— А ведь чего-то и вправду недостаёт, а… — пробубнил он себе под нос. И снова заржал. «Вроде же и не пил» — подумалось. Он задумался чуть сильнее. «Утомлён, да…», «При такой степени усталости я обычно здорово зеваю, а сейчас почему-то не тянет совсем…». Он попробовал зевнуть через силу…

И вот тут началось…

Постой-ка. Уг… Нихр…! Ох ты же!!! ГОСПОДИ!! Ему… ему… Ему не хотелось… дышать! И… Мало того, что этого не желалось! Он как есть — не дышал! Вовсе. То есть — совсем. ВООБЩЕ. И притом — с самого первого момента пробуждения в больничной палате! Он вдруг это понял. «Ну вот, вишь…» — решил почему-то пошутить ему мозг его… Не то чтобы шутка показалась ему удачной. Не зашла. — Я НЕ дышу! — сказал он вслух, но почему-то с такой интонацией, как будто о чем-то мечтательно грустил… Словно бы сонет соседской девчонке готовился исполнить. Это еще что за обертоны, а? «А что, не те?» — съязвил мозг. — Не те — решительно заявил он вслух. — Да, вот именно что не те!! — хрень какая-то, разве нет? В эту секунду он поймал себя на мысли, что успокаивается. Поняв это, и почему-то пролепетав: «Зараза!», он попробовал втянуть носом воздух: ноздри просто расширились, но притока смеси газов не произошло. Выдохнуть тоже не получилось.

Ни вдоха, ни выдоха!

Снова и снова, попытка за попыткой — нет! Он не дышит. ЧТО это такое?! Ошеломленный он вскочил на ноги — волнение, кажется, немного усилилось. Почему-то перегнулся пополам и еще раз попытался получить в ноздри воздух. Тщетно. В груди мало-помалу стало ощущаться давление, он выпрямился, и оно тут же исчезло, почти сразу. Не дышит. Прошла минута, может быть две или три, в течение которых он стоял прямо, как часовой, не двигаясь. Нет, ему не хочется, не можется и не требуется дышать… Здесь его, по его мнению, должен был бы прошибить холодный пот, но и этого никак не случалось. Вместо этого всё его волнение снова стремительно куда-то… испарилось. Слово, которое он подобрал молниеносно, почему-то получилось таким… Может, это оттого, что совсем недавно он думал про пот… Реакция на стресс, которая должна — должна — непременно возникать, просто улетучилась, прекратилась, ее не стало. Вместо нее пришло почему-то ощущение прохладного ветра, который «подул» (?) как нельзя кстати… «Ух ты!» — подумалось ему уже целиком спокойно. «Неплохо для 52 лет, а?…» — такая мысль посетила — почему-то — голову вдогонку за «первой». Ну ни фига себе!! — это он выпалил уже вслух. Мне 52 года, елки-палки, рановато же я перестал дышать! И почему это? Словно желая снова получить ответы, попытался вдохнуть опять. Не вдыхается. Выдох… Нет, не выдыхается. В нос воздух, кажется, все же попадает. Но вот дальше — никак. Тут вдруг опять «подуло»… На сей раз даже не так: его попросту «окатило» уже знакомым «ветром», с ног до головы. «Не-а, даже не совсем то», — понял он — «волна» «воздуха» не просто окатила его, она его пронизала, окутала, добравшись, кажется, до ядра каждой клетки его кожи… Кожи? Нет, не только ее. «Поток» или окат этот вот достиг вообще каждой клетки его тела. Ощущение было именно таким.

— Ух ты, дядя Ва себе!! Так, стало быть, я «дышу» теперь, да? — заорал он внезапно.

Кричал он громко, именно вопя, что называется, но как-то абсолютно без ужаса. «Задорно, что ли?» — словно бы задал вопрос ему мозг его… Мысли, надо признать, тоже перестали быть прежними: в них теперь отсутствовал какой бы то ни было оттенок страха и даже сколь-нибудь осязаемого беспокойства. Он теперь просто думал, а не лихорадочно соображал, как бывало с ним часто ранее в непривычных или ошеломляющих ситуациях. «Как о кульке конфет» — так его мозг тут же сформулировал ощущения — стремительно, но без спешки выдавая мыслетекст…

«Или о программе телепередач», «о бурундучках, всенепременно забавных», «об летючих одеялках с пропеллером» — тут же последовали мысленные разъясняющие «добавки»…

А затем уж: «Иди ты, засранец, чаю, что ли, попей, ну или молочка там какого, кофейку наведи…», «Да, и в зеркало погляди, пожалуй это-то уж — в первую очередь!!»

Он последовал «совету».

Подойдя к зеркалу, направил взгляд в одетое серебрянкой стекло… Прямо на него смотрел смуглый сероглазый высокорослый брюнет с шевелюрой прямых волос, доходящей до середины шеи — слева и справа уши, обычно открытые, были прикрыты полностью. Уверенно и спокойно так поглядывал. В отражении он узнал себя. Однако если бы он мог дышать, то наверное все же подавился бы! Дело в том, что брюнету в зеркале на вид было не более 25 лет, а он-то точно помнил, что с утра ему — тому, кто находился по эту сторону зазеркалья — было без 3 месяцев 53 года…

«Забавно?» — спросила башка…

— Хмммм-тчтк-хл… — это или что-то похожее только и сорвалось с его губ в ответ…

Но если это и было забавным, то еще не самым, да и не последним в некоей череде прочих забавностей… Что с того, что с самого рождения он был обладателем рыжей копны волос, которая, сколько он себя помнил, предпочитала виться? Что с того, что в последние годы резко поредела она — чего уж там, уже около десятилетия он был лыс, волосы остались только на затылке — а тут чуть ли ни до плеч? И что глаза были зелеными от природы?! Всю жизнь! А сейчас вот… теперь вот… Вот.

Рост его тоже — чуть ниже среднего лет с семнадцати, а у «этого» — почти два метра, ну, 185 сантиметров уж точно…

«Метр и девяносто один сантиметр, а доли сантиметра пока можно и не учитывать!» — как-то бодро вдруг подумалось…

— Что ж… —  вслух зашепталось уже как-то совсем само… От собственного шепота он вздрогнул, но взгляда от себя в зеркале не отвел, продолжая рассматривать. И думать…

«Еще ведь что-то…»

Ну и веснушки! Их же всегда было довольно много, особенно на щеках. С годами они преобразились в некие пятна, которые уже не так чтобы очень напоминали собой веснушки, а в последний год так и вовсе превратились в папилломы.

«А вот у брюнетов не бывает веснушек, по крайней мере — не у тебя» — прозвучало в голове.

А-а-а, угу… — это уже снова вслух, отвечая разоткровенничавшимся мыслям. — Ну это хоть я, да? — спросил он у мыслей, ожидая получить какой-то ответ: он уже решил, что ответ непременно последует.

«Ну не я же!» — раздалось в черепной коробке. «Ты, ты. Собственной персоной. Не переживай. Не узнаёшь, что ли?!»

А и действительно. Похож. Вроде я.

«Да ты! Ты. Иди уже чаю с молоком выпей…» — оформился очередной ответ.

Он пошел на кухню…

Там, машинально включив электрочайник, который у него всегда был полон воды, и усевшись на табуретку, продолжил размышлять.

«Хорошо… Ладно. Предположим, что это мне не снится. ЧТО тогда происходит?

Так… Операция по удалению доли правого лёгкого. Вроде и ничего необычного. Она должна была пройти успешно и наверняка так бы и было, но я впадаю в летаргию. А они решают, что я — умер. Что не выдержал операции. Неужели смерть и летаргический сон действительно так уж просто перепутать? Этого я не знаю. Видимо — просто. Иначе бы не перепутали. Ладно. Последнее, что я помню — маску анестезиологическую на лице, потом — ничего. Очнулся уже в кровати. Сначала показалось, что проснулся у себя дома, как обычно… Даже потянуться захотелось. Да я, кажется, и потянулся. Потом — воды попросил… Вероятно, что-то стряслось с моим телом — после этой кратковременной летаргии — и я теперь не дышу…

(Словно бы желая проверить себя еще раз, попытался сделать вдох. Нет. Не выходит. Ага…). Давай разбираться…

Не дышу, да. Но… Ведь меня же обдавало уже — «ветерком» этим… Два раза. Первый, затем — второй… Что это, если не дыхание, черт подери, а? Не носом, согласен, не через ноздри… А всё же дыхание, нет? Да. Оно. Дыхание. Не легочное, а… клеточное, получается, так? Ну, или что-то в подобном этому роде. То есть — всё же дышу. Логическое объяснение неумению и ненадобности дышать носом — есть. Если бы я спал, логика бы всхромала. Значит — не сплю. Ладно. Стало быть — возможно включились какие-то компенсаторные механизмы… Кто знает, на что способно тело, если ему доводится попасть в экстремальные, шоковые условия… Возможно, что легочное дыхание еще восстановится… А до той поры — так вот. Хорошо. Ладно. Это пока оставляем как есть. Второе.