Внезапно особняк показался ей роскошной тюрьмой.

– Итак, дорогая, что вы обо всем этом думаете? Стюарт сидел рядом с Присциллой в изящной черной двуколке, остановившейся на гребне небольшого холма. Немногим раньше выяснилось, что девушка не умеет ездить верхом. Однако он не выразил досады, и она заподозрила, что такая беспомощность ему по душе.

Отсюда были прекрасно видны особняк и все хозяйственные постройки, то есть центр и сердце ранчо. Работники сновали от двухэтажного здания к коралям, конюшням, кузнице, и это создавало впечатление деловой активности.

– Похоже на небольшой город, не правда ли? – сочла нужным заметить Присцилла. – Здесь, в прерии, вы создали маленький оживленный мирок.

– И это только начало, – с гордостью откликнулся Стюарт. – К тому времени, когда подрастут наши сыновья, я утрою мои владения. Я лелею планы создать целую империю, притом столь внушительную, что всем придется считаться со мной.

Он снял элегантную серую шляпу, и горячий ветер растрепал его ухоженные волосы. Как всегда безупречно одетый (на этот раз в дорогие бриджи для верховой езды, белую кружевную сорочку и высокие сапоги – что, впрочем, не пригодилось), Стюарт сидел в небрежной позе монарха, с высоты своего трона наблюдающего за жизнью подданных.

– Но зачем вам так много земель? Ведь это принесет лишь дополнительные хлопоты. Многие были бы счастливы владеть тем, что вы уже имеете.

– Многие, но не я. Очень скоро вы поймете, насколько я не похож на других. Присцилла, надеюсь, в этом мы найдем общий язык. Когда-то я был подобен многим, и это длилось, на мой взгляд, слишком долго. В детстве я был нищим. Я был подростком, когда умер мой отец. Мать делала что могла, но ей немногое удавалось. В тринадцать лет я остался совсем один.

– Она тоже умерла?

– Сбежала с одним шулером.

– Некоторое время я влачил жалкое существование. Жил на улице и частенько не знал, когда выпадет шанс перекусить. Натчез был для меня каменными джунглями. В таком положении идешь на все, чтобы выжить.

Присцилла вспомнила свою унылую жизнь в доме тети Мэдди. «Что ж, – подумала она, – смотря с чем сравнивать. Я, по крайней мере, имела крышу над головой, пищу и даже возможность получить образование. Стюарту пришлось хуже».

– Наконец мне повезло: меня взяли грузчиком, – продолжал Эган. – Речное судоходство было оживленным, и грузы шли и шли сплошным потоком. Постепенно я дослужился до конторщика. Тогда я почти на всех смотрел снизу вверх, но дал себе клятву, что когда-нибудь все изменится. Те, на кого я работал, будут снимать передо мной шляпу и без промедлений выполнять мои распоряжения. Что ж, клятву я сдержал.

Он легонько хлестнул великолепную гнедую кобылу со звездочкой на лбу. Двуколка покатилась вниз по склону.

– Но мне этого мало. Я чувствую, что способен на большее, – продолжал Стюарт с улыбкой. – Я хочу быть среди самых влиятельных людей штата… Да что там штата, государства! До сих пор мне недоставало только женщины рядом, женщины под стать мне. Вместе мы горы свернем.

Понимая, что нужно выразить восхищение, Присцилла улыбнулась.

– Видите длинный холм слева? – Стюарт сделал изящный жест рукой. – По гребню проходит граница моего ранчо с землями Уортона. Там хорошая почва, потому что протекает сразу несколько небольших речек. Дорога из Корпус-Кристи в Сент-Антуан, главная транспортная артерия этих мест, отделена от «Тройного Р» землями Уортона. Я несколько раз предлагал ему продать свое ранчо, но упрямец отказывается, несмотря на самые щедрые условия. Ничего, это всего лишь вопрос времени! Рано или поздно его земля станет моей.

– Но почему вы так уверены в этом? – Присцилла ощутила легкое беспокойство. – Ведь люди разные, и не для каждого главное – деньги. Кое-кто не продаст свою землю ни за что на свете.

Стюарт сурово взглянул на нее. Его мягкая улыбка исчезла.

– Надо уметь убедить, а способы для этого существуют разные… – От его тона ее беспокойство усилилось. – Однако не понимаю, почему это вас так волнует. Делами ранчо занимаюсь я, а вам предстоит роль хозяйки дома.

– Вы правы, – согласилась Присцилла, хотя эта роль, некогда столь заманчивая, вдруг представилась ей в новом свете, словно Стюарт указал будущей жене некое низшее место. – Быть хозяйкой такого огромного дома – нелегкая и хлопотная задача. Присматривать придется и за тем, как готовят, и за тем, как убирают… Полагаю, я буду занята с утра до поздней ночи.

– Не говорите ерунды, – возразил Стюарт, к большому удивлению Присциллы. – За всем этим присматривает Консуэла. Экономка она отличная, и я не вижу смысла что-то менять. И потом, жена владельца такого громадного ранчо не должна опускаться до столь прозаических занятий. Вы, чего доброго, еще усядетесь что-нибудь чинить!

– Но чем же мне тогда заниматься?

– Пройдет совсем немного времени, дорогая, и вы с головой погрузитесь в заботы о сыновьях. – При этих словах она вспыхнула. – А пока нам предстоит немало попутешествовать. Я давно собирался в Вашингтон. Для этого нужно обновить ваш гардероб… хотя, в сущности, у вас его все равно что нет. Я уже послал в Сент-Антуан за модисткой и всем необходимым. Ну а пока могу обещать вам поездку в Новый Орлеан.

Стюарт окинул Присциллу откровенно оценивающим взглядом. Задержавшись на лице, он перевел взор к тонкой талии и медленно поднял выше, к изящной груди.

– У меня есть на ваш счет и другие планы…

Заметив, как расширились его зрачки и в какую жесткую линию сжался рот, она внутренне содрогнулась. Что же в этом человеке настораживает, тревожит, почти отталкивает ее? Почему инстинкт подсказывает, что и в супружеской постели Стюарт будет столь же неуступчив и требователен, как и в вопросах управления ранчо?

– Стюарт… – смущенно начала Присцилла, облизнув пересохшие губы, – я понимаю, судья Додд взял на себя труд приехать на ранчо и долго ждал здесь… знаю также, что все необходимые распоряжения на сегодняшний вечер уже отданы, но… постарайтесь поставить себя на мое место. Не могу же я с порога броситься к алтарю! Мы только вчера познакомились…

– День свадьбы назначен, Присцилла. Однако я могу поставить себя на ваше место и вполне понимаю, что вас угнетает. Как всякая девственница, вы трепещете при одной мысли о брачной ночи. Сколько бы вы ни пытались отдалить неизбежное, пройти через это придется. Супружеские обязанности – неотъемлемая часть брака. Поверьте, когда вы познаете своего мужа, все ваши страхи улягутся, вы и думать о них забудете. И еще, Присцилла: отныне вы находитесь не только под моим покровительством, но и под моим руководством. И покончим с этим. – Он отвернулся и подхлестнул кобылу.

Возразить было нечего. Слезы навернулись на глаза Присцилле, но она сдержала их.

«Супружеские обязанности»! Вот все, что его интересует. Ни слова о понимании, о взаимном расположении. Он представляет себе интимную жизнь с ней очень просто: она раздвигает ноги, он берет то, что считает принадлежащим ему по праву, – «и покончим с этим». Стюарт не даст ей и шанса узнать страсть, которую она делила с Брендоном, не позволит испытать хоть какое-то удовольствие в супружеской постели.

А уж о любви и речи нет. Зачем ему такие излишества?

Еще месяц назад и сама Присцилла не очень-то задумывалась на этот счет. Любовью к мужу она считала уважение и благодарность за покровительство. Удовлетворение мужского вожделения считала интимной жизнью. Иное дело теперь. Теперь ей придется прилагать усилия, чтобы покоряться Стюарту, придется, быть может, преодолевать отвращение.

Двуколка катила вниз по очень отлогому склону, вокруг простирались земли, которые вскоре будут принадлежать и ей. Присцилла заставила себя внимательнее присмотреться к окружающему. По периметру поместья тянулись домики работников, иногда деревянные, но чаще каменные, крепкие и удобные на вид.

– Странно, – начала она, пытаясь завести светскую беседу, – ведь неподалеку идет война. Почему же у вас нет проблем с работниками-мексиканцами?