Он шёл и шёл, рассуждая о природе Межпространства. И о природе Клетки. Последняя, как оказалось, вовсе не орудие пыток. А экспериментальный артефакт для путешествий через всё тоже межпространство. Что-то вроде якоря для кораблей Жнецов. Которых тоже как-то звали «на самом деле». В снах Волк не был в состоянии воспроизвести и половины озвученного. Но затем старик вновь начинал говорить о Волке.

— Внести такой элемент дестабилизации, как ты. Взрастить целого Маора, который сможет завершить начатое. Труд, которым можно было бы гордиться. Но, правда в том, что ты мне в том мире больше не нужен. Я подумывал от тебя избавиться, но ты достаточно упорно занялся своим выживанием. Это достойно уважения. И награды. А поэтому я верну тебя домой. В мир, из которого четыре с копейками года назад, по твоему времени, тебя забрал.

И он попросту швырнул юношу в одно из зеркал. А за его спиной, всё столь же ярким пламенем, сияла белая башня.

Тогда, шесть лет назад, один в лесу, он явственно помнил свою жизнь в Альегоре, а вот то, что было до лагеря, было скрыто какой-то мутью. Но стоило вернуться в этот мир, как память быстро-быстро стала «восстанавливать» утраченные фрагменты. Его звали Виктором. И свою татуировку, давшую ему имя в Альегоре, он набил себе в подарок на пятнадцатилетие. Ух, как тогда ругались на него воспитатели. Волк был сиротой и воспитывался в детском доме. Ему вспомнились ребята, с которыми он рос. Воспитатели, такие разные по характеру. И директор. Их мудрая, хоть и строгая директор, на трудах и усилиях которой детский дом и держался. Он вспомнил, как выращивал куриц и работал на огороде. В тот год директор честно сказала, что их шестьдесят воспитанников, а денег государство выделило только на двадцать четыре. И всех оставшихся тоже необходимо одевать, обувать, кормить. И поэтому поработать придётся всем вместе. И они работали все вместе. А сотрудники, начиная с директора и заканчивая уборщицами, несли из дому банки с заготовками, еду со своих огородов, инвентарь для огорода и сарая, удочки и снасти для ловли рыбы. А ещё одежду и игрушки собственных детей, чтобы дети детского дома ни в чём не чувствовали себя ущемлёнными. Выдюжили. Выжили. А вслед за плохими годами пошли хорошие. И пусть государство по-прежнему не выделяло достаточного количества средств, директор нашла спонсоров. И жил маленький Витя вполне себе благополучно. Жаль, что видения в зеркалах врали, и никакой семьи у Волка не было. Ну или не врали, а показывали те «возможные» жизни, которых у Волка никогда и не было. Может где-то там, на первых, прошедших мимо внимания Волка зеркалах, было показано то событие, что привело к текущей вариации жизни.

Так или иначе, но пятнадцать с половиной лет мальчик Витя жил в детском доме и не тужил. А потом исчез на долгие четыре (почти) года.

И когда вернулся то, восстановив память, отправился всё туда же, в детский дом. Встретили его появление бурно. Ругались, плакали, смеялись. Не верили себе и своим глазам. Оказалось, что естественно, что искать Витю не прекращали. Искали и своими силами, и через волонтёрские движения, и, разумеется, через государственные структуры. Искали, даже потеряв надежду. А он взял, и нашёлся сам.

После медицинского обследования дружно пришли в ужас от того, каким количеством отметин наградил Виктора, то есть Волка Альегор. А уж когда стали спрашивать, где это парень пропадал всё это время, то сединами стали покрываться даже видавшие виды психолог и, и без этого рано поседевшая, социальный работник.

Волк придумывать ничего не стал. Разве что некоторые части утаил. Привезли, куда именно, он и сам не знает. Климат умеренный. Держали в бараках и под охраной. Заставляли работать. Его, как ничего не умеющего, заставляли выполнять черновую работу. Остальных на производстве держали. На каком? Непонятно. Но люди умирали. И его потом перевели на другую работу. Тела сжигать. Много, по нескольку каждый день. Сбежал. Там леса кругом. В-основном лиственные. Шатался очень долго. Несколько недель. Как выжил не понимает и сам. Но вышел к людям. И направился в единственное место в этом мире, где мог чувствовать себя в относительной безопасности.

Рассказ пришлось много раз повторять. Директору, врачам, сотрудникам полиции, психиатрам, сотрудникам ФСБ. Его спрашивали снова и снова. Не верили в услышанное. Отправляли к психиатрам, на полиграфы, на новые допросы. Все говорили одно и тоже. Он вменяем и не врёт. Он был в лагере, где с ним происходили все описываемые вещи. Во всяком случае, он верит в это. А его тело, на котором неповреждённых участков к двадцати годам почти и не осталось, служило этому лучшим подтверждением.

Тем временем, Мария Егоровна, директор детского дома, даром времени не теряла. И ринулась на защиту найденного «ребёнка» со всей страстью человека, на своём посту работающем прежде всего за идею. Волк не уставал этому поражаться. Ведь и проблем из-за «побега» Виктора директор приобрела немало. И был он уже вполне себе совершеннолетний. А значит, руководитель детского дома уже ничем и никому не был обязан. Однако она сразу взяла быка за рога. И разместила «потеряшку» в детском доме. А уже месяц спустя Виктор стал обладателем нового паспорта, полиса и прочих нужных для жизни в стране документов. Его сиротские выплаты не только были «разморожены», но и выплачены за весь срок отсутствия. А набежало там без малого четыре миллиона рублей. Более того, положенную по закону квартиру Волкову тоже выбили. Небольшую, однокомнатную, но вполне себе приличную. Ещё и обставили через спонсоров всем необходимым. От мебели и бытовой техники до мелочей вроде посуды и постельного белья.

— Ох, Витя! Учёбы я приличной тебе не найду — вдыхала Мария Егоровна — Но работу какую-никакую, на первое время, подберём, если захочешь. А там, параллельно, вечерку закончишь и, дай Бог, наладится всё!

С такими напутствиями и таким багажом Волк оказался «во взрослой жизни».

— Повтори! — ещё раз сказал Волк.

Бармен подошёл и тихо произнёс:

— Виктор Дмитриевич, вас там ждут!

— Иду! — кивнул мужчина в ответ — Давай ещё одну и я иду!

Подождут. Чай не маленькие!

Этот вечер был важен. Чтобы не забыть проделанный путь. Ни здесь, ни в другом мире.

LXIX

Что делать, если ты человек, приспособленный к выживанию в другом мире? Более жестоком, но и, в некотором роде гораздо более простом. Либо жить, как жил. Либо учиться выживать в новом мире. Именно по второму пути Волк и решил двигаться. Поступил в вечернюю школу, начал спешно получать аттестат об основном общем образовании. К знаниям тянулся, да и не казались ему школьные уроки чем-то тяжёлым.

Сложнее вышло с работой. Без образования, в небольшом провинциальном городе, да ещё и в неполный рабочий день брать Виктора никто не собирался. К счастью, помогла Мария Егоровна.

— Здравствуй, Витя! — оторвалась директор от каких-то документов.

Женщина всегда была чем-то занята, настоящий трудоголик. Но на своих воспитанников время находила. «Главная работа здесь, с детьми! А не с бумажками! Жаль, в комитете образования этого не понимают.» — повторяла она коллегам. А те, в общем и целом, эту её позицию разделили.

— Здравствуйте! — поздоровался в ответ Волк — Вы просили зайти.

— Да. Присаживайся. Расскажи, как твои успехи.

— Нормально. Квартиру обживаю. В школу хожу. Учусь. Пока на четыре-пять. Собираюсь в наш колледж поступать осенью. На техника-программиста.

— Молодец! Очень рада за тебя. Девушку не нашёл ещё?

— Нет. Некогда пока всем этим заниматься. Да и не хочется пока, если честно.

И в правду не хотелось. В голове и сердце поселилась Эспер. И эту свою утрату Волу переживал особо сильно. Не опуская рук, не бросая жизнь и не сдаваясь. Но не прекращая страдать из-за этого.

— Ладно. А денег как? Хватает пока?

— Да, спасибо. Работу пока не нашёл толком. Так, подработки время от времени. Но там и пособия пока платят хорошие. И накопленное есть. Я его и не трачу совсем.