— Больше не могу…

Давид вынул пальцы, и не отводя глаз от ее лица медленно облизал их, собирая каждую драгоценную каплю. Аня прикоснулась к его ладони, помогая расстегнуть ремень. Она быстро разобралась с пуговицей. «Молния» царапнула натянутые нервы. Сколько он еще так выдержит? Ему даже не удалось полностью стянуть брюки с бельем. Они остались где-то на бедрах. И пусть. Только бы быстрее оказаться в Ане. Ворваться в ее тело, вдалбливаться до темноты перед глазами, которая уже начала подкатывать. Чужой громкий голос из-за двери ворвался в мозг раскаленными железными гвоздями:

— Давид Александрович!

Только не сейчас! Единственное, что смог из себя выдавить:

— Вон!

Пальцы Ани коснулись члена. Давид сжал зубы.

— Это… Срочно!

Твою ж мать! Он разорвет Диме глотку. Стук в дверь стал последней каплей.

— Убирайся!

— Это очень срочно, Давид Александрович! Я бы не стал… Вас тревожить… если бы…

Остальные слова потонули в бесконечности. Он слышал какие-то обрывки, и они жутко бесили. Но Аня… То, что она делала… Ее пальца сжали основание члена, не давая ему кончить раньше времени.

— Тебе придется выйти…

— Я знаю…

— Мы не успеем…

— Знаю!..

— Но я могла бы…

Она не договорила. Просто скользнула вниз, опускаясь на колени между его ног. Давид даже не успел ничего сообразить. Она приблизилась и скользнула языком по стволу. От основания до покрасневшей набухшей головки. Давид зарычал и оперся обеими руками о столешницу, боясь, что не выдержит. Обхватив губами головку, Аня надавила кончиком языка на крошечное отверстие и тут же сжала основание.

— Давид Александрович! Правда, это срочно…

Аня всосала головку в рот и с тихим хлопком выпустила. От ее губ к члену потянулась белая ниточка смазки. Господи… Давид толкнулся бедрами вперед. Другой рукой она нежно сжала его мошонку, и он не смог сдержать еще одного стона. А потом… Словно издеваясь над ним, Аня снова обхватила губами головку, заскользив ладонью по важному стволу. Ее движения начали расплываться перед глазами, сливая в одно пятно. Потеряв контроль, Давид долбился в ее руку, с трудом дыша. Их смешавшиеся ароматы лишали разума и силы воли. Давление в члене стало непереносимым. Анины губы, жадно обхватывающие головку. Ее рука, жестко надрачивающая член. И сам ее вид, на коленях, у его ног. Давид зарычал, вколачивая член в ее ладонь. Сперма хлынула потоком, брызгая ей на губы, щеки, подбородок. Аня слизывала его смазку, издавая сводящие с ума стоны. Сжав зубы, Давид кончал, чувствуя, что с ней это может длиться бесконечно. Каждый мускул в теле был напряжен. Каждый нерв — оголенный провод. Его словно сводило судорогами. Аня замедляла движения руки, но не выпускала его из ладони, пока из головки не вырвались последние капли.

— Давид Александрович… Тут служба безопасности… и…

С трудом дыша, Давид наблюдал за Аней. Она торопливо облизывала его член, собирая языком всю смазку. Ее покрытые спермой губы теперь будут сниться ему каждую ночь. Насколько хватит этого потрясающего оргазма, лучшего в его жизни, прежде чем он снова возбудится и захочет ее? Аня поднялась с колен, скользнув вдоль его тела, потираясь о его мокрую от пота кожу. Она прижалась к нему грудью и тихо шепнула:

— Иди. — Провела языком по губам, слизывая его сперму.

Давид не удержался и впился в ее рот диким жадным поцелуем. Их вкусы были на языках друг друга, смешиваясь в один, единственно правильный и необходимый.

— Я вернусь. — Он убрал прилипшую к щеке прядь ее волос, тоже испачканную спермой.

Черт! Она невероятная.

— Я знаю. — Аня легонько оттолкнула его. — Тебя уже ждут. Мне нужно принять душ.

Давид покачал головой:

— Останься так.

Аня опустила глаза, на щеках снова появился румянец. Она подхватила полотенце со столешнице и обмотала вокруг груди. Только сейчас Давид заметил фиолетовые синяки на ее предплечье — отпечаток ладони. И он совершенно точно знал, что это не его ладонь. Он схватил ее за локоть:

— Кто это сделал?

Аня отвернулась, сжав губы и моментально закрываясь от него. Давид не выдержал и почти по-звериному рыкнул:

— Кто?

— Ты сам приказал!

Дима ведь рассказал, как она пыталась сбежать, и Антон ее остановил.

— Антон?

— Тебя уже заждались!

Он с трудом натянул белье и брюки. После сумасшедшего оргазма стоять удавалось с большим трудом. Аня же продолжала ему сопротивляться.

— Давид Александрович!

Он открыл кран и сунул голову под ледяную воду. Умылся в наивной попытке хоть немного привести в порядок мозги. Стало только хуже. Пусто и страшно без Аниного жара. Как будто из него вырвали что-то важное.

Дернув на плечи мокрую рубашку, Давид подождал, пока Аня скроется в душевой, и открыл дверь. Дима тут же отскочил назад.

— Давид Александрович, дело серьезное. Я бы не стал…

— Закрой рот и ни звука!

Давид ударил рукой по стенке гардероба, и едва та успел отъехать в сторону, сорвал с вешалки первую попавшуюся рубашку. От него не укрылось, как Дима втянул носом воздух и практически побагровел. Мысль о том, что он сейчас вдыхает Анин запах, привела в бешенство.

— Вон отсюда!

Волк бесновался внутри, желая вернуться к Ане, погрузиться в ее тепло, зализать синяки и оставить по всему телу укусы-метки. Она принадлежит ему! Прислушиваясь к шуму воды, Давид не мог избавиться от новой череды фантазий. С трудом переодевшись, он подошел к двери в ванную и прижался к ней лбом. Их с Аней ароматы соединились в возбуждающую смесь, которая, он точно знал, теперь навечно останется под кожей. Для него не будет теперь ничего более желанного. А каждый день без этого запаха превратится в пытку. Понимание пришло так просто и спокойной, что по коже даже пробежал холодок. Теперь они с Аней связаны самой крепкой связью из всех возможных. Это то, что не объяснить словами и не перевести ни на один язык. Это просто есть. И ему придется как-то жить с этой связью, потому что без нее ни сейчас, ни после смерти покоя не будет.

Царапнув в бессилии ногтями по дереву, Давид вошел в свой кабинет. Дима и Антон сразу же вытянулись по струнке. При виде последнего Давид ощутил давно забытую жажду убийства. По коже прошла дрожь — волк желал вырваться на свободу и разделаться с врагом. Размахнувшись, Давид наотмашь ударил Антона по лицу, с удовольствием вслушиваясь в треск костей и бульканье крови.

— Я говорил не прикасаться к ней.

Антон не удержался на ногах и упал на пол, зажимая окровавленное лицо. Малая расплата за синяки на теле его женщины. Его?! Потом. Он разберется с этим потом. Усевшись в кресло, Давид спросил:

— Ну?

Кое-как поднявшись на ноги, Антон просипел:

— Богдан приехал в Питер.

Твою ж мать! Появление этого хитрого мудака не сулит ничего хорошего.

Испачканными в крови пальцами Антон потянулся к папке, пытаясь вытянуть из нее какие-то листы. Давид нахмурился:

— Говори так!

— Прилетел сегодня в четыре утра. С собой взял охрану — десять человек, шаманку и дочь.

Еще хуже.

— Остановились, где и всегда. Двадцать минут назад Богдан звонил Юлии Александровне. Запись звонка имеется.

А вот это уже совсем никуда. Что бы Богдан ни задумал, готовиться нужно к худшему. Давид кивнул:

— Давай сюда.

Антон положил телефон на стол, включая запись. Сальный голос старого вожака потек из динамика:

— Здравствуй, моя радость. Какие новости?

— Он меня выгнал! — Давид слишком хорошо знал Юлю, чтобы понять: она в бешенстве.

— Кто и откуда?

— Не придуривайтесь, что не понимаете! Давид! Выставил из Крельска. Я в Питере.

— Уважительнее, дорогая. Я тебе не братец — мигом оторву твою прелестную головку. А что наш знакомый?

— Остался в Крельске.

— А стая? Они недовольны? Возмущаются?

Давид даже мог расслышать сердитое Юлино сопение.

— Все тихо… Я не знаю как, но…

— Но что? — Угрожающие интонации Богдана вызвали в Давиде инстинкт защитника. Какой бы Юля ни была, он должен был ее защитить.