– И ты была права. Мне следовало…

– Нет, Рози, я была не права. Во-первых, у меня нет оснований судить тебя, поскольку я не была на твоем месте. Кто знает, что сталось бы со мной, окажись я на улице в свои шесть лет? Возможно, я просто не выжила бы. Во-вторых, ты шла этим путем к благородной цели, двигалась вверх и собиралась однажды начать достойную жизнь. День за днем ты работала над собой, училась всему, чему могла. И ведь все это оказалось не напрасно, Рози! Ты выглядишь настоящей леди. – Она окинула взглядом сшитое по последней моде платье сестры, которое Рози носила с таким изяществом. – Вступив в законный брак с Джеми, ты стала леди и по существу.

– Нет, настоящей леди мне не стать никогда!..

– Не говори глупостей! – Присцилла поднесла ближе к глазам руку сестры с обручальным кольцом. – И знаешь что? Ты не могла бы сделать мне лучшего подарка к свадьбе, чем этот. Что может быть приятнее подобной новости?

Рози хотела ответить, но умолкла, заметив медальон на груди Присциллы. Она протянула руку и коснулась золотой вещицы.

– Это папин подарок, – объяснила Присцилла. – Раньше я этого не помнила, но все равно любила этот медальон.

Задумчиво глядя на него, Рози положила руку себе на грудь и некоторое время оставалась в этой позе. Потом пальцы се скользнули за ворот платья и вытянули точно такой же медальон. Глядя, как он покачивается на тонкой золотой цепочке, Присцилла ощутила глубокую тоску по отцу, которого почти не знала.

– Они одинаковые…

– Это потому, что он любил нас одинаково. Он считал нас обеих своими дочерьми, Присцилла. Ты тоже сделала самый лучший подарок к свадьбе, подарив мне себя. Это все еще кажется странным, ибо долгие годы я только ненавидела тебя и даже не представляла, что когда-нибудь буду относиться к тебе как к сестре. Я лишь завидовала и обвиняла… Но когда мы встретились, я поняла, что была несправедлива. Ты оказалась совсем не такой, как я думала. Ты первая нашла в себе мужество протянуть руку через бездну, разделившую нас. Ты великодушна, Присцилла, и сердце у тебя щедрое. Я рада, что мы сестры.

– Я тоже рада этому, – тихо откликнулась Присцилла.

– А теперь хватит грустных воспоминаний и признаний в сестринской любви! – воскликнула Рози, отгоняя печаль. – Пора подумать и о тех, кто ждет, изнывая от нетерпения. Жених, наверное, уже кусает локти!

– Ты права как никогда, – с самым серьезным видом согласилась Присцилла. – Брендон принял это событие так близко к сердцу, что до смерти боится хоть в чем-то оплошать. Слава Богу, Сью Элис заставила меня перебраться в комнату для гостей, а то накануне он всю ночь не давал бы мне спать, практикуясь в супружеских обязанностях.

Рози заморгала, приняв ее слова за чистую монету. Присцилла не выдержала и расхохоталась, протягивая сестре букетик флердоранжа.

– Почему, черт возьми, она так задерживается? – не выдержав, прошептал Брендон на ухо Крису.

Он давно уже переминался с ноги на ногу, стоя под разукрашенной аркой. Ему казалось, что новые ботинки жмут, а свадебный костюм давит под мышками и узок в плечах, и Брендон бросал жалобные взгляды на дверь.

– Возьми себя в руки! – бросил Крис. – Ты не первый жених, который жарится на медленном огне у алтаря. Ничего не поделаешь, опаздывать – святое право невесты.

– Лучше ждать у алтаря, чем в постели.

– Что, сын мой? – переспросил священник.

– Я сказал, ждать всегда нелегко.

– Это верно, сын мой, верно.

Наконец дверь открылась. Первыми появились под музыку наемного оркестра близнецы Бенлерманом в одинаковых платьицах из голубой тафты. Стараниями Сью Элис их непослушные белокурые волосы превратились в чудесные локоны. Каждая держала корзинку и, засовывая в нее ручонку, усыпала дорожку розовыми лепестками.

Следом вышла Рози, и Брендон краем глаза заметил, что Джеми, стоящий рядом с ним, просиял от гордости. Рози и впрямь была на редкость хороша в голубом шелковом платье, по контрасту с которым ее волосы, уложенные в милую прическу, казались еще темнее и гуще. Но более всего украшало Рози светившееся в ее глазах счастье.

Свадебная музыка зазвучала громче – и невеста ступила за порог. Брендону показалось, что она затмила свет солнца. В белоснежном подвенечном платье Присцилла походила на прекрасный цветок, нежный и хрупкий, и только один Брендон знал, что цветок этот соткан из огня.

Как он любил ее! Брендона до сих пор поражало, что эта женщина, такая хрупкая и беззащитная на вид, когда-то в Галвестоне потерявшая сознание при виде мертвого тела, рисковала жизнью ради него. Она словно создала его заново в тот день, когда помогла примириться с прошлым. И еще Присцилла научила его любить.

Все это так напоминало прекрасный сон, что Брендон опасался, как бы он не рассеялся с рассветом!

Но тут Присцилла приблизилась к нему под руку с Крисом Бенлерманом, и тот с церемонным полупоклоном передал невесту жениху. Белые и смуглые пальцы переплелись.

– Возлюбленные чада мои, – начал священник, раскрывая Библию, – мы собрались здесь сегодня, чтобы в присутствии свидетелей и пред лицом Господа нашего соединить два любящих сердца священными и нерушимыми узами брака…

Брендон, слыша слова, не вдумывался в их смысл, ибо не сводил взгляда с той, которая вот-вот станет его женой в глазах людей. Но перед Богом она стала ею давно, в тот момент, когда он вернулся за ней в «Тройное Р».

Слова, произносимые священником, были исполнены высокого смысла. Но не важнее ли то, что отныне Присцилла будет безраздельно принадлежать ему? Брендон посмотрел на собравшихся и заметил зачарованный взгляд Сью Элис. Должно быть, она и Крис вспоминали сейчас свое венчание, потому что они украдкой пожали друг другу руки. Рози, стоявшая рядом с Присциллой, поднесла к глазам кружевной платочек.

– Берешь ли ты, Брендон, стоящую здесь Присциллу в законные жены? – услышал он голос священника и вернулся к действительности. – Обещаешь ли ты любить и беречь ее равно в богатстве и в бедности, во здравии и в немощи, в счастье и в несчастье? Клянешься ли ты хранить ей верность до скончания века, пока смерть не разлучит вас?

Только что Брендон думал о том, что слова не имеют особого значения, важен лишь сам факт, но внезапно он ощутил стеснение в груди и не сразу ответил «да». Он решил беречь Присциллу как зеницу ока до конца дней своих.

– Берешь ли ты, Присцилла, стоящего здесь Брендона в законные мужья? Обещаешь ли ты любить и беречь его равно в богатстве и в бедности, во здравии и в немощи, в счастье и в несчастье? Клянешься ли хранить ему верность до скончания века, пока смерть не разлучит вас?

Присцилла ответила «да» дрогнувшим голосом. Еще несколько минут – и она станет женой Брендона. Он шел к ней издалека, проделал на этом пути сотни миль, борясь со множеством горьких воспоминаний. Брендон словно распахнул для нее все окна и двери души, позволив солнцу осветить каждый уголок.

– В знак любви и верности обменяйтесь кольцами.

Крис протянул Брендону простое золотое кольцо, точно такое же, как у Рози, и вскоре оно скользнуло прохладным ободком на палец Присцилле. Палец слегка дрожал, и новобрачный заглянул ей в лицо. Присцилла очень надеялась, что он увидит, как сильно она любит его.

– Кольцом этим венчаюсь я с тобой, – повторил Брендон вслед за священником, и слова эти прозвучали музыкой в ее ушах, как если бы он сказал: «Отныне ты моя».

– А теперь властью, данной мне Богом, объявляю Брендона и Присциллу мужем и женой. Новобрачному предоставляется право поцеловать новобрачную.

Они повернулись друг к другу и одновременно улыбнулись, слишком счастливые, чтобы сохранять торжественный вид. Брендон привлек Присциллу к себе, вдохнув запах флердоранжа и ее духов. От непролитых счастливых слез глаза ее казались громадными и сияющими. Он начал целовать Присциллу и не мог насытиться, не мог остановиться, хотя священник уже начал деликатно покашливать.

Несмотря на все уважение Брендона к процедуре бракосочетания, он шепнул Присцилле: