за спины, она с удивлением смотрела на то, как у всех четырех тюремщиков из носа толчками выходили сгустки крови. Они обескураженно трогали пальцами переносицы. Шустрый парнишка пришел в себя первым. Он начал выталкивать их из кабинета, размахивая руками и по-старушечьи причитая:

— Все, идите. Мы сами разберемся с Анной Вячеславовной. И не запачкайте тут ничего. Уборщица только час назад навела порядок.

Аня отвернулась, не желая больше смотреть на них. Вместо этого она завороженно разглядывала кабинет. Так вот где вы зарабатываете свои миллиарды, Давид Александрович. Как-то скромно для большого начальника. И все же… До зуда под кожей любопытно. Как будто шанс узнать его лучше. Если хочешь что-то спрятать, спрячь на самом видном месте. Неизвестно откуда, но Аня чувствовала, что сейчас имеет возможность увидеть те стороны его натуры, которые были скрыты ото всех. Собрать из маленьких подсказок его настоящий портрет. Вот же, на виду у всех он оставил часть себя. Аня старалась запомнить каждую деталь. Похоже, Давид питал слабость к окнам. Огромные, от пола до потолка, они были скрыты за плотными серыми жалюзи. Сквозь бреши виднелась нежная зелень парка. Стерильно белый стол, на котором стояли сразу два ноутбука, лежали стопки папок и каких-то документов. Белое кресло небрежно отодвинуто. На стене справа в одинаковых белых рамках, под стеклом, висели гравюры. Насколько из них были вполне безобидны: густой лес, замок на скале, и даже копия Доре (1) — наивная Красная Шапочка в постели с переодетым волком. Аня усмехнулась. Чувство юмора у него определенно своеобразное. Дальше шутки заканчивались. Либо он пытался запугать всех, кто входил в его логово, либо… Кипящие в котле грешники и демоны, их пытающие. Танцующие в огне мужчины и женщины, и два чудовища аккомпанирующие им. Сжигаемая на костре ведьма. Работы средневековых мастеров, пусть даже репродукции, обладали своей особой магией. Затягивали, поглощали, затуманивая разум. Может так они действовали только на нее? Пришла и другая мысль: Давид не производил впечатление человека, поглощенного искусством, или разбирающегося в нем. Кажется, до подобных вещей ему вообще не было никакого дела. Еще одна загадка, которую ей почему-то хотелось разгадать. Аня отвернулась от жуткого зрелища. Напротив гравюр висел огромный экран. А сама белоснежная стена была украшена простой и незамысловатой фреской — ветвями с изящными резными листочками.

— Приезда Давида Александровича вам придется подождать в комнате отдыха. — Бойкий парнишка юркнул к еще одной белой двери в углу кабинета. — Кстати, я — Дима. Вы можете обращаться ко мне с любыми вопросами и поручениями. Я все сделаю. — Он улыбнулся так, словно исполнять ее просьбы — цель всей его жизни.

Но Аня видела то, что прежде от нее ускользало, — волчий оскал, притаившийся в уголках губ, более длинные, чем у обычного человека клыки, хищную грацию в порывистых на первый взгляд движениях. Он вставил тонкую карточку в незаметную прорезь, и дверь с тихим, едва слышным щелчком, открылась.

— Проходите, Анна Вячеславовна. Располагайтесь.

Аня прошла мимо, чувствуя себя жертвой, добровольно отдающейся во власть монстра. На стеклах Диминых очков мерцали загадочные блики, он беззастенчиво разглядывал ее, даже не пытаясь скрыть свое любопытство. Аня рассерженно тряхнула головой:

— Гадаете, зачем я понадобилась вашему великому, могучему и страшному хозяину?

Дима улыбнулся, растерянно и одновременно восторженно:

— Вы — первая женщина, о которой он так беспокоится. — Но сообразив, что ляпнул лишнего, тут же снова затараторил. — Проходите и устраивайтесь. Ночь придется провести здесь.

Наверное, Дима включил свет, потому что на потолке вдруг замерцали крошечные огоньки. Мягкое бежевое сияние лилось, как золотая пыль. Похоже, Давид был помешан на белом цвете. Белые стены, белый паркет, белые диваны. Выделялся только очередной монитор во всю стену и новая порция картин: видимо, бриллианты разной огранки. Искусные карандашные наброски притягивали взгляд своей и простотой, и сложностью.

— Ночь проведете здесь. Вам больше света? Меньше?

Аня не вслушивалась в его болтовню — ее внимание привлек балкон за простым белым полотном. Видимо тот самый, который она приметила снаружи.

— Побег планировать не стоит. — Дима проследил за ее взглядом и пожал плечами. — Здесь такая система безопасности, что дальше ступенек не пройдете. — Он тяжело вздохнул. — Что ж… Одежды у вас с собой нет, поэтому Давид Александрович сказал использовать вместо пижамы его… хм… рубашку.

Дима метнулся к одной из стен и снова что-то нажал. В сторону отъехала незаметная прежде панель. За ней скрывался стройный ряд пиджаков, рубашек, жилетов и брюк. Дима взял одну из рубашек и протянул Ане:

— Вот, думаю, в этой будет вполне комфортно спать.

Наверное на Анином лице застыло странное выражение, потому что Дима тут же затараторил:

— Давид Александрович часто ночует на работе. — Он снова прошагал к гардеробу, вытянул откуда-то пухлую подушку и белый мягкий плед, который даже на вид выглядел безумно дорогим.

— Держите. — Он пристроил свою поклажу на длинный широкий диван.

Аня не удержалась и коснулась пальцем блестящей мягкой обивки. Неужели парча?

— Вон там ванная. Конечно, женских средств там нет… Но думаю, вы сможете воспользоваться… хм… — Кажется впервые шустрый Дима смутился.

Аня вдруг вспомнила: именно с ним разговаривал Давид, когда она очнулась после ночи в лесу.

— Что ж, пока вы будете принимать ванну… хм… я закажу ужин. Какую кухню вы предпочитаете? Любимые блюда? Ресторан?

Аня наконец вынырнула из-под холодной толщи оцепенения. Тело начало покалывать, словно поток крови возобновил свой бег по затекшим конечностям. Любимые блюда? Серьезно?! Его драгоценный хозяин похитил ее и силой удерживает здесь.

— Мне плевать! Вы не имеете права держать меня здесь!